— Нет, но я над этим работаю! — не остался в долгу упомянутый маг, и вождь иверийцев понял, кто именно учил Киммера так сильно обниматься. — Лучше бы над продолжением рода работал, а не магические опыты ставил! — с улыбкой произнес Киммер, прижимая к себе Кайлу. Все эти годы он старался никуда не отпускать от себя свою любимую драконицу, и пока это у него неплохо получалось. — Успеется, — беззаботно сказал Бирх, взъерошив и без того непослушные лохмы младшего сына Киммера и Кайлы. Тот лишь тяжело вздохнул и надул губы, ясно давая понять: подобное с его волосами пожилой маг делает не в первый раз. Аронгак усмехнулся, разглядывая детишек правителей Элирии и удивляясь, как природа распределила лучшее в Киммере и Кайле в их отпрысках, добавив поровну от каждого из родителей, чтобы никому из них не было обидно. Вождя иверийцев сразу покорила младшенькая, с хитринкой в глазах и с пушистиком на плече — одним из многочисленных птенцов Чуда, покинувшего этот мир в прошлом году. Девочка изучающе осмотрела Аронгака, улыбаясь верному другу родителей, и, схватив вихрастого брата-близнеца за рукав камзола, повела его знакомиться с вождем иверийцев поближе. — Я Полли, а это Салливан, — представила себя и брата принцесса, протягивая ладошку опустившемуся перед ней на одно колено Аронгаку. — Очень приятно, ваше высочество! — сказал вождь иверийцев, важно пожимая хрупкую детскую ладошку. — А как зовут вашего спутника, миледи? — Сиятельный. — Полли почесала пушистика под шейкой, наслаждаясь его довольным попискиванием. — Его перья красиво переливаются, как… как… — Как радуга в солнечный день после сильного шквального дождя. — Старшие дети Киммера и Кайлы решили не оставаться в стороне от знакомства с тем, про кого с такой теплотой рассказывали их мама и папа. — Здравствуйте, дядюшка Аронгак! — И вам не терять душевного здоровья! — Вождь иверийцев усадил себе на плечи радостно взвизгнувших близнецов, оказавшихся вровень со старшими детьми элирийских правителей. Недовольный такими действиями Аронгака Сиятельный обиженно пискнул и переместился на плечо Кайлы, с улыбкой наблюдающей за происходящим. Чем бы дети ни тешились, лишь бы ничего не разрушали и не плакали. Последнее было страшнее, чем тысячи разбитых ваз, исписанных стен и порванных штор! — Ваши мама и пана мне много о вас рассказывали, Фрогд и Валери, но не говорили о том, какие вы стали взрослые и красивые. — Ты льстишь моим гадким утятам, Аронгак, — сказала Кайла, зябко поежившись. — Как замок поживает, стоит ли на месте? Не остались ли от него руины, пока нас не было здесь? — Стоит себе целехонький да вас, долгожданных гостей, ожидает, — ответил иверийский вождь, верно уловив желание супруги Киммера проследовать в теплые покои замка. Погода в Ведьминой Чаше не располагала к долгим беседам на свежем воздухе, намекая, что разговоры стоит вести у камина, с чашечкой чего-нибудь согревающего. А если компания подобралась хорошая, то бежать, бежать нужно к удобным креслам и задушевным беседам. — Ты даже не представляешь себе, Кайла, как я волнуюсь! — Милика ходила туда-сюда в белоснежной сорочке и пышной нижней юбке, а мои глаза просили прекратить вызывающее боль мельтешение. Сама такой же была, ничего не попишешь. Придется ждать, когда церемония соединения двух сердец закончится и одной счастливой парой на свете станет больше. — Представляю, — уверенно сказала я, закинув ногу на ногу. — Будешь яблочко? — Не буду. — Милика перестала ходить по комнате и возмущенно уперла руки в боки. — И как ты можешь есть в такой день! — Могу и тебе советую. Иначе упадешь в голодный обморок прямо во время церемонии и опозоришься. И не думай, что я забуду такое. При каждой встрече буду тебе об этом напоминать, даю честное королевское слово. — Злюка