– Оля! – Ну что Оля?! – вконец рассердилась я. – Я уже тридцать с хвостиком лет Оля! И, между прочим, никогда не спрашиваю, что вы делаете тут до восьми или до девяти вечера, когда вас жена дома ждет! Некромант ненадолго опешил. – Ольга… ты что такое несешь?! – А вы? Что я, закон нарушаю? Или помешаю кому-то, если пару раз тут по собственному желанию переночую?! – Нет, конечно. Но я подумал, ты захочешь вернуться домой… – Не захочу, – буркнула я. – Мне и тут вполне комфортно. Вот именно. Я даже Кузьму предупредила, чтобы в ближайшее время не ждал. Обновила защитные заклинания на двери, закрыла окна, форточки, газ. Прихватила с собой личные вещи, косметику… это что, преступление? – Ладно, – все еще сомневаясь, отступился шеф. – Смотри сама, хотя это, конечно, не дело. Сколько времени ты еще без машины будешь? – Недели полторы, не меньше. – Может, попросить Игоря, чтобы прихватывал тебя по пути, а вечером завозил обратно? Я поморщилась. – Не надо. Ему ребенка из садика вечером забирать. А утром отвозить. И вообще, завтра опять дежурство, а я еще не все бумаги вам для отчета подготовила. Шеф постоял, помолчал, с каким-то странным выражением рассматривая мое рассерженное лицо, а потом все-таки тихонько спросил: – Оль, у тебя неприятности? Ты в последнее время сама не своя. – У меня все в полном порядке, – заверила шефа я. – Честное слово, если приспичит, я, как настоящая ведьма, сяду на метлу и полечу куда угодно. Хоть домой, а хоть на край света. Так что идите, Юрий Иванович, домой. Завтра трудный день, и всем нам стоит хорошенько выспаться. Не знаю, что еще хотел добавить мой внимательный шеф, но в этот момент у него в кармане зазвонил телефон. Судя по мелодии, звонила супруга – о чем-нибудь напомнить или же ласково пожурить пропадающего на работе мужа, который тоже стал слишком часто задерживаться. Ответив на звонок и услышав в трубке ее журчащий голос, наш строгий и местами даже суровый шеф расплылся в улыбке. После чего тут же позабыл про меня и, продолжая слушать нежный голосок своей второй половины, как сомнамбула отправился к лестнице. Тем самым избавив меня от необходимости врать. – Уф, – выдохнула я, прикрыв дверь и ткнувшись в нее лбом. На сегодня пронесло: супруга шефа, можно сказать, меня спасла. Хотя если он вспомнит об этом завтра поутру, то допроса точно не избежать. А ехать домой раньше времени ох как не хочется. «Ладно, что-нибудь придумаю», – решила я, отлепляясь от двери и включая свет. Времени до ночи еще много, а мы, ведьмы, народ изобретательный, так что, если я найду способ отвлечь завтра шефа от себя, он и не вспомнит, зачем сегодня заходил. Глава 10 «Неделя и три дня до зарплаты… если не считать сегодня», – с такой мыслью я проснулась в шесть утра в четверг и тут же развила бурную деятельность. Еще до пятиминутки успела проверить отделение, посмотреть на больных, проведать Алису и, выловив пришедшего первым травматолога, попросила его провести пятиминутку без меня. Игорь, конечно же, согласился. Когда меня не было, именно он выполнял обязанности заведующего. А я, сбросив на него формальности, еще без пятнадцати восемь покинула отделение. Что поделать? Еще вчера я решила, что должна обсудить с рентгенологами технические характеристики заказанного ими флюорографа. А это дело небыстрое. Потом, получив от докторов нужные сведения, заглянула в лабораторию – своими глазами посмотреть на неисправный анализатор и принять от медсестры акт о списании. Затем позвонил слесарь и несказанно «обрадовал» известием о том, что в подвале вышел из строя один из промышленных холодильников, где мы хранили кровь и замороженное мясо для оборотней… Надо ли говорить, что часов до девяти я была занята, но впервые за долгое время не ворчала по поводу того, что в штате клиники не имелось зама по административно-хозяйственной части. Обычно меня эта работа раздражала, но сегодня я встретила слесаря чуть ли не с улыбкой. Которая, впрочем, исчезла, когда выяснилось, зачем он меня вызвал. Звонок от шефа застал меня в тот момент, когда два здоровенных оборотня с пыхтением волокли к лифту неисправный холодильник, а я отчитывала экстренно вызванного техника, который буквально на прошлой неделе доложил, что с оборудованием все в порядке. Не рискнув оставлять звонок главврача без ответа, я нажала кнопку «принять» и еще минут пять чихвостила недотепу-техника, пока тот не поклялся жизнью матери, что к понедельнику холодильник будет возвращен в клинику в идеальном состоянии. – Вы хоть понимаете, что ваша безалаберность создала нам трудности в дежурный день? – бушевала я. – У нас по три десятка человек может поступить за сутки! Половине потребуется человеческая кровь, а второй – сырое мясо! Хранить их вместе запрещает санпин, а холодильников у нас всего два! И что, я