– После перемирия некоторые офицеры получили такую привилегию, – продолжал тот. – Нам предоставлялась возможность прослушать курс лекций в любом университете Англии или Франции. Мне захотелось вскочить и дружески хлопнуть его по спине. Я вновь обрел свою поколебленную было веру в него, как это уже не раз бывало раньше. Усмехаясь одними уголками губ, Дэзи встала и подошла к столу. – Открой бутылку, Том, – приказала она, – я тебе приготовлю мятный коктейль. Тогда ты не будешь чувствовать себя таким дураком… Вот, я уже взяла мяту. – Погоди, – огрызнулся Том. – Я хочу задать мистеру Гэтсби еще один вопрос. – Пожалуйста, – вежливо сказал Гэтсби. – По какому, собственно, праву вы пытаетесь устроить скандал в моей семье? Разговор пошел в открытую – Гэтсби мог быть доволен. – Никакого скандала он не устраивал. – Взгляд Дэзи испуганно заметался между ними обоими. – Это ты устраиваешь скандал. Умей владеть собой. – Владеть собой? – вскинулся Том. – Это что, новая мода – молча любоваться, как мистер Невесть Кто, Невесть Откуда амурничает с твоей женой? Если так, то я для этой моды устарел… Хороши пошли порядки! Сегодня наплевать на семью и домашний очаг, а завтра пусть все вообще летит кувырком, и да здравствуют браки между белыми и неграми! Распалясь собственной рацеей, он уже чувствовал себя одиноким бойцом на последней баррикаде цивилизации. – Здесь, кажется, все – белые, – вполголоса заметила Джордан. – Я, конечно, не столь популярная личность. Я не задаю балов на всю округу. Видно, в наше время, чтобы иметь друзей, нужно устроить из собственного дома хлев. Как я ни был зол – все мы были злы, – меня невольно разбирал смех при каждом новом выпаде Тома. Уж очень разительно было его превращение из распутника в моралиста. – Послушайте, что я вам скажу, старина… – начал Гэтсби. Но Дэзи угадала его намерение. – Нет, нет, не надо, – в страхе перебила она. – Знаете что, поедем домой. Давайте поедем все домой. – А в самом деле. – Я встал. – Поехали, Том. Пить никому неохота. – Я желаю узнать, что мне имеет сообщить мистер Гэтсби. – Ваша жена вас не любит, – сказал Гэтсби. – Она вас никогда не любила. Она любит меня. – Вы с ума сошли! – выкрикнул Том. Сам не свой от волнения, Гэтсби вскочил на ноги. – Она вас никогда не любила, слышите? – закричал он. – Она вышла за вас только потому, что я был беден и она устала ждать. Это была чудовищная ошибка, но все равно, она никогда никого не любила, кроме меня. Мы с Джордан хотели было уйти, но Том и Гэтсби, один настойчивее другого, требовали, чтобы мы остались, словно подчеркивая, что скрывать им нечего и что для нас редкостная удача – приобщиться к кипящим в них страстям. – Сядь, Дэзи. – Том тщетно пытался говорить отеческим тоном. – Что, в конце концов, происходит? Я требую, чтобы мне рассказали все. – Я вам уже сказал, что происходит, – ответил Гэтсби. – И происходит целых пять лет, а вы не знали. Том резко повернулся к Дэзи: – Ты целых пять лет встречалась с этим типом? – Нет, мы не встречались, – ответил Гэтсби. – Встречаться мы не могли. Но мы все это время любили друг друга, старина, а вы не знали. Я иногда думал о том, что вы не знаете, и мне становилось смешно. – Но глаза его не смеялись. – И это – все? – Том пасторским жестом соединил концы своих толстых пальцев и откинулся на спинку кресла. Но тут же его прорвало. – Вы сумасшедший! – крикнул он. – Не знаю, что там у вас было пять лет назад, до моего знакомства с Дэзи, хоть убей, не пойму, как это вам вообще удалось попасться ей на глаза, разве что вы доставляли в дом покупки из бакалейной лавки. Но насчет всего прочего, так это бессовестная ложь. Дэзи и выходила за меня по любви, и сейчас меня любит. – Нет, – сказал Гэтсби, качая головой. – Конечно, любит. Просто она иной раз навообразит себе всякий вздор и готова наделать глупостей с досады. – Он кивнул с глубокомысленным видом. – А главное, и я ее люблю. Даже если мне и случается позволять себе маленькие шалости, в конце концов я всегда возвращаюсь к Дэзи и, в сущности, люблю только ее одну. – Гнусный ты человек, – сказала Дэзи. – Она повернулась ко мне, голос ее стал низким и грудным, и дрожавшее в нем презрение, казалось, заполнило комнату. – Ты знаешь, Ник, почему нам пришлось уехать из