Хотя регент доверял мнению Дилли и Чижика, но совершенно исключать такую возможность не мог. Слишком давно живет Леарон в королевском дворце, и память о детских годах, проведенных в небогатом сельском домике, и о женщине с ясными глазами, певшей одну на всех колыбельную, вполне могла стать туманным воспоминанием. Трудно, живя в роскошном дворце и садясь каждый день за заставленный яствами стол, помнить вкус жареной рыбешки, пойманной в ближайшей речке, и тосковать по недозрелым яблокам, сорванным прямо через окно. – Да я не настаиваю, – примирительно улыбнулся он секретарю. – И того, что узнал, вполне достаточно. Но очень хочется побыстрее избавить его от этой гадости. У тебя нет никаких идей? Все-таки ты постоянно находишься рядом. И еще… если не желаешь, не отвечай… но почему ты не попытался сам его от этого избавить? – Я для него не авторитет, – грустно усмехнулся Леар, – а открывать свои умения не намерен. Он тогда меня и на пушечный выстрел к себе не подпустит. Эршель, как любой прожженный интриган, верит только тем, кого считает простодушными овечками. Хотя таких в его окружении давно нет, а те, кто таковыми кажутся, – просто талантливые комедьянты. Но хуже всего иное. Эршель, никогда не понимавший женского сердца и не испытавший отцовских чувств, вдруг проникся нежностью к своему проклятию. Ему с чего-то втемяшилось в голову, что там зреет его сын, и он скоро родится. Вот для этого Эршелю и нужна была Ясвена. Несмотря на все прежние размолвки и недопонимание, он свято верит, что она никогда не обидит чужого ребенка. Не бросит, примет и полюбит, насколько бы калечным он ни был. Слова Сартоллы про урода он воспринял слишком буквально. – Но ведь это невозможно! – потрясенно охнула Дилли. – Дети таким способом не появляются. – Обычные, – с горьким сарказмом фыркнул Леар. – А у него будет зачатый магически. Он даже ощущает, как там что-то шевелится, и переубедить его абсолютно невозможно. Но он не сошел с ума в общепринятом смысле: пишет письма двойнику, дает советы по управлению страной и удержанию войск от стычек. Адмирал мотается по морям, пытаясь уберечь королевство от гражданской войны, верные люди втихомолку ведут подпольную борьбу против двойника. Только генерал Пладиз сидит тут, как кот у мышиной норки, считая себя самым хитрым стратегом. – Ну да, – понимающе усмехнулся Гард, – при любом развитии событий он окажется прав. Если на троне останется самозванец, генерал заявит, будто охранял короля, чтобы не сбежал, а если победит Эршель – то доблестно защищал. – Больше он ничего не заявит, – тихо признался Леар. – Я вывел его из игры. Теперь гарнизоном командует полковник Карерс, утром он был лейтенантом и генеральским адъютантом. – Ну и правильно, – похвалил Тровенг. – Не нужно терпеть врагов рядом с собой, они и издали достанут. Тогда давайте пригласим магистров и устроим совещание… Или ты не желаешь пока открывать своих секретов? – Боюсь, сейчас он в разладе с самим собой, – сочувственно глядя на брата, пояснила мужу ведунья. – Король никогда еще так не нуждался в чьей-либо поддержке. Страшно это – дожить до таких лет и обнаружить, что рядом нет ни одного по-настоящему близкого существа. – Не надо было вышвыривать их из дома, этих существ, – непримиримо буркнул Гард и крепче прижал к себе жену, давая себе и ей мысленный обет никогда ничего не решать в одиночку и сгоряча. – Король это понял, – помолчав, хмуро усмехнулся бастард. – Вскоре после гибели Сартоллы его пригласил хан Кемина на смотрины, он давно мечтает породниться. Я был в свите и все видел своими глазами. У хана полторы сотни детей, и он каждый день два часа играет с младшими. Они борются перед отцом на коврах в большом зале, бегают наперегонки, показывают свои рисунки и игрушки. Хан помнит всех по именам и всем находит доброе слово и особую сладость. Эршель смотрел на их счастливые рожицы потрясенно, как человек, случайно попавший в чужой мир и обнаруживший там невероятных существ. Вот тогда я очень хотел уйти, вернуться к матери, положить голову ей на колени и закрыть глаза… Так хочется иногда, чтобы тебя просто погладили по голове… – Леар! – ринулась к брату ведунья, обхватила его руками как маленького, прижала к себе. – Но разве у тебя нет подружки? – Была, – вздохнул он через минуту, поцеловал ладошку сестры и подтолкнул Дилли к мужу. – Но пока я сижу здесь, нашла другого. Я ее не виню, у меня ведь ни титула, ни поместья. – Ну и пусть ее. Не нужна тебе девушка, которая меряет людей титулами и сундуками с золотом, – уверенно заявила Дилли. – А титул у тебя есть. Ты теперь граф ле Саренс, наша мать сейчас живет в родовом особняке ле Саренсов, и все ее дети будут носить