теперь должна пакеты с кровью распихивать по всему отделению?! У себя в кабинете их хранить?! За окном на карнизе?! Вам ведь еще неделю назад сообщили, что в одном из приборов стал подтекать антифриз! – Простите, Ольга Николаевна, – пробормотал техник-леший. – Виноват. Это больше не повторится. – Премии лишу, – сумрачно пообещала я, с трудом представляя, как мы будем выкручиваться из ситуации. – Оля, ты занята? – очень вежливо поинтересовался шеф, когда я выговорилась, а оборотни потащили неисправный прибор к ожидающей на заднем дворе «газели». – Да! – рявкнула я, все еще пылая праведным гневом. – Оказывается, у нас негде хранить полсотни пакетов с кровью и свежезамороженной плазмой! И я как раз раздумываю, а не перенести ли нам в подвал близлежащий сугроб! Шеф тихонько хмыкнул. – Боюсь, в сугробе не удастся стабильно сохранять нужную температуру. Но можно использовать бытовые приборы из платных палат. Емкость у них небольшая, но на полсотни пакетов ее хватит. К тому же половину пакетов вы сегодня точно разморозите и используете, а до следующего дежурного дня вопрос с холодильником наверняка решится. – Будем надеяться, что решится, – проворчала я. А потом заметила, что оборотни поволокли тяжеленную камеру не к той двери и гаркнула: – Куда?! Иваныч! Покажи им запасной выход, нечего этой бандурой греметь в вестибюле! – Ладно, работай, – после небольшой паузы разрешил некромант. – Я сейчас уезжаю в горздрав. Срочно вызвали. Потом поеду в фонд обязательного медицинского страхования. Так что до вечера меня, скорее всего, не будет. Но я на связи. Если понадоблюсь, позвонишь. Я перевела дух. – Хорошо, Юрий Иванович. Не волнуйтесь, мы справимся. На удивление, этот дежурный день начался тихо, и больных до обеда поступило всего трое: две бытовые травмы и перелом. Тяжелых пациентов не было, так что моего личного участия в процессе лечения не потребовалось. Спокойно перекусив на пищеблоке, я даже начала надеяться, что мы в кои-то веки проживем четверг спокойно, но вот не зря говорят, что некоторые вещи нельзя говорить вслух. Как только я решила, что все хорошо, и вернулась в ординаторскую, то тут же нарвалась на неприятности. Точнее, неприятность была всего одна. Правда, ну о-очень крупная, потому что, не удовлетворившись очередной отговоркой, господин Лисовский-старший надумал навестить свою дочь в неурочный час. Ровно в четырнадцать тридцать бессовестный лис явился в отделение, и мы нос к носу столкнулись с ним прямо в коридоре. – Ольга Николаевна, вы можете уделить мне немного времени? – подозрительно вежливо осведомился этот гад. Причем гад умный и предусмотрительный! Одно слово: лис! Поднимаясь по лестнице, я по привычке посмотрела в окно, но серебристого джипа или других подозрительных машин у крыльца не было! Это что же, хвостатый решил схитрить? Я принялась лихорадочно искать отговорку. Но тут, на мое счастье, снова зазвонил телефон. – Ольга Николаевна! – испуганно сообщила в трубку регистратор приемного отделения. – У нас чепэ! И начала быстро-быстро говорить. По мере того как она докладывала ситуацию, я все больше холодела, а когда стал ясен масштаб проблемы, я развернулась и кинулась обратно в ординаторскую. – Игорь, Толик! Бегом в приемное! Володя, предупреди Лешку, чтобы был наготове! Поднимайте персонал! Открывайте все операционные, включая малую, размораживайте кровь, готовьте перевязочный материал! У нас сейчас будет массовое поступление пациентов! – Кто? – Откуда? – Сколько?! – почти одновременно прозвучали три немаловажных вопроса. Я коротко выдохнула: – На окружной пятнадцать минут назад перевернулся автобус со школьниками. Дети все наши. Ехали с концерта. Возраст от семи до двенадцати лет. Пока диспетчер «Скорой» сообщила о двадцати четырех пострадавших, но, возможно, будет больше. – Дети? – тревожно вздрогнул Игорь Васильевич. – Но мы же не занимаемся мелкими! Почему их везут к нам? – Потому что мы ближайшие, – тихо проговорила я. – Ожидаемое время прибытия: десять минут, так что за работу, господа. Сегодня никто из нас не уснет. Быстрым шагом покинув ординаторскую, я в срочном порядке подняла все наши хирургические бригады, отзвонилась вниз, велев немедленно размораживать кровь и плазму всех групп. Предупредила процедурную сестру. Велела открыть кладовую, где хранились растворы. Точный состав пострадавших нам, правда, не сообщили, но среди них были и оборотни, и лешие, и два домовенка, и как минимум один вампир. Уже даже не вспоминая ни о каком Лисовском, я сбежала по лестнице в приемный покой и, как только на улице завыла сирена «Скорой», больше о нем не думала. Мы, нелюди, гораздо трепетнее относимся к потомству, чем простые смертные. В первую очередь потому, что детей у нас рождается гораздо меньше, чем у них. Пара вампиров, к примеру, за