– А какого цвета ваша машина? – Синего. Двухместный «форд». – Мы только что из Нью-Йорка, – сказал я. Кто-то, ехавший следом за нами по шоссе, подтвердил это, и полицейский снова занялся Михаэлисом. – Ну давайте опять сначала, по буквам… Приподняв Уилсона точно куклу, Том внес его в конторку, усадил в кресло и вернулся к двери. – Кто-нибудь идите, побудьте с ним, – коротко распорядился он. Двое мужчин, из тех, кто стоял поближе, поглядели друг на друга и неохотно двинулись к конторке. Том пропустил их мимо себя, затворил за ними дверь и отошел, стараясь не смотреть в сторону верстака. Поравнявшись со мной, он шепнул: «Поехали!» С чувством неловкости мы протолкались сквозь прибывавшую толпу – Том властным напором плеч прокладывал дорогу, – и у самого выхода встретился нам спешивший с чемоданчиком врач, за которым послали полчаса назад, вероятно, понадеявшись на чудо. Сначала Том ехал совсем медленно, но за поворотом шоссе он сразу нажал на педаль, и мы стремглав понеслись в наступившей уже темноте. Немного спустя я услышал короткое, сдавленное рыдание и увидел, что по лицу Тома текут слезы. – Проклятый трус! – всхлипнул он. – Даже не остановился! Дом Бьюкененов неожиданно выплыл нам навстречу из купы темных, шелестящих листвою деревьев. Том затормозил почти напротив крыльца и сразу посмотрел вверх; на увитой виноградом стене светились два окна. – Дэзи дома, – сказал он. Когда мы выбрались из машины, он взглянул на меня и слегка нахмурился. – Надо было мне завезти тебя в Уэст-Эгг, Ник. Сегодня все равно делать больше нечего. Какая-то перемена совершилась в нем; он говорил уверенно и с апломбом. Пока мы шли через освещенную луной площадку перед домом, он коротко и энергично распоряжался: – Сейчас я по телефону вызову тебе такси, а пока вы с Джордан ступайте на кухню, и пусть вам дадут поужинать – если вы голодны. – Он распахнул перед нами дверь: – Входите. – Спасибо, не хочется. Такси ты мне, пожалуйста, вызови, но я подожду здесь, на воздухе. Джордан дотронулась до моего локтя. – Зайдите, Ник, посидим немного. – Спасибо, не хочется. Меня подташнивало, и хотелось остаться одному. Но Джордан медлила уходить. – Еще только половина десятого, – сказала она. Нет уж, баста – я чувствовал, что сыт по горло их обществом. «Их», к моему собственному удивлению, в данном случае включало и Джордан. Вероятно, это было написано у меня на лице, потому что она вдруг круто повернулась и убежала в дом. Я присел на ступеньку, опустил голову на руки и сидел так несколько минут, пока не услышал в холле голос лакея, вызывавшего по телефону такси. Тогда я поднялся и медленно побрел по аллее, решив дожидаться у ворот. Я не прошел и двадцати шагов, как меня окликнули по имени, и на аллею, раздвинув боковые кусты, вышел Гэтсби. Должно быть, в голове у меня черт знает что творилось, так как единственное, о чем я в эту минуту подумал, это что его розовый костюм как будто светился при луне. – Что вы здесь делаете? – спросил я. – Ничего, старина. Просто так, стою. Почему-то мне показалось странным такое занятие. Я был даже готов предположить, что он замышляет ограбить дом. Меня бы не удивило, если бы из глубины кустарника за его спиной выглянули зловещие физиономии «знакомых Вулфшима». – Вы что-нибудь видели на шоссе? – спросил он после короткого молчания. Он помялся. – Она – совсем? – Да. – Я так и думал; я и Дэзи так сказал. В таких случаях лучше сказать правду. Конечно, это потрясение, но она с ним справилась. Он говорил так, словно только это и имело значение: как перенесла случившееся Дэзи. – Я вернулся в Уэст-Эгг кружным путем, – продолжал он, – и оставил машину в своем гараже. По-моему, нас никто не видел, но ведь наверно не скажешь. Он мне был теперь так неприятен, что я не стал его разