Я не пугливый, хотел сказать Клав, но промолчал. Стиснул зубы. Пытать ведь не будут?! Откуда им узнать, где он прячет Дюнку? – Не хочу тебя пугать, – продолжал высокий, – но навы общаются с людьми затем, чтобы убить. Уравнять, так сказать, шансы… Ты в первый раз видел эту девушку? Нет? – Какую девушку? – спросил Клав, упрямо притворяясь тупицей. Он живет в свободной стране, этот тип в дурацкой безрукавке не в состоянии причинить ему хоть сколько-нибудь ощутимого вреда. – Девушку, с которой ты несколько часов назад имел интимную связь, – бестрепетно объяснил высокий. – Переспал, иначе говоря. Или ты это сделал с несколькими подряд? Клав почувствовал, что краснеет. Это он-то, не без основания полагавший, что у него железные нервы! А вот как все просто – несколько небрежно брошенных слов, и вот он уже стоит голый посреди людной площади… – Малыш, ты сегодня прошелся по бритве. Нечего теперь обижаться на меня, который всего только и хочет, что тебе помочь. В другой раз везение может не повториться… Вчера мы вытащили из ванной пятнадцатилетнего паренька. Вскрыл себе вены. Ванна. Ванная. Какое противное слово… Вот тут-то Клава и достала невозможная, отвратительная мысль. И отразилась у него на лице таким непритворным ужасом, что рука, лежащая у него на плече, ощутимо потяжелела: – Тихо… Спокойно, все уже позади, ничего… Включенный фен на краю хлипкой полочки. Но как он там оказался?! Дюнка так плакала… «Ты сегодня прошелся по бритве…» – Вспомнил? Клав проглотил густую горькую слюну. Неправда. Дурацкое совпадение. Подставка… «Вспомнил. Я живу с навкой, мы снимаем квартиру на…» – Давай, малыш, говори. Никто никогда не узнает, что именно ты нам сказал. Знать будем только мы. А водитель?! Вот он, стоит рядом, рот полуоткрыт, в глазах удивление с изрядной долей гадливости… – Спасибо. – Клав неловко ему кивнул. – Я… уже сам доберусь… Вы поезжайте… Хмыканье. Звонкий хлопок дверцы; Клав дождался, пока машина отъедет. – Я… Как гнусно. Как стыдно. – Я… был… с девчонкой. Я… на улице… в общем, я ей заплатил. Губы его еле двигались. Сейчас он сам верил в то, что говорил, верил для пользы дела – но ощущение было, будто он купается в сточной канаве. – Она сама ко мне подошла, честное слово… На улице… сейчас вспомню… на углу проспекта и Прорывной, возле подземного перехода… Перед глазами у него встала картина города. Чем больше подробностей, тем достовернее. Чугайстеры молчали. Выслушали до конца. – Адрес? – негромко спросил высокий, когда Клав, опустив плечи, умолк. – На улице Вечного Утра. Там такая гостиница… вернее, там несколько. Она взяла номер на час… – За час справились? Это не удержался от насмешки другой чугайстер, тот, что пониже. – Сколько? – коротко поинтересовался высокий. – А? – Сколько стоил номер? Клав захлопал ресницами: – Не знаю… Она сама платила… Одно из двух. Либо сейчас его посадят в машину и повезут отслеживать номер, в котором он якобы был, и при некоторой дотошности скоро поймают на лжи. Либо махнут рукой – потому что на улице Вечного Утра полным-полно сомнительных гостиничек, сдающих номера на час-другой и никаких документов при этом не спрашивающих. Плати – и вперед… Чугайстеры смотрели друг на друга. Решали. Им трудно было предположить, что мальчишка-подросток умеет так врать. Они не знали Клава. – Ты все нам сказал? – Клянусь чем угодно! Хоть на детекторе лжи меня… Слабые улыбки. – У тебя есть с собой документы? Он вытащил из внутреннего кармана завернутый в пленку ученический билет. – Хорошо, Клавдий Старж, третий виженский лицей… Мы не станем оповещать твоих наставников об этих сомнительных похождениях. Но в другой раз… Кстати, ты не заметил разве, что она – навь, нежить?.. Слово, как небрежно брошенный нож. Как упавший топор. – Нет, она человек, – сказал он шепотом. Чугайстеры ухмыльнулись одинаково, как братья. – Главная ошибка, – медленно сказал высокий. – Люди часто видят в них людей… И даже боятся выдавать их в наши руки. Мы-де мучители… А они нежить, мальчик. Они навь. Это, как бы объяснить… если бы к тебе пришел убийца в маске красивой девушки. Или, что еще хуже, в маске твоей матери… Клаву захотелось сесть. Прямо на влажный асфальт. Клаву хотелось орать: чушь! Что вы городите, убийцы – это вы сами!.. Но он смолчал, заткнув себе рот дешевой удушливой сигаретой. Глава 5 – Входи. Ивга прищурилась от внезапно брызнувшего света. Почему-то она ожидала увидеть здесь грязь и линялые обои – наверное, на нее произвел впечатление темный мрачный подъезд; прихожая оказалась чистой и добротной, даже красивой, и единственным ее недостатком была поразительная теснота. Впрочем, нет, был еще недостаток; Ивгин нос дернулся, ощутив едва слышный запах нежилого дома. – Проходи, проходи… Тут сложно разминуться вдвоем. Массивная вешалка была пуста, и Ивга испытала мгновенный трепет, нанизывая петельку своей куртки на медный изогнутый крючок. – Это… здесь кто-то живет? – Иногда я. – Инквизитор извлек из ящика для обуви пару женских домашних тапочек. – Иногда никто… Вот, примерь. Тапочки были почти новые; Ивга замешкалась. Ей редко доводилось надевать на себя чужие вещи, и всякий раз она испытывала внутреннее неудобство, ей казалось, что прежний хозяин одежды оставил в ней частицу себя. Тепло своего тела… а может быть, свою тень. Инквизитор искоса взглянул, хотел что-то сказать – но промолчал и ушел в комнату. Ивга, не раздумывая больше, нырнула ногами в тапки. Они оказались чуть велики. Комнатушка была под стать прихожей – добротная, даже роскошная, но поразительно тесная; два мягких кресла и книжный шкаф занимали почти все ее пространство, оставляя свободными лишь потолок да узенькую ленту дорожки на полу. На книгах лежала пыль – потянув носом, Ивга ощутила ее запах. – Никто тут не убирает, – равнодушно заметил инквизитор. – Если хочешь – можешь попробовать. В постельной тумбе чистое белье, в ванной горячая вода… Вообще, что найдешь – то твое. Пользуйся, потом положишь на место… – Это тоже… ваш дом? Инквизитор поморщился, удрученный ее недогадливостью: – В общем-то… да. Это тоже в некотором смысле мой дом… Продукты в сумке. На кухне есть холодильник, посуда, кое-какие консервы… Хочешь – ешь. Телефон в спальне, хочешь – звони… Но одно условие будет железным, Ивга. Не переступать порога. Даже если пожар. Она с трудом улыбнулась: – Ну если пожар, я, наверное… Не отвечая на ее улыбку, инквизитор качнул головой: