– Мы с Василисой обе девушки свободные, – ответила она. – Ну, с Василисой-то все понятно, – припечатал меня воевода. – Где ж это видано – замужняя ведьма. – Я не ведьма, – буркнула я. – Но взрыв получился знатный, – заметила Юля. – Кстати, ты так и не рассказала, что увидела в горшке. – Это был волшебный сосуд, – не сдавался воевода. – Теперь я могу снять проклятие с пруда водяного. – А если ты за это возьмешь с него тридцать золотых? – предложила Юлька. – Тогда ты выполнишь условие договора – заработаешь колдовством. – Он мне уже живую воду обещал. Может, лучше ее взять, выгоднее? – Живая вода – бесценна, – заметил воевода. – Может, тебе попробовать стать феей, – выдвинула предложение подруга. – И зарабатывать светлой магией. – Горшок я уже расфеячила, где мне рецепты брать? – привела я несокрушимый аргумент. – Во дворце большая библиотека, полки до потолка, без лестницы и не влезешь, – задумался Ярополк. – Меня-то книги по магии никогда не интересовали, больше карты да мемуары полководцев. А еще у Ивана есть несколько книг, которые он держит под замком, я листал их как-то – ничего не понял. – Ты дружен с царем, – заметила Юлька. – Я так думал до сегодняшнего дня. Рода я незнатного, но рос во дворце. Я уже говорил, матушка моя была кормилицей царя. – Дворец меня впечатлил. Только башенки странные – все разные, одна выше другой, – заметила я. – Каждая новая жена Ивана отказывалась жить в тереме предыдущей и возводила себе свою башню – выше и лучше. – Постой, то есть Амаранта – это не единственная жена царя? – удивилась Юлька. – Единственная, но не первая. Иван – трижды вдовец. – Ого, – задумалась я. – А что за напасть косит цариц? – Все скончались по разным причинам: лихорадка, отравление, падение с большой высоты – с только-только достроенной башни. – Если б я была царица, – задумалась Юлька, – то не выпендривалась бы и жила на первом этаже. – Ты обещала со мной жить, в ведьмином доме! – Василиса, – льдистые глаза воеводы немного оттаяли, – расскажи-ка подробнее, как ты влипла в эту историю. Я выложила все как на духу: и про нотариуса, и про вредную хозяйку съемной квартиры, и про внезапное наследство. Под конец брякнула на стол ключи. – И если я не выполню весь список условий, то наследство перейдет какой-то другой ведьме, – закончила я. Ярополк покрутил в руках связку и спросил: – А что открывает этот ключ? Длинный ключ с зазубренным штоком и ржавой головкой не умещался даже на широкой ладони воеводы. – Не знаю, – покаянно ответила я. – Я о нем и думать забыла. Может, в доме бабки есть еще какие-то двери, но я пока не навела там порядок – столько мусора и барахла… – Возьми домового, – предложил Ярополк. – Он за день тебе все приберет так, что блестеть будет. Возьмет, правда, дорого, но у тебя ведь есть жаба. – И где мне его взять? – Я скажу кое-кому, чтобы прислали тебе домового на денек. – Воевода привстал с лавки. – Ну что, полетели? У нас еще одно дело в деревне есть. Мы вернулись к ступе, она так и стояла посреди площади. Ребятишки прыснули в разные стороны, и я увидела, что теперь мое транспортное средство изрисовано цветочками и котятами – даже миленько. Солнце зажгло купола собора золотом, и я воскликнула: – Мне же свечки нужны, для заклинания! В соборе было малолюдно, время вечерней службы еще не подошло. Отирающиеся там бабки надули щеки, набрав воздуха, чтобы заклеймить нас с Юлькой, простоволосых и декольтированных, позором, но стоило воеводе на них глянуть, как они сдулись, точно воздушные шарики. Юлька сразу прилипла к фрескам, а воевода взял для меня свечи. – Первый раз вижу, чтобы ведьма так спокойно в церковь заходила, – улыбнулся он. – Маргарита, помню, даже тени креста боялась, а собор за версту обходила. От улыбки в уголках его глаз появились лучики, и все лицо подсветилось внутренней радостью. Жаль, что Ярополк редко улыбается. – Я не ведьма, – устало возразила я, повернулась к иконам и перекрестилась. Грудь словно пронзило ножом, я ахнула от боли, упав на колени. – Вася! – Подруга кинулась ко мне, я хрипела, пытаясь хоть что-то сказать, ползала по холодным каменным плитам пола. Грудь жгло каленым железом, неподъемная тяжесть гнула к земле. Я не могла встать, все плыло перед глазами, окутываясь мраком. Вдруг из темноты появилось лицо воеводы. Он резким движением сорвал с меня кулон, зашипев от боли, швырнул его на пол и сунул руку в купель со святой водой. Я втягивала со свистом воздух, снова и снова, сердце успокаивалось, жгучая боль отступила, будто ее и не было. Я поднялась, опираясь на руку подруги. – Что это было? – Юльку трясло от испуга. – Чтоб я знала… – Я потерла шею, на груди розовело овальное пятно, похожее на ожог. – Это из-за кулона? Бабкино украшение искрилось на каменном полу, как еловая ветка в огне. Лихорадочные алые огоньки то вспыхивали, то гасли. Я осторожно подняла его за цепочку, вынесла из собора, искры потухли, затаились где-то в каменной мгле. – Выбросила бы ты его, Василиса! – Ярополк снова нахмурился, от ласковой улыбки не осталось и следа. Он потер руку о штаны, поморщился, на ладони остался красный отпечаток камня. – Не могу, – ответила я. Сунула кулон в сумочку, взяла у воеводы свечки и пошла к ступе. Долетели мы с ветерком, но не так феерично, как в первый раз. Ступа будто привыкла к моему управлению. Я стояла, держась за гладкий деревянный край, слегка переносила вес с одной ноги на другую, и ступа послушно виляла в воздухе, как собачий хвост. Ярополк позади меня старательно выдерживал дистанцию, но я все равно всей кожей чувствовала его близость. Как же меня так угораздило? Я слегка наклонилась вперед, опершись на руки сильнее, и ступа ускорилась. Он обещал мне свидание, пусть сам об этом еще не подозревает, и я попытаюсь выжать из этого шанса максимум. Мы приземлились во дворе перед домом, слегка примяв куст сирени. Конь Ярополка испуганно заржал, но почуяв руку хозяина, быстро успокоился. Я смотрела, как воевода гладит по шее всхрапывающего коня, ласково и успокаивающе шепчет что-то в шелковистое ухо, и понимала, что с этим надо что-то делать. Не хватало еще представлять себя на месте коня. – Пойдем? – спросил воевода. – Пойдем, – согласилась я. – А куда? Мы вломились в таверну «Печальный лось» в разгар веселья. Кружки стучали по столам, в центре зала бренчал на гуслях тщедушный музыкант, за стойкой довольно лыбился парнокопытный Парнас. При нашем появлении все затихли. Оброненный кем-то стакан жалобно дзынькнул, разбившись. – Ведьма Василиса принесла клятву верности, – объявил воевода. – Теперь она на службе у царя. Если хоть один кудрявый волосок упадет с ее головы, отвечать будете по всей строгости закона. Я с наслаждением выставила средний палец со сверкающим перстеньком и широким жестом обвела всю таверну, демонстрируя знак царского благоволения. Отдельно ткнула палец под нос Парнасу. – Все понятно? – спросил Ярополк. Невнятное мычание было ему ответом. – И отдай мой золотой, – потребовала я у бармена. – Обслуживание тут никудышнее. Тот помялся немного, но потом поцокал копытами куда-то наверх и вскоре положил монету на стойку. Я сгребла ее и гордой походкой направилась к выходу, держа осанку, точно царица Амаранта. Выйдя на свежий воздух, я выдохнула. Теперь можно признаться самой себе, что мне было до дрожи в коленках страшно встречаться с людьми, желавшими мне смерти. Я с благодарностью взглянула на Ярополка. – Спасибо, – прочувствованно сказала я. – Пожалуйста, – ответил он. – Мне не хотелось бы снова вытаскивать тебя из костра. – Приятно, что я тебе не безразлична, – кокетливо улыбнулась я. – Я так понял, если ты погибнешь, вместо тебя пришлют другую ведьму, и кто знает, какой окажется она. Я ткнула Ярополка кулачком в бок, и он засмеялся. Низкий смех отозвался мурашками на коже. – Мне надо уехать, Василиса, – сказал он, все еще улыбаясь. – Надолго? Ты обещал сходить в мой мир, помнишь? – Седмицы две меня точно не будет. Надо посмотреть, что за холера в Сумеречном лесу творится. Когда вернусь, загляну к тебе. Постарайся ничего не натворить до моего возвращения. – Я-то постараюсь, но обещать ничего не могу. – Береги себя, – добавил он. – Ты очень… необычная ведьма.