— Мисс Бизо, я благодарю вас за подаренную мне надежду, — передо мной снова стоял надменный Торваль. — И вследствие этого появился вопрос — что вы хотите в обмен за еще одну попытку в любое удобное для вас время? Я была с ним совершенно согласна. Если есть хоть небольшая надежда сделать его здоровым и полноценным, нужно пытаться еще и еще. Упрямый… Как и я. — А давайте я потом условие придумаю? — предложила я. — Открытый договор? — Торваль поморщился. — Только учтите, не должна быть задета моя честь, а также государственные и нравственные законы. И это не будут коммерчески кабальные требования. Кроме того, договор не должен касаться третьей стороны. — Эй-эй, вы так мне вариантов не оставите. Я посоветуюсь с семьей. Все-таки, признайте, возвращение стае полноценного главы дорого стоит. Он хмыкнул. И мы быстро договорились. Не без повышенного тона, конечно. И руками помахали. Под конец он опять назвал меня ведьмой. Уважительно. После ухода Виктора я села за стол и глотнула еще немного вина. Почему некоторые мужчины не владеют высоким искусством молчания? Красивый же, глаз не оторвать. А как говорить начинает, только спорить с ним и тянет. Большая картина медленно отъехала вбок, явив моему взору двух прижатых друг к другу как сиамские близнецы и несколько вспотевших миссис. — И так дышать нечем, а ты еще и глазок перекрываешь, — скандально заявила Гвен, глядя на сестру. — Я тебе говорила, что тут место только для одной, а ты — «я похудела, я боком»! Чуть не выронив от неожиданности бокал, я попробовала обидеться. — Зачем подглядывали? Вы мне не доверяете? Обе удивленно на меня посмотрели. Тетя Клара чинно попыталась выплыть из ниши, но ей удалось только подергаться в проеме. — Фира, ты же не думала, что мы оставим тебя наедине с этим мужланом без защиты, одну! Я с сомнением посмотрела на их застрявшие фигуры, подошла и помогла выйти, схватив за широкие юбки и выдернув, как морковки из грядки. — Спасибо, но мистер Торваль оказался воспитанным джентльменом, и ничего неожиданного не произошло. — Даже жаль, — сказала тетя Гвен, — он весьма темпераментно кричит «Еще», не всякому это дано. Глава 13 Когда тянет навести порядок, начинаем со своего разума, а не чужого стола Мы с Грэгом шли по улице, небо было волшебно-голубое, солнце — чудесно-золотое, и замечательно пели птицы. Нам кивали и махали руками прохожие, а мы раскланивались в ответ. — Поменьше сияйте, мисс Бизо, — сказал рыжий, — а то мы до Академии не дойдем. Поздороваться уже с другой стороны улицы прибегают. — Не могу, — сказала я, счастливо улыбаясь, — у меня губы сами расплываются. Всю взрослую жизнь я скупо отмеряла улыбки. Слишком часто беспричинно улыбаться — потерять доверие партнеров. Улыбаться следовало при встрече, при расставании, во время рассказа о продукте или в ответ на шутки. А вот широкие бессмысленные улыбки не к месту бесили бизнес-партнеров. Только с иностранцами можно было улыбаться не в тему, да и то далеко не со всеми. Не принято. Первые дни Грэг называл меня «хмурой девочкой» и постоянно пытался развеселить. Поэтому сегодня он несколько оторопел, увидев за завтраком мою разъехавшуюся от счастья физиономию. Я стала студенткой. Пусть вольнослушательницей, пусть практиканткой. Но — студенткой! В этот счастливый день я надела белую кружевную юбку до колен и с длинным хвостом сзади, синюю блузку под горлышко и удобные синие туфельки с небольшими каблучками. Сердце пело, как будто мне было всего восемнадцать и я шла в университет после школы. Каюсь, про покушение я семейству пока не рассказала, побоялась, что меня не отпустят учиться. Расскажу им сегодня вечером, только надо слова подобрать поделикатнее. — Мисс Бизо, по расписанию вам в академзал, там сегодня всех первокурсников на группы распределяют. Вы вольнослушательница, поэтому записывайтесь куда хотите. Я от нетерпения прыгала на месте, прижимая к себе обеими руками сумку с тетрадками и ручками, напоминая себе Буратино с его азбукой. Еще раз смерив меня заботливым взглядом, Грэг вздохнул и показал, где находится