Чикаго? Странно, как это он не попытался развлечь тебя рассказами об этой маленькой шалости. Гэтсби подошел и стал рядом с нею. – Забудь все это, Дэзи, – сказал он решительно. – Это уже позади и не имеет значения. Ты только скажи ему правду – скажи, что ты никогда его не любила, – и все будет кончено, раз и навсегда. Она подняла на него слепой, невидящий взгляд. – Любить – как я могла его любить, если… – Ты никогда его не любила. Она медлила. Она оглянулась на меня, на Джордан с каким-то жалобным выражением в глазах, словно бы только сейчас поняла, что делает, – и словно бы все это время вовсе и не думала ничего делать. Но она сделала. Отступать было поздно. – Я никогда его не любила, – сказала она явно через силу. – Даже в Капиолани? – неожиданно спросил Том. – Да. Снизу, из бальной залы, на волнах горячего воздуха поднимались приглушенные, задыхающиеся аккорды. – Даже в тот день, когда я нес тебя на руках из Панчбоул, чтобы ты не замочила туфли? – В его голосе зазвучала хрипловатая нежность. – Дэзи?.. – Замолчи. – Тон был холодный, но уже без прежней враждебности. Она посмотрела на Гэтсби. – Ну вот, Джей, – сказала она и стала закуривать сигарету, но рука у нее дрожала. Вдруг она швырнула сигарету вместе с зажженной спичкой на ковер. – Ох, ты слишком многого хочешь! – вырвалось у нее. – Я люблю тебя теперь – разве этого не довольно? Прошлого я не могу изменить. – Она заплакала. – Было время, когда я любила его, – но тебя я тоже любила. Гэтсби широко раскрыл глаза – потом закрыл совсем. – Меня ты тоже любила, – повторил он. – И это – ложь! – остервенело крикнул Том. – Она о вас и думать не думала. Поймите вы, у нас с Дэзи есть свое, то, чего вам никогда не узнать. Только мы вдвоем знаем это и никогда не забудем – такое не забывается. Казалось, каждое из этих слов режет Гэтсби, как ножом. – Дайте мне поговорить с Дэзи наедине, – сказал он. – Вы видите, она не в себе… – Ты от меня и наедине не услышишь, что я совсем, совсем не любила Тома, – жалким голосом откликнулась Дэзи. – Потому что это неправда. – Конечно, неправда, – подхватил Том. Дэзи оглянулась на мужа. – А тебе будто не все равно, – сказала она. – Конечно, не все равно. И впредь я буду больше беспокоиться о тебе. – Вы не понимаете, – встревоженно сказал Гэтсби. – Вам уже не придется о ней беспокоиться. – Вот как? – Том сделал большие глаза и засмеялся. Он вполне овладел собой – теперь он мог себе это позволить. – Это почему же? – Дэзи уходит от вас. – Чушь! – Нет, это верно, – заметно пересиливая себя, подтвердила Дэзи. – Никуда она не уйдет! – Слова Тома вдруг сделались тяжелыми, как удары. – К кому? К обыкновенному жулику, который даже кольцо ей на палец наденет ворованное? – Я этого не желаю слышать! – крикнула Дэзи. – Уедем, ради бога, уедем отсюда! – Кто вы вообще такой? – грозно спросил Том. – Что вы из банды Мейера Вулфшима, мне известно – я навел кое-какие справки о вас и ваших делах. Но я постараюсь разузнать больше. – Старайтесь сколько угодно, старина, – твердо произнес Гэтсби. – Я уже знаю, что представляли собой ваши «аптеки». – Он повернулся к нам и продолжал скороговоркой: – Они с Вулфшимом прибрали к рукам сотни мелких аптек в переулках Нью-Йорка и Чикаго и торговали алкоголем за аптечными стойками. Вот вам одна из его махинаций. Я с первого взгляда заподозрил в нем бутлегера и, как видите, почти не ошибся. – А если даже и так? – вежливо сказал Гэтсби. – Ваш друг Уолтер Чейз, например, не погнушался вступить с нами в компанию. – А вы этим воспользовались, чтобы сделать из него козла отпущения. Сами в кусты, а ему пришлось месяц отсидеть в тюрьме в Нью-Джерси. Черт побери! Послушали бы вы, что он говорит о вас обоих! – Он к нам пришел без гроша за душой. Ему не терпелось поправить свои дела, старина. – Не смейте называть меня «старина»! – крикнул Том. Гэтсби промолчал. – Уолтеру ничего бы не стоило подвести вас и под статью о противозаконном букмекерстве, да только Вулфшим угрозами заткнул ему рот. Опять на лице Гэтсби появилось то непривычное и все же чем-то знакомое выражение. – Впрочем, история с аптеками – это так, детские игрушки, – уже без прежней торопливости продолжал Том. – Я знаю, сейчас вы заняты аферой покрупнее, но какой именно, Уолтер побоялся мне рассказать.