это имя. Сейчас придут магистры, попрошу написать указ. – Можешь сама написать, – нежно улыбнулся Тровенг. – Малая печать у меня с собой. А магам отдадим на сохранение. И вообще, Леар, я не успел сказать, что признал всех сестер и братьев Дилли своими родственниками. У меня найдется для тебя и хорошая работа, и место в замке князя. Ну а дом мы тебе подарим, когда женишься. Бросай ты этого неблагодарного старика, никогда до него не дойдет, что самое главное в жизни – это доброе отношение людей. Любовь супругов, детей, родителей, преданность друзей и коллег, уважение жителей своей страны и соседней. – Спасибо, – Леарон выглядел несколько ошеломленным, – я подумаю. Посмотрю на него, когда спадет проклятие. Если ничего не изменится – клянусь, уйду. Дилли только молча кивнула. Ей было отлично известно, насколько нелегко тем, кто способен понимать и прощать чужие слабости и ошибки, бросать на произвол судьбы взятых под опеку людей. На ужин гостей пригласили в парадную столовую, и шли они туда с неохотой. Не очень-то приятно есть под прицелом злых королевских глаз. Слушать язвительные выпады его величества тоже никому не хотелось. Однако Эршель то ли взял себя в руки, то ли готовил особенную эскападу, но ни в чем не проявил своей несдержанности. Хотя был излишне угрюм и молчалив, но это гораздо более подходило его положению, чем недавние угрозы и ругань. Приглашенные тоже старательно обходили все темы, связанные с их визитом, опасаясь наступить королю на любимую мозоль. К тому же детали ритуала избавления Эршеля от проклятия они уже обсудили и все приготовления сделали. – Ваше величество, – учтиво предупредил Звен, покидая столовую после трапезы, – сейчас вам необходимо хорошенько отдохнуть. К ведьминому часу мы закончим составление необходимого зелья, и его нужно будет выпить немедленно. Оно действует только три минуты, после того как заложен последний компонент. – Не буду я пить никаких зелий, – ожидаемо огрызнулся Эршель. – И почему его нельзя было сварить днем? – Таковы условия успеха, – твердо и очень серьезно сообщил магистр, стараясь, чтобы в его взоре не мелькнуло даже искры смеха, от которого Звена просто распирало. Пациент должен твердо верить, что слышит наичистейшую правду. Хотя полуправды и не бывает, но не стоит говорить об этом обывателям, считающим, что всегда остается крохотная лазейка, эдакая спасительная щель для трусливой мышки. – Успеха чего? – въедливо осведомился Эршель. – Пока – только испытания. Секретарь сообщил о вашем предположении, и мы обязаны это проверить. Хотя до сих пор никогда не происходило ничего подобного, однако магическая энергия настолько непредсказуема и до конца не изучена, что можно подозревать все что угодно. А от вас требуется лишь одно: быть отдохнувшим и спокойным, чтобы эмоции не повлияли на результат. – Я желаю немедленно услышать все подробности этого эксперимента! – Ритуала, – строго поправил Дазвенорт. Дичь жадно слопала наживку и сейчас ожидаемо лезла в расставленные силки, но ни в коем случае не должна была этого понять. – Пусть будет «ритуала». – Он очень прост. Чтобы сохранить стабильность, любое проклятие должно все время находиться в защитном магическом коконе. Поскольку после получения проклятия человек обязан постоянно подпитывать его энергией, он становится чем-то вроде живого камня-накопителя. Увы, к развитию способностей это не ведет. Почти. Но наделяет привычкой тянуть магию отовсюду: из собственных амулетов и чужих, из заклинаний и вещей. Вы не могли не заметить, что ваши амулеты все чаще требуют пополнения энергии. – Вы хотите лишить его этой энергии? – подозрительно прищурился король. – Всего на одну минуту. Вашему разросшемуся проклятию за это время не будет нанесено даже малейшего урона, а мы сможем просканировать находящийся внутри кокона объект и создать его точный макет. Ну, почти портрет. – Я должен подумать и посоветоваться. – С кем?! – Лицо мага вмиг стало надменно-оскорбленным. – Сейчас в вашем форте находятся четверо сильнейших магистров нашего мира, и мы уже провели консилиум. Но если вы считаете достойными экспертами халгирских недоучек, нам не о чем больше с вами говорить. Звен развернулся и решительно направился к выходу. – Ладно, – неохотное бурчание донеслось до магистра, когда он уже взялся за дверную ручку, – я согласен. – За вами придут, – не оглядываясь, холодно обронил Звен и с достоинством вышел из трапезной. Одиннадцатое светозарня Королевский форт «Скальный» Дилли – Я так и не заснула! – Лита виновато глянула на сестру – вот зачем она ей жалуется? Вряд ли сама Дилли поспала хоть немного… или кто-то из магов. Не говоря уже о его величестве. Но короля Звен