академзал. — Чует мое сердце, не к добру это, — услышала я его задумчивое в спину. Но ноги меня уже несли вперед. Каблучки отбивали «та-та-та» по аккуратно выложенным камушкам академических дорожек. В этом же направлении двигались молодые люди в строго застегнутых пиджаках и редкие девушки в ярких платьях. — Откуда такая хорошенькая мисс? — спросил поравнявшийся со мной молодой человек, несший высокую стопку папок. Широкоплечий, узкобедрый, с мальчишеской белозубой улыбкой и яркими синими глазами, он производил очень благоприятное впечатление. — Смотрю на вас и глаз оторвать не могу. Миры меняются, а подкаты все те же. — Из города, — улыбнулась я. — И мне ваш глаз точно не нужен, не стоит его отрывать. — Я чувствую, как разбивается мое сердце, а ведь я здесь лучший. — И сердце не надо бить. Как вы неаккуратно-то с собственными органами. Слишком щедро ради девушки, которую первый раз видите. Лучший? А в чем конкретно? Я заинтересовалась. В принципе я не прочь закрутить легкий, ни к чему не обязывающий роман с веселым парнем и непременно вдали от телушек. Почувствовать себя юной и безалаберной. Положа руку на сердце, мне понравился фактурой Виктор, но с живота воду не пить, а характер у оборотня оказался мерзопакостный. Услышав мой вопрос, молодой человек споткнулся и осторожно предположил: — В чем лучший? Мы, Стэны, древнего рода. Идущие рядом и внимательно слушающие нас другие молодые люди заволновались. — Биккетсы древнее! — Мартинсоны тоже! — Вот видите, — я повесила сумку на плечо и настроилась на серьезный разговор, — древность — не аргумент. Тем более сам вы вполне молодой, а не старый, для меня это плюс. А есть еще доводы? Пока я говорила, молодой человек обнаружил в абрисах моей фигуры новые достопримечательности, до сих пор скрываемые прижимаемой к груди сумкой. Он громко сглотнул и, обретя новую мотивацию, решительно пошел в бой. — У нас шесть поместий под управлением. — А у нас семь! — возразили ему тут же. — Восемь! — пошел аукцион. — Стоп! Стоп! — Я подняла руку и успокаивающим голосом произнесла: — Поместья меня вообще не волнуют. — О! — сказали окружающие молодые люди. — О! — удивились девушки, приблизившиеся, чтобы лучше услышать ярмарку женихов. — Зачем нам, девушкам, ваши поместья? — сказала я, обведя рукой женскую половину слушателей с лицами, полными сомнений. — Если вы глупы, то все растеряете. Если умны и решительны, то и с нуля капитал наберете. Лучший — это лучший характером, во вторую очередь — способностями и поступками, и только в третью — всем остальным. Странно было объяснять вполне азбучные истины. — Но исходный, пусть и небольшой семейный капитал еще никому не мешал, — спокойно заметил полноватый молодой человек с коротко стриженными волосами и в строгом сером френче. Я заинтересованно посмотрела в его сторону, и у него удивленно расширились глаза от понимания, что я смотрю с симпатией. Мистер Стэн донес папки до двери, поэтому я, решив помочь, схватилась за ручку и открыла. Вокруг уже тихо спорящие между собой наши спутники мгновенно замолчали. В полной тишине Стэн тихо сказал: «Спасибо» и прошел внутрь. Я чопорно зашла за ним, вся довольная собой и первыми знакомствами. Вроде все делаю правильно, разговор вежливо поддерживаю, воспитанность показываю, и вся чудесная такая, молодец. — Во-о-он столик, — сказала я топтавшемуся и оглядывающемуся у двери Стэну. — Можно положить папки туда. Я аккуратно подвинула стоящие на столике свечи и мелкие предметы. И помогла Стэну разместить папки, оказавшиеся личными делами студентов. Огромным залом, как и академической лабораторией Бизо, явно никто нормально не занимался. Кресла были пыльные, почему-то разноцветные тяжелые шторы занавешивали окна, превращая большое помещение в какой-то готический склеп. Но со своим уставом в монастырь не ходят, и я скромно отошла к стене, чтобы без помех, со стороны рассмотреть присутствующих. Студентов набралось человек шестьдесят. Если учесть, что факультетов в Академии было всего два, то выбирать было-то особенно и нечего. Ритуалистика и артефакторика.