ты, — примирительно сказала Милика, убирая непослушную челку со лба. — Давай сюда свое яблоко… А ничего другого нет? — Есть, но твой наряд не позволяет мне предложить тебе что-то кроме яблока. Вот когда закончим примерку, накормлю тебя должным образом. Где швеи и модистка? Сбежали? — Я их в жаб превратила, — покаялась Милика, смущенно потупившись, как в детстве после совершенных ею шалостей. — Они меня взбесили, и я… не сдержалась. — Рада за твою несдержанность, однако без них мы не поспеем к положенному сроку и кто-то останется без мужа, — ехидно сказала я, ища взглядом зеленых бородавчатых существ и прислушиваясь к малейшему шороху. Увы, но, кроме нас двоих, в этой комнате никого не было. — Они здесь. — Милика открыла неприметную коробку, внутри которой сладко спало штук восемь обитательниц болот. — Я их усыпила, чтобы под ногами не путались. — А теперь расколдовывай их и буди. Я ведьма, если ты помнишь. Моих сил на такое не хватит. Тяжело вздохнув, Милика принялась за дело. Я любовалась светящимися разноцветными искорками, что возникали у нее между пальцами, когда она творила волшебство. Все-таки диплом магической академии моей девочке достался не за красивые глаза. Хотя кого я обманываю: и за красивые глаза тоже! Как и ожидалось, модистке и швеям не особо понравилось пребывать в лягушачьей шкуре, что вылилось в бурные крики, стенания и причитания, когда им вернули истинный облик. А еще пришлось увеличить вознаграждение за их работу. Я не стала вмешиваться в дела Милики и готовящих ее к свадьбе женщин и поспешила уйти. Выйдя в коридор, я почувствовала умопомрачительный запах кулинарных изысков Киммера и со всех ног устремилась на кухню, ведомая любовью и голодом. Перепрыгивая через ступеньки лестницы, я не удержалась и решила вспомнить лихую молодость: уселась на перила и спустилась таким образом вниз. И тут же угодила в объятия черноволосого мужчины со шрамом на лице. — М-да, Кайла, такого я от тебя не ожидал. — Стоящий рядом с моим «спасителем» седовласый красавчик укоризненно поцокал языком. — Не для того мы проливали свою кровь, чтобы ты так бездарно погибла и оставила в вечной печали мужа и четверых детей! И о чем ты только думала? — О том, что увижу вас вновь, князь Милослав. И вас, князь Всеслав! — Зачем же так официально, сударыня. — Седовласый подошел ко мне и, не удержавшись, легонько щелкнул меня по носу. — Зовите меня Тихоней, а моего брата — Шрамом. Нам так привычнее! Всеслав подтвердил слова старшего князя довольным смешком, тяжело подышав мне в ухо, как это когда-то делал один берийский пес. Я фыркнула и предприняла попытку вырваться из-под опеки Шрама-Милослава, которая ожидаемо провалилась: Тихоня-Всеслав решил помочь брату, и выбраться из двойного кольца оцепления у меня не получилось. — Кхе-кхе! — раздалось возмущенное покашливание, и нашему братанию пришел конец. Супруг окинул недовольным взглядом меня и братьев, всем своим видом давая понять, что подобное поведение давно не видевшей друг друга троицы он спускает в первый и последний раз. — Рад видеть вас в полном здравии, князья! — прервал затянувшееся молчание Киммер, пожав руку сначала Всеславу, а потом и Милославу. — И мы рады вашему появлению здесь, уважаемый правитель Элирии! — поприветствовал моего супруга младший князь. Старший же величаво кивнул, подтверждая его слова. — Мы хотели бы обсудить церемонию вручения подарков, Киммер. А также торговые отношения между нашими государствами, если вы не против, разумеется. — Я не против, Милослав. И хотел предложить вам то же самое, но вы меня опередили. — Киммер усмехнулся. — Предлагаю пройти в одну из комнат второго этажа. Библиотека сейчас занята. — Кем? — удивилась я. — Бирхом и Кристофом. Обсуждают свои магические дела. — Сарийцы прибыли в полном составе? — Да, Всеслав. Кристоф, Виария и ее муж прибыли полчаса назад. — И чем королева Сарии занимается в данную минуту? — поинтересовалась я, невольно напрягаясь. Виария ничего плохого мне не сделала. За те годы, что минули после смерти Марлоу, отношения между Элирией и Сарией только укреплялись, за что стоит сказать отдельное спасибо политике дочери Филиппа Спокойного и ее супруга, ставшего ей опорой и поддержкой во всем. И та любовь, что царила между Виарией и ее избранником, была видна невооруженным глазом, но все равно я не жаловала присутствие этой женщины рядом с моим мужчиной. Он мой, и только мой! Точка! Снедька сказала бы, что я ревную без повода, и была бы права. Как и всегда. — Виария приводит себя в порядок. Кристоф неудачно открыл портал, и наши сарийские друзья незапланированно приняли водные процедуры. — Смешинки в глазах Киммера оказались заразительными. Наша троица не выдержала и расхохоталась. — Они выйдут к обеду. Ты подождешь их или поешь сейчас? — И сейчас, и с ними, — честно ответила я и скрепя сердце предложила любимому пригласить на переговоры еще и Виарию, имевшую свои интересы в восточных княжествах. Мужчины задумались над моими словами, а я поспешила на кухню, ведь доносящийся из нее аромат омлета был неумолим: настала пора утолить голод и узнать, научились ли наши с Киммером дети готовить так же великолепно, как их отец! — Иногда меня одолевают странные мысли, Бирх. — Кристоф задумчиво смотрел в окно, наблюдая за суетящимися во дворе замка иверийцами. — Мне хочется узнать все тайны, что унес с собой в могилу Зарг. И дело не только в его познаниях в области магии, хотя, не скрою, они мне безумно интересны. Меня больше занимают его теневые дела, поскольку я сомневаюсь, что маг действовал против Сарии в одиночку. — Он был не один, Кристоф, — сказал наставник Киммера, поглядывая на собирающих свадебный помост соплеменников Аронгака. Вождь гордого племени ясно дал понять: из посторонних в замке он потерпит только модистку и швейных дел мастериц для Милики. Остальным ход заказан! — Во сне ко мне приходят его воспоминания и наши общие, когда мы были единым целым. — Бирх говорил спокойно и медленно, словно рассказывал об обыденных вещах, которые могут произойти с каждым. — Я видел того, кто сделал его таким и направил на «истинный» путь. Виновного в том, что происходило в этом мире на протяжении как минимум тридцати пяти лет. Он все еще жив, Кристоф, и безнаказанно творит зло. И мы ничего не можем с этим поделать, мой друг, ни-че-го. — Разве мы настолько слабы? — удивился маг Сарии, с недоумением поглядывая на наставника Киммера. — У него очень много последователей и тех, кто служит ему верой и правдой. — Бирх отстукивал по подоконнику подобие марша, и ритм был трагическим. — Я до сих нор не могу понять, зачем он так поступает. Меняет границы государств, вырезает целые народы, меняет лица как перчатки. Такое чувство, что для него происходящее — игра, и только. Не понимаю я его… — Почему ты говоришь мне об этом лишь сейчас, Бирх? — Кристоф недовольно уставился на элирийского мага, словно от одного его взгляда тот должен был вмиг покаяться во всех своих смертных грехах. — Потому, что устал нести эту ношу в одиночку, — сказал наставник Киммера, вытаскивая из-за пазухи пухлый сверток из желтоватой бумаги. — И постоянно бояться удара того, кто не простил нам разрушения его планов по развязыванию войны между Сарией и Элирией. Он ничего не забыл, Кристоф: еще не пришло время для ответного удара. У него много дел и забот помимо нас. Добро просыпается, мой друг, и Д’хартэ — так его называл Зарг — приходится менять свои замыслы, подстраиваясь под то, чего он не в силах предотвратить… — Есть еще причина, почему я впервые слышу о Д’хартэ сегодня, не так ли, Бирх?