– Новая ведьма, – неодобрительно проговорил он. – Типа того. – Я откинула кудри за плечо, пожалуй, надо будет научиться плести косы. – Но я пока только осваиваюсь. А мою бабку вы знали? – А то! – Глаза у корчмаря стали колючие, злые. – Ее тут все знали. Думали, слава богу, померла, избавились от колдуньи, уж сколько крови она попила, а тут на тебе – новенькая, молодая. – Ну знаете, – возмутилась я. – О мертвых или хорошо, или никак. А я вам пока ничего плохого не сделала! – Пока… – задумался мужик, поскреб пятерней лохматую бороду. – Мужики, а ведьма-то совсем молодая, зеленая. Сколько тебе годков? – Не ваше дело, – отрезала я, озираясь. Мужики повставали с мест, заслонили двери. – Так что, будем ждать, пока в пору войдет? Мужики зашептались, затолкались, придвигаясь ближе. Я хотела вскочить со стула, но бармен схватил меня за волосы, дернув сильно, до слез, прижал щекой к шершавой столешнице. Второй рукой, ощутимо воняющей рыбой, зажал рот. – На костер ее! – послышался первый неуверенный крик, который тут же подхватили остальные мужики. – На костер! Меня выволокли на улицу, протащили до площади у церквушки. Грубые руки сжимали плечи, подталкивали в спину, от рубашки отлетело несколько пуговиц. В рот засунули кляп, которым, судя по запаху, совсем недавно протирали столы. Я не успела опомниться, как меня привязали к высокому столбу, заведя локти за спину. Я тряхнула головой, отбрасывая спутанные пряди, перед глазами все расплывалось от слез. К ногам натащили бревен, хвороста. Детишки, только недавно прячущиеся за мамками, теперь скакали вокруг меня, корча рожи. Я мычала, пытаясь вытолкнуть языком кляп. От толпы отделился бармен. – Ты спрашивала, знал ли я твою бабку… Он подошел ближе, и я увидела острые копытца, выглядывающие из-под его штанов. В дорожной пыли осталась дорожка полукруглых следов. – Пришла она как-то, потребовала телячьих отбивных, съела все до крошки, тарелку чуть не вылизала языком своим змеиным, а потом сказала, что мясо жесткое, как у старого лося. И вот я уже который год копытами цокаю. Мне удалось выплюнуть кляп. – Зато на обуви небось экономишь, – заметила я. – Огня! – взревел бармен, схватил протянутый факел и, подойдя вплотную, поднял с веток кляп и заткнул мне им рот. – Не дергайся, ведьма. Все твое оружие – пакостные слова да колдовские взмахи, но руки мы тебе связали, а поганый рот заткнули. Знать бы, как тебя звать, чтоб потом на могилке написать… – Ее зовут Василиса, – ответил вместо меня низкий мужской голос. – Отойди прочь, Парнас. Широкие плечи в полотняной рубашке заслонили меня от мужиков, я всхлипнула от облегчения – воевода! – Не лез бы ты, Ярополк Всеволодович, – недовольно протянул седой старик. – Парнаска дело молвит. Пока ведьма силу не набрала, лучше ее того-этого… Нет ведьмы – нет проблем. – Проблемы начнутся, когда я царю доложу о вашем самоуправстве, – негромко сказал воевода. Он вынул из кожаных ножен меч, взмахнул им, описав блестящую дугу, и факел упал у его ног, рассыпавшись угольками. – Ведьма под моей защитой. Народ поскучнел и стал потихоньку расходиться. Ярополк вытащил кляп, перерезал веревки, и я упала ему на руки. – Василиса, я же сказал, спросишь воеводу, когда в деревню пойдешь, ну куда ты сама полезла! – Он журил меня, неся, как маленькую, а я уткнулась носом ему в шею и глотала слезы. Мне до сих пор не верилось, что меня могли сжечь. Меня собирались сжечь! Опомнившись, я вывернулась из объятий воеводы, обернулась к селянам и громко выкрикнула, выпростав к небу кулак: – Вы об этом сильно пожалеете! Как будто в подтверждение моих слов ветер подхватил пыль на площади, завертел ее маленьким смерчем, вдали горестно взвыла собака. Воевода сердито схватил меня в охапку и потащил к дому. Дома меня встретила Юля, она встревоженно выслушала краткий пересказ событий из уст воеводы и побелела как мел. Потом обняла меня так сильно, что ребра затрещали. – Пусти, – прохрипела я, но она только мотнула головой. Кто бы мог подумать, что у такой нежной девушки железные бицепсы. – Мне бы чайку сейчас горячего, нервы успокоить. – Я сейчас! – купилась на мою уловку Юлька и унеслась на кухню. Воевода наблюдал за нами с интересом, потом прошелся по комнате, присел перед оскаленной мордой волка. – Лютый все еще здесь, – тихо сказал он. – Бедняга. – Лютый? У него была кличка? – удивилась я. – Не кличка, он ведь не собака. Имя. Как и у всякого оборотня. – Ого! То есть это не просто волк? Воевода бросил на меня быстрый взгляд, обошел волка с другой стороны. – Он неплохой был парень, Лютый. Людей не трогал, а что пары овец бывало недосчитывались, так то, может, и не его вина. Он на дичь больше охотился. – Вася! – Юля появилась в дверях кухни. – Ты должна его расколдовать! – Ну вот, – застонала я, – теперь она от меня точно не отвяжется. Знала бы как… – Василиса! – Воевода произносил мое имя нараспев, гласные тянулись, как мед. – Ты на самом деле ни черта не умеешь? – Не-а, – мотнула я головой. – Я переводами занимаюсь с английского и еще мыло варю. А колдовать и не пробовала. Ярополк присел на стул, запустил пальцы в русую гриву. Концы волос были слегка влажные, на левом виске виднелся шрам – три параллельные полоски, будто от когтей. Когда он нес меня домой, легко, как пушинку, я по большей части размазывала сопли по его мускулистой груди, но все же успела заметить, какие сильные у него руки и широкие плечи. И пахло от него приятно – мылом и травой, а пшеничные ресницы, подсвеченные солнышком, оказались длинными, как у девчонки… – Неспокойные сейчас времена, Василиса, – прервал мои мысли Ярополк. – И в твоих интересах обрести хоть какую-то силу. Иначе проглотят тебя и не поморщатся. – Угу, а перед этим зажарят, чтоб вкуснее глоталось, – добавила я. – Вась, а может, брось ты это все? – предложила Юля. Она принесла мне дымящуюся чашку чая, обняла за плечи. – Верно подруга говорит. Ведьмина дорожка скользкая. – Нет, – упрямо тряхнула я головой. – Это мой дом. Я обвела взглядом темные стены, закапанный воском пол. – Воевода, мне ждать какого-нибудь нападения? Ночью с факелами к дому не придут? – Василиса, твой дом – крепость, в самом настоящем смысле слова. Ведьма такие чары на него наложила – сто лет не развеются. Во-первых, в этот дом никто не может войти без разрешения хозяйки, – начал загибать он пальцы. – И ты уж думай, Василиса, прежде чем кого-то впускать. Во-вторых, дом не подвержен непогоде. Сколько было ураганов, деревья с корнем выворачивало, а этот дом стоит как вкопанный. В-третьих, ты думаешь, его никогда не пытались сжечь? – Пытались? – На моей памяти раз пять. Последний – Парнас, когда копытами обзавелся. Не горит. – Вот пироман хренов, – выругалась я. – Ладно, с селянами разберемся потом, а сейчас – за уборку. – Подожди, Василиса, давай решим еще один вопрос. – Ярослав схватил меня за руку, усадил назад на стул. Руки у него были горячие и чуть шершавые. – Ты должна присягнуть на верность царю. Чем раньше, тем лучше. Да и мне спокойнее будет. Так что давай завтра поутру рванем в столицу. – Это было бы интересно, – задумалась я. – Юльку можно взять? Ты как? Юлька взвизгнула, подпрыгнула от радости: – Ради такого я даже универ прогуляю! – У ведьмы есть подруга, – покачал головой воевода. – Как такое вообще может быть? Ладно, возьмем. Только, девушки, – он чуть смутился, – нарядитесь уж поскромнее. – Нужны сарафаны? – деловито осведомилась я. – Только не штаны, – взмолился Ярополк. – А то вас прямо во дворце и сожгут. – Ладно, сиди тут, сейчас оценишь мой наряд. Мы с Юлькой метнулись на второй этаж; чемоданы лежали в комнате открытые, но не разобранные. Сначала следовало повытряхивать ведьмино шмотье из массивного дубового шкафа. Интересно, как она его затащила вверх по узкой винтовой лестнице? Я вынула стопку джинсов, швырнула на кровать. – Я надену синее, которое на выпускной купила, – решила Юля, перебирая вещи во втором чемодане. – И туфли красные. Слушай, Вася, как думаешь, можно в этом мире фотки сделать? Все обалдеют! – Можно попробовать. – Я вынула черное облегающее платье, слегка мерцающее на свету. – Вот это длинное. – Меряй, – велела Юлька, – хотя оно, конечно, все равно развратное. – Другого длинного у меня нет. Ты же знаешь, я больше мини люблю. – Надевай скорей! Я хочу увидеть лицо воеводы, когда ты спустишься в этом. Я быстро натянула платье, облепившее меня, как вторая кожа, сунула ноги в переплетенные ремешки босоножек. Мне и самой не терпелось увидеть реакцию Ярополка. Когда он сел на маленький кухонный стульчик, мне захотелось свернуться на его коленях кошечкой. Если бы он при этом начал меня гладить, я бы точно замурлыкала. Конечно, такая реакция на него связана с тем, что он меня спас. Но теперь я только и думала, как бы вернуться в горячие объятия моего героя, только чтоб без костра. Я спустилась по лестнице, стараясь громко не стучать каблучками, но Ярополк услышал мои шаги и встал со стула. Его лицо вытягивалось по мере моего приближения, и когда я покрутилась перед ним и вопросительно посмотрела в глаза, он выдохнул: