– Что это? – заикаясь, спросил Лютик, указывая на нечто в зеленой шапке, все еще стоявшее в дверях. – Что это, черт побери? – Молодой гном, – сказал Геральт. – Несомненно, – сухо подтвердил Вивальди. – Это не старый тролль. Впрочем, не важно, что это. Ну, Даинти? Слушаю. – Вимме, – начал низушек. – Я тебя прошу. Не задавай вопросов. Произошло нечто чудовищное. Считай, что я, Даинти Бибервельт из Почечуева Лога, честный купец, понятия не имею, что тут творится. Расскажи мне все. Подробно. События последних трех дней. Прошу тебя, Вимме. – Интересно, – сказал краснолюд. – Впрочем, за проценты, которые мне идут, я должен выполнять желания клиентов, какими бы они ни были. Слушай. Ты, задыхаясь, явился сюда три дня назад, отдал мне в депозит тысячу крон наличными и потребовал аваль на векселе в две тысячи пятьсот двадцать. На предъявителя. Я дал. – Без гарантии? – Без. Я люблю тебя, Даинти. – Продолжай, Вимме. – На другой день с утра ты влетел сюда с грохотом и топотом, потребовав, чтобы я открыл аккредитив на банк в Вызиме. На приличную сумму в три тысячи пятьсот крон. Получателем должен был стать, насколько я помню, некий Терх Луконян, он же Трюфель. Ну так я открыл такой аккредитив. – Без гарантии, – проговорил низушек с надеждой в голосе. – Моя любовь к тебе, Бибервельт, – вздохнул банкир, – кончается на сумме в три тысячи крон. На сей раз я взял у тебя письменное обязательство, гласящее, что в случае невыплаты мельница моя. – Какая мельница? – Мельница твоего тестя Арно Хардботтома в Почечуевом Логе. – Я домой не вернусь, – угрюмо, но решительно известил Даинти. – Проберусь на какой-нибудь корабль и стану пиратом. Вимме Вивальди почесал за ухом и подозрительно взглянул на него. – Э-э-э. Свое обязательство ты давно получил обратно и изорвал на мелкие кусочки. Ты платежеспособен. Ничего удивительного при таких доходах… – Доходах? – Ах да, совсем забыл, – проворчал краснолюд. – Мне же не следует ничему удивляться. Ты здорово провернул операцию с кошенилью. Потому что, видишь ли, в Повиссе произошел переворот… – Уже знаю, – прервал низушек. – Индиго подешевело, а кошениль подорожала. А я заработал. Это правда, Вимме? – Чистейшая. В моем депозите твоих тысяча триста сорок шесть крон и восемьдесят копперов. Чистых, уже за вычетом налога и выплаты моих процентов. – Ты уплатил за меня налог? – А как же иначе? – удивился Вивальди. – Ведь час назад ты был тут и велел заплатить. Клерк уже отнес всю сумму в ратушу. Что-то около полутора тысяч, потому что продажа лошадей была, естественно, тоже учтена. Дверь с грохотом отворилась, и в контору влетело нечто в очень грязной шапке. – Две кроны тридцать! – пискнуло оно. – Купец Хасельквист! – Не продавать! – крикнул Даинти. – Будем ждать лучшей цены! А ну оба на биржу! Гномы схватили кинутые краснолюдом медяки и исчезли. – М-да. Так на чем я остановился? – задумался Вивальди, поигрывая огромным, странной формы кристаллом аметиста, выполняющим роль прижима для бумаги. – Ага, на кошенили, купленной на вексель. А кредитное письмо, о котором я упоминал, было тебе необходимо для покупки большой партии коры мимозы. Ты купил ее много, но довольно дешево, по тридцать пять копперов за фунт у зангвебарского фактора, того самого Трюфеля или Сморчка – не запомнил. Галера вошла в порт вчера. И тут началось. – Представляю себе, – простонал Даинти. – Зачем и кому понадобилась кора мимозы? – не выдержал Лютик. – Ни за чем, – угрюмо проворчал низушек. – К сожалению. – Кора мимозы, – пояснил краснолюд, – дубильное вещество, применяемое при выделке кож. – Неужто нашелся глупец, польстившийся на заморскую кору мимозы, – вставил Даинти, – если в Темерии можно за бесценок купить дубовую? – Тут-то как раз и зарыт вампир, – проговорил Вивальди. – Потому как темерские друиды объявили, что ежели немедленно не прекратится уничтожение дубов, то они нашлют на страну саранчу и крыс. Друидов поддержали дриады, а у тамошнего короля слабость к дриадам. Короче: со вчерашнего дня объявлено полное эмбарго на темерскую дубовину, поэтому мимоза пошла вверх. У тебя была прекрасная информация, Даинти. Из канцелярии долетел топот, и в контору ворвалось нечто задыхающееся в зеленой шапке. – Благородный купец Сулимир… – выдохнул гном, – велел повторить, что купец Бибервельт, низушек, есть вепрь дикий и щетинистый, спекулянт и мошенник, и он, Сулимир, желает, дабы Бибервельт запаршивел. Две кроны сорок пять, и это его последнее слово. – Продавай, – выпалил низушек. – Вперед, малыш, беги и подтверди. Считай, Вимме. Вивальди сунул руку под свитки пергамента и извлек краснолюдские счеты, истинную игрушку. В отличие от счетов, используемых людьми, у краснолюдских была форма пирамидки. При этом счеты Вивальди были изготовлены из золотых проволочек, по которым передвигались отшлифованные в форме призмочек, прилегающие друг к другу кристаллы рубинов, изумрудов, ониксов и черных агатов. Краснолюд быстрыми движениями толстого пальца некоторое время передвигал драгоценные камушки вверх, вниз и в стороны. – Получается… хммм… хммм… Минус расходы и мои комиссионные… Минус налог… Та-ак. Пятнадцать тысяч шестьсот двадцать две кроны и двадцать пять копперов. Недурно. – Если я не разучился считать, – медленно произнес Даинти Бибервельт, – то, в общем, чистыми я должен у тебя иметь… – Точно двадцать одну тысячу девятьсот шестьдесят девять крон и пять копперов. Неплохо. – Неплохо? – рявкнул Лютик. – Неплохо? Да за эти деньги можно купить большую деревню или небольшой замок! Я в жизни не видел сразу такую кучу деньжищ! – Я тоже, – сказал низушек. – Но не горячись, Лютик. Похоже, этих денег вообще еще никто не видел и неизвестно, увидит ли. – Эй, Бибервельт! – изумился краснолюд. – Откуда такие грустные мысли? Сулимир заплатит наличными либо векселем, а вексели Сулимира – крепкие. Так в чем же дело? Боишься потерять на вонючем жире и воске? При таких доходах ты запросто перекроешь расходы… – Не в том дело. – А в чем же тогда? Даинти кашлянул, опустил курчавую голову. – Вимме, – сказал он, глядя в пол. – Ляшарель ходит за нами. – Скверно, – причмокнул банкир. – Впрочем, этого следовало ожидать. Видишь ли, Бибервельт, информация, которой ты воспользовался при сделках, имеет не только торговое, но и политическое значение. О происшедшем в Повиссе и Темерии не знал никто. Ляшарель тоже, а Ляшарель любит все узнавать первым. Поэтому сейчас, я так думаю, он ломает себе голову над вопросом: откуда узнал ты. И скорее всего уже догадался. Потому что догадался и я. – Интересно. Вивальди глянул на Лютика и Геральта, сморщил курносый нос. – Тебе интересно? А мне интересна твоя компания, Даинти, – сказал он. – Трубадур, ведьмак и купец. Чего уж лучше. Мэтр Лютик вхож всюду, даже в королевские дворцы, и, надо думать, у него неплохой слух. А ведьмак? Личная охрана? Выбивала? Деньги выколачивать? – Поспешные выводы, господин Вивальди, – холодно сказал Геральт. – Мы не в сговоре. – А я, – процедил Лютик, – никогда не прислуживаюсь. Я поэт, а не шпион! – Всякое говорят, – поморщился краснолюд. – Всякое, милсдарь Лютик. – Ложь! – взвизгнул трубадур. – Сплошная ложь! – Ну хорошо, верю, верю. Только не знаю, поверит ли Ляшарель. Как знать, может, все понемногу и заглохнет. Должен сказать, Ляшарель, после того как его в последний раз хватил удар, сильно изменился. Может, страх смерти глянул ему в задницу и заставил призадуматься? Словом, это уже не тот Ляшарель. Он сделался как-то вежливее, рассудительнее, спокойнее и… и как бы порядочнее. – Э-э-э, – протянул низушек. – Порядочнее? Ляшарель-то? – Говорю как есть, – возразил Вивальди. – А есть как говорю. Вдобавок сейчас у церковников в голове другая проблема, имя которой – «Вечный Огонь». – Ну да? – Всюду должен гореть Вечный Огонь, как говорят. Всюду, где только можно, следует установить алтари, посвященные этому Огню. Множество алтарей. Не выспрашивай подробности, Даинти, я не очень разбираюсь в людских суевериях. Но знаю, что все священнослужители, а также Ляшарель, практически не занимаются ничем иным, как только этими алтарями и Огнем. Идет солидная подготовка. Налоги будут расти, это уж точно. – Ну, – сказал Даинти. – Невелика радость, но… Дверь конторы снова распахнулась, и влетело уже знакомое ведьмаку нечто в зеленой шапке и кроличьей шубейке. – Купец Бибервельт, – сообщило оно, – велит прикупить мисок, ежели их не хватит. Цена не влияет значения, то бишь не влияет роли. О черт, не играет значения… Э? – Прекрасно, – улыбнулся низушек, и улыбка его напоминала скривившуюся мордочку взбешенного дикого кота. – Мы купим массу мисок, воля господина Бибервельта для нас закон, а цена не играет роли. А чего еще надо прикупить? Капусты? Дегтя? Железных грабель? – Кроме того, купец Бибервельт, – прохрипело нечто в шубейке, – просит прислать тридцать крон наличными, потому как должен дать взятку, перекусить и выпить пива, а «Под Пикой» три каких-то проходимца сперли у него мешок с деньгами. – Ах вот оно что, – протянул Даинти. – Три проходимца! Так, похоже, этот город прямо-таки кишмя кишит проходимцами. А где, если дозволено будет спросить, находится сейчас уважаемый купец Бибервельт? – Где же, – сказало нечто, хлюпнув носом, – как не на Западном Базаре. – Вимме, – сказал Даинти зловеще. – Не задавай вопросов, но найди мне хорошую толстую палку. Я отправляюсь на Западный Базар, но без палки пойти не могу. Слишком там много проходимцев и ворюг. – Палку, говоришь? Найду. Но, Даинти, одно хотел бы знать, потому как это меня тяготит. Я не должен был задавать тебе вопросов, поэтому не задам, а попытаюсь угадать, а ты подтвердишь либо нет. А? – Отгадывай.