Чтобы привести человека в чувство, существует великое множество способов. Одни предпочитают знакомство с ледяной водой, кто-то оживает после продолжительного похлопывания по щекам, а Киммер «трезвеет» от наглости. Надо запомнить. Я поудобнее уселась на трехногий табурет, приняла выжидательную позу, закинув ногу на ногу, и приготовилась наслаждаться демонстрацией проявления мужской заботы. И насладилась ею сполна! Я нетерпеливо поглядывала на то, как Киммер нежно берет яйца пушистиков и методично отделяет белки от желтков. Потом с нескрываемым трепетом наблюдала за тем, как он взбивает белки до состояния воздушной пены, а желтки плавно смешивает с пряными травами при помощи моей любимой деревянной ложки. И почему-то не испытывала собственнического порыва вернуть ее. Странно, неужели драконья жадность присмирела? Такое вообще возможно? Я с удовольствием наблюдала, как принц, быстро и без лишних движений отправляет полученную массу в печь, не забывая периодически помешивать готовящееся блюдо все той же деревянной ложкой. И снова жадность молчит. Эй, дорогуша, ты там еще жива? А вот я, по-моему, нет. Я затаив дыхание смотрю, как Киммер плавно перемещается по моей кухне, словно заправский танцор по знакомой сцене, успевая нарезать мясо для Тихони и Шрама и покрошить небольшую головку сыра в готовящееся варево. Принц не забыл и про то, что я здесь, хотя с такими запахами, парящими по кухне, можно позабыть про все. Он протянул мне кружку молока, и я ощутила, как в горле стало сухо. Мне показалось или принц действительно старается лишний раз меня не касаться? Брезгует, что ли? Подумаю об этом позже, когда ароматы еды перестанут дразнить меня, как нахальные воробьи дворовую кошку, а Киммер закончит проявлять заботу. Слишком хорошо у него получается, а я к такому не готова. Отвыкать придется долго и мучительно. А по-другому я не умею. И вряд ли когда-нибудь научусь. Милика уплетала завтрак за обе щеки, громко причмокивая от удовольствия. Я благодарно вкушала приготовленное Киммером яство, которое от одной только мысли, что оно было сделано специально ради меня, становилось еще вкуснее и аппетитнее. Тихоня не изменил себе ни на йоту, меланхолично наблюдая за нашими жующими физиономиями, а Шрам недоверчиво следил за грифоном, не принимая его пока в семью. Я же думала о том, как помыть Актера и остаться после этого целой и невредимой. Сомневаюсь, что он позволит себя протереть чистым полотенцем, но даже с другой стороны стола я вижу запекшиеся раны на его крыльях, а обработать их нужно. Мало ли какую заразу еще занесет (если уже не занес!), а опыта в ампутации конечностей у меня нет. Интересно, есть ли он у Киммера? Принц светится от гордости, словно котел, начищенный до блеска к памятной дате ленивыми школярами. К поварским навыкам Киммера мы отнеслись как положено, со всем пиететом и уважением, что позволяло наследнику Элирии с чистой совестью уплетать свою порцию свежайшей арбулястры. Или эрболады, как называли блюдо сарийцы. Мне же понравился вариант Киммера: омлет. Коротко и легко запомнить. Да и выговорить не так сложно, как арбулястра или эрболада. Язык сломаешь! — Вы сразили меня в самое сердце, Киммер. — Я нисколечко не лукавила, завтрак и вправду получился отличным. — Не думали стать поваром? — Думал, Кайла, думал, ночами не спал и грезил о котлах, ложках, белых колпаках и фартуках. Да судьба у меня, видно, такая строптивая, что подбрасывает мне всякие-разные испытания, проверяя на прочность. Вот и приходится заниматься тем, к чему душа не лежит. Политикой, например. — Вас послушать, Киммер, так принцем быть настолько тяжело, что проще поваром стать, чем блистать во дворце. Я повидала столько наследников королевской крови, что с уверенностью могу сказать: свою жизнь они на поварешку никогда не променяют. — Принц принцу рознь. — В глазах Киммера блеснула сталь, того металлического отлива, от которого враги должны приходить в ужас. Я же осталась равнодушной. Я ем. — Хорошо тем, кто не единственный венценосный ребенок в семье, — продолжил