нарочно предупредил заранее, собираясь довести до «стадии готовности», как выразился Ланс. А вот все они страдали за компанию и теперь просто мечтали разделаться с этой проблемой как можно скорее. – Ничего, – бледно улыбнулась ведунья. – Отоспимся, когда поплывем назад. Ты мне другое скажи… – Стой! – выставила ладошку младшая. – Ни слова больше, если хочешь спросить, почему он стал таким учтивым и безразличным! – Я вообще-то спрашивать не собиралась, но мне грустно смотреть на тебя, когда ты такая. – Мне самой это не нравится… – Чижик отвернулась к узкому окну, постояла, всматриваясь в непроницаемую мглу, и тихо выдохнула: – Вот почему я такая несчастливая? В мать? – Лита! – возмутилась старшая. – При чем тут твоя мать? И у кого из нас матери были удачливыми? Но это же не значит, будто нужно сваливать на них все свои ошибки и промахи? Я тебя просила: не обращайся со взрослым умным мужчиной как с зеленым рыночным прохвостом! Вспомни первое правило: надо поставить себя на его место. – Ставила, – не оборачиваясь, горько усмехнулась Чижик. – И ты права. Если бы я была сильным магом и дознавателем, никогда бы не выбрала в спутницы такую дерзкую сумасбродку. – А теперь вспомни правило второе, – с улыбкой продолжила Дилли. – Не забывать, что и твой избранник может знать первую заповедь. – Если так, – помолчав, обреченно признала девчонка, – у меня вообще нет никаких шансов. С его точки зрения, девушка на моем месте должна вести себя совершенно иначе: таять от внимания, краснеть от признаний, благодарить за заботу. И не требовать невозможного. – Думаю, ты недостаточно хорошо себя поняла, когда глядела со стороны. – Подойдя к сестре, Дилли обняла ее за плечи, по-матерински погладила по голове, прижалась щекой к прохладному виску и шепнула: – И правило третье. Если чувствуешь, что просто жить не можешь без этого человека, не прячься в свой домик, словно улитка, а распахни крылья и лети, как самый беспечный мотылек. И будь счастлива. Столько, сколько повезет. Лита возмущенно фыркнула, но вслух ничего не сказала. Для ритуала магистры выбрали просторный кабинет лекаря, даже не подумав предупреждать его самого. И вовсе не оттого, что маги вообще не любили доверять незнакомым людям свои тайны. Просто этого знахаря привез с собой генерал Пладиз, и поскольку других целителей король не имел, Мастон занял пост главного лекаря форта. Это насторожило Гарта и Ланса, и они поделились сомнениями со старшими магистрами. Вскоре лекаря одолела неотступная сонливость, и теперь он мирно спал в собственной постели, а в его кабинете хозяйничали гости. Сдвинули в сторону столы, поставили посредине простой дубовый табурет, обвели его призрачно сиявшим кругом, расчерченным на сектора, подписанные диковинными знаками. Все маги были одеты в длинные, серебристые, тускло поблескивающие накидки с капюшонами, напоминавшие одеяния пустынных кочевников, и у каждого на лбу поблескивал разноцветными камнями серебряный обруч. Ведуньям тоже выдали плащи, только бледно-зеленого цвета и с изящно вышитыми защитными рунами. – Магии в них пока нет, – предупредил Звен, – но перед началом ритуала необходимо будет напитать. Старое проклятие, потревоженное и искореженное косорукими шаманами, может хранить любые сюрпризы. – Нам это не повредит, – попыталась отказаться Дилли, но перехватила устремленный на Литу встревоженный взгляд Ланса и неожиданно согласилась: – Ну ладно, раз вам так спокойнее. – Дилли?! – возмутилась ничего не заметившая Лита, но сестра успокоила ее кроткой улыбкой: – Придется немного потерпеть, нужно уметь действовать в любых условиях. – Король идет, – сообщил дежуривший у входа Ланс и предупредительно распахнул двери. Эршель явился в сопровождении секретаря и Тровенга, решившего лично присмотреть за изменчивым величеством. Но сейчас король вовсе не выглядел ни сумасбродом, ни интриганом, он был бледен и серьезен. И одет в темный простой костюм, какие носили все его немногочисленные слуги. – Мне туда? – Хмуро указав на табурет, Эршель шагнул было вперед, но у него на пути решительно встал Варгус: – Позвольте помочь вам снять лишние вещи. Король вздернул подбородок, сверкнув глазами, явно намереваясь сказать что-то резкое, и вдруг обнаружил стоящих за кругом ведуний. Скрипнул зубами и неохотно потянулся к застежке. Целитель с мягкой настойчивостью отстранил его руки, сам расстегнул пряжки, сам аккуратно снял с короля верхнюю одежду, оставив, кроме штанов, лишь нижнюю рубаху. Все амулеты и обереги, включая королевскую печать, он тоже снял, потом уверенно стащил с рук Эршеля кольца, браслеты и цепочки. – Еще в карманах какие-то камни, – буркнул наблюдавший за этой процедурой Звен.