всю свою жизнь была способна произвести на свет всего одного, максимум двоих детей, и это в немалой степени повлияло на интерес клыкастых к медицине. В том числе и к вопросу об искусственном оплодотворении. У оборотней ситуация была получше: они проще сходились с людьми. Хорошая генетическая и физиологическая совместимость позволяла им даже в смешанных парах производить на свет полноценное потомство. Конечно, тут были свои оговорки, и далеко не каждая женщина могла осчастливить мохнатиков ребенком, но на то у них и был превосходный нюх, чтобы с первого взгляда определять потенциально подходящую пару. У леших, русалок, кикимор, домовых и прочей мелочи возможностей образовывать пары с представителями других видов не было. Как и ограничений в рождаемости, впрочем. Но к детям и они относились с величайшим вниманием, а каждая смерть среди несовершеннолетних нелюдей вызывала просто невероятный общественный резонанс. Всего за час к нам поступило полтора десятка пострадавших школьников. Слава богу, я вовремя позвонила диспетчеру «Скорой» и напомнила, что для нейрохирургических вмешательств у нас нет специального оборудования. Несколько машин сразу перенаправили в другие клиники, поэтому до нас доехали не все дети. Но и тех, что поступили, хватило, чтобы мы в мыле пробегали остаток дня и бо?льшую часть вечера. Операционные бригады работали без перерыва. Поступающих детей прямо из приемного покоя поднимали в реанимационный блок. Уже в лифте срезали с самых тяжелых одежду, ставили капельницу, обрабатывали раны и с максимально возможной скоростью готовили к экстренной операции. К счастью, тяжелых среди них оказалось меньше половины. Как нам вдогонку сообщили врачи «Скорой», автобус ехал по трассе на приличной скорости и вдруг по непонятной причине сперва опрокинулся, а затем принялся кувыркаться на дороге. Поскольку в больших автобусах ремней безопасности не предусматривалось, то детей в это время швыряло и бросало по салону. И лишь благодаря тому, что они были нелюдями, большинство отделались неопасными переломами и ушибами, но почти всех поранило осколками стекол. Самым тяжелым пациентом оказался восьмилетний мальчик-вампир, который во время аварии выпал из салона, прямо под колеса едущему сзади автомобилю. Переломало мальчишку настолько сильно, что во время операции Игорь влил в него четыре пакета крови и лишь после последнего из ран маленького нелюдя перестала кровить. Надо сказать, уникальной особенностью вампиров была способность в считаные мгновения останавливать даже очень сильное кровотечение. У простых смертных для этого образовывались тромбы, а у клыкастых в крови имелась особая субстанция, которая становилась активной лишь при получении повреждений. Вырабатывалась она в организме исключительно из компонентов заемной, донорской крови, а вступая в контакт с воздухом, превращалась в густую клейкую массу, которая, как жвачка, мгновенно закрывала поврежденные сосуды. Причем все сразу. Именно поэтому вампиров было так сложно убить. И именно по этой причине им иногда требовалась человеческая кровь. Израненным мальчишкой мы занимались часа четыре, пока угроза его жизни не миновала. А когда я выползла из операционной, то несказанно удивилась, обнаружив, что в холле отделения по-прежнему сидит и терпеливо чего-то ждет господин Лисовский-старший. При виде меня он, как приличный нелюдь, даже соизволил подняться с кушетки, но тут мимо провезли девочку из операционной, и мне пришлось пойти с ней, чтобы проконтролировать, как она выйдет из искусственной комы, потому что места в реанимации на всех не хватило и кого-то пришлось сразу перевести в палату. Когда я оттуда вышла, в кармане снова зазвонил телефон. Не глядя на упрямого лиса, я прошла мимо и прямо на ходу отругала знакомую болотницу, которая, ужасно стесняясь, попросила о внеочередном приеме. Проблема у нее была весьма щекотливой: сожительствуя с лешим, Анна время от времени испытывала проблемы в женской сфере, если лешак забывал предохраняться. А такое иногда случалось, и во время принятия болотницей второй формы это приводило к проращиванию семян. Если их не убрать из ее тела в течение двух часов после контакта, семена нелюдя врастали намертво и могли покалечить. Поэтому, как я ни была занята с другими пациентами, все же велела: – Приезжай! – А потом сухо добавила: – И предупреди своего лешего, что в следующий раз я из обоих его шишек все чешуйки по одной выдеру. А своим корявым сучком он не сможет пользоваться минимум полгода, потому что я при первой же встрече обломаю его у основания! – Спасибо, Ольга Николаевна! – радостно воскликнула Аня и отключилась. А я подавила тяжелый вздох, заскочила в ординаторскую, чтобы съесть что-нибудь сладкое, и снова ушла в операционную, ибо там еще оставались дети.