принц, вытирая губы полотенцем. — Можно возложить большую ответственность на плечи старшего отпрыска, ослабив хватку по отношению к младшим, не забывая их изредка шпынять, напоминая тем самым, что старшего может не стать в любой момент, а свято место пусто не бывает. Хуже обстоят дела у обретенного принца, и когда-нибудь я расскажу вам почему. Не хочу портить наш с вами завтрак неприятными фактами. И улыбнулся Милике, сказав ей пару фраз на радойском. Малышка радостно что-то защебетала в ответ. А я надулась, поражаясь, что подобное начинает входить у меня в привычку. Мужское общество так влияет, что ли? Не люблю я интриги ради интриг. Они, как правило, выеденного яйца не стоят. А мраку и шороха наводят столько, что сердце бешено и неистово стучит, желая узнать любой ценой правду и не давая спокойно уснуть до ее обретения. В итоге обязательно приходит разочарование, хлопает тебя по плечу, ласково треплет по волосам и выдает обыденную отговорку: я же тебя предупреждало, девочка моя, а ты снова по битому стеклу идешь в полный рост, любимое оно у тебя, да? Переживу я недосказанность, немаленькая и ученная прожитыми годами, давно той тропкой хожу, привыкла уже. Волнуюсь я, что не понимаю того, что говорит Киммер Милике. Вдруг он ей голову дурит? Марлоу научил меня многому, и не все его уроки я одобряю целиком и полностью, но основной постулат его философии усвоила навсегда. Никому нельзя доверять. Я Киммера знаю всего один день. Как бы он ни был мне симпатичен, не стоит забывать о том, что он всеми силами стремится вернуться домой. И экскурсия по замку — маленький шаг навстречу родной Элирии. Для начала разведать место, в котором тебя удерживают, узнать ходы и выходы, сделать первые наброски к плану по освобождению своей королевской персоны. Вторым шагом станет изучение Ведьминой Чаши, особенностей ее климата и обитателей, дабы образ пути к спасению приобрел яркость и четкость. А если принц узнает, что драконом являюсь я… Тогда после задушевных бесед с Миликой Киммер вполне может решиться взять ее в заложники, вынудив меня доставить его туда, куда посчитает нужным. И я не смогу ему противиться, ведь с чужой жизнью так просто не шутят. Особенно с жизнью ребенка, о прошлом которого я не имею ни малейшего представления. Когда я нашла ее посреди промерзшего леса с мишкой в руках, Милика не разговаривала. Только плакала, вздрагивала от малейшего шороха и прижимала к груди единственное напоминание о прошлом. Мне потребовалось полгода на то, чтобы привести ее в чувство. Чтобы она перестала пугаться стучащего в окно ветра, укрываться с головой одеялом, прячась от неясных шорохов и скрипов, чтобы перестала плакать от воспоминаний, причиняющих ей боль. Мне помогли Тихоня и Шрам. Два берийских пса стали ее защитниками от ночных кошмаров, страхов и опасностей, следуя за девочкой по пятам и позволяя себя гладить и тискать вне зависимости от времени суток. Постепенно малышка оттаяла и начала доверять мне. Самым сложным оказалось подготовить ее к знакомству с Гарконашем, которое, несмотря на-мои опасения, закончилось весьма хорошо и продуктивно: он выведал ее имя. Милика. К сожалению, все языки для летающей книги одинаковы. Гарконаш общается мысленно, так сказать, на всеобщем языке, не имеющем диалектов, специфического произношения и грамматики. Это позволяет ему разговаривать со всеми, но чего-то другого, кроме имени, мы от малышки так и не узнали. Сознание Милики решило оградить девочку от неприятных событий минувшего, лишь изредка напоминая о прошлом тяжелыми сновидениями, бросающими ее в дрожь, но благополучно исчезающими с первыми лучами утреннего солнца. — Раз с завтраком покончено, то не проведете ли вы для меня обещанную экскурсию по замку? — Разумеется, принц. — Я отставила пустую тарелку в сторону и переглянулась с Миликой, на личике которой появились заметные усы от молока морхов. — Я номою посуду, отведу Милику к Гарконашу и буду в полном вашем распоряжении. — Вы не боитесь оставлять девочку на попечение книги? Мало ли что может случиться. — Нет, почему я должна бояться за нее? — удивилась я. — Тихоня и Шрам от нее ни на шаг не отходят, а Гарконаш не слепой. Он прекрасно контролирует библиотеку и не допускает никаких вольностей на своих занятиях. Брови Киммера поползли вверх. — На занятиях? Он что, Милику учит? — А почему Гарконаш не может ее учить? Его знания обширны и многогранны, и обучать он умеет, можете мне поверить. А то, что у него своеобразный вид… Знаете, Киммер, я не считаю это недостатком, скорее это его достоинство. Милике полезно видеть необычных существ, чтобы не пугаться подобных им в больших городах. — Сомневаюсь, что таких, как Гарконаш, она когда-нибудь встретит, — улыбнулся принц, наконец-то понимая, к чему я клоню. — Хотите обучить девочку до поступления в школу, чтобы ей было легче грызть гранит науки? — Да, все верно, принц. Только не в обычную школу, а в пансион благородных девиц. — Даже так… — задумчиво протянул Киммер. — Интересно. Получается, бросать Ведьмину Чашу вы не собираетесь? Чем же она вас так пленила? Природа, замок, деньги?.. — Нет, принц, не природа, — грустно произнесла я, расстегивая верхнюю пуговицу на воротнике, — не замок, и не деньги. А вот это. — Преодолев еще две пуговицы, я продемонстрировала Киммеру ненавистный ошейник. — Вот что меня здесь держит и не дает бросить это криминальное занятие раз и навсегда. Я привязана к замку магией и не могу покидать его без разрешения хозяина, который не придумал ничего лучше, чем повесить мне на шею колдовскую удавку. Я не понаслышке знаю, каково это, когда ты мечтаешь увидеть целый мир, познакомиться с интересными людьми и нелюдями, завести семью, а в итоге… остаешься в четырех стенах, где поговорить можно разве что с летающей книгой, да с двумя псами, если приходится совсем худо. Что ждет Милику, если она останется здесь надолго? Уверена, что повторит мою судьбу. А этого я не допущу, как бы тяжело мне ни пришлось. ГЛАВА 8 — Язык мой враг мой, — обреченно кряхтел Киммер, пытаясь пролезть в небольшой прямоугольный проем, в глубине которого располагался искомый механизм. — Вот кто меня за него тянул? Пил бы сейчас горячий чай с гоблинскими сладостями в приятной женской компании, а вместо этого вожусь в грязи и сырости и строю из себя знатока с золотыми руками и большим сердцем. Зато как красавицы обрадуются, когда я все починю… Кайла свое обещание выполнила, провела экскурсию как положено. Показала галереи, большинство комнат, даже рассказала уютные истории, связанные с гардинами, шкафами и прочими предметами позабытого богами замка. Киммер слушал ее голос, представляя, какая же она — брюнетка или блондинка? И какого цвета ее лучистые глаза? В одном принц был уверен полностью: Кайла точно красавица. Голос не может обманывать. Как и запах. С недавних пор он тоже начал принимать участие в дополнении образа Кайлы и настойчиво преследовал наследника Элирии, где бы он ни оказался. Особенно здесь, в подвальном помещении донжона, оборудованного под купальню. По признанию Кайлы, эту просторную комнату она посещала лет так двенадцать назад, а может, и больше. Тогда почему ее запах пропитал тут все? Киммер не знал этого, да и не хотел знать. Он просто наслаждался заполняющим пространство ароматом, от которого становилось так тепло на душе, что и никакого солнца не было нужно. Голос бы тот еще, вызывающий рой приятных мурашек по телу, и о починке механизма можно точно забыть, что чревато последствиями. Слово свое мужчина должен непременно держать, иначе никакого доверия от женщины он не получит. И уважения от других мужчин тоже. В королевском дворце Элирии купальня занимала целое здание, массивное, вырубленное из белого камня и ставшее одним из ярких воспоминаний принца, только-только вернувшегося с полей сражений под победное пение горнов. Наследник до сих пор помнил то светлое чувство, когда теплые струи воды скользят по уставшему телу, смывая вместе с грязью пережитые страдания, отчаяние и безысходность. Купальня этого замка была совершенно иной. Приземленной. Словно граница между верхним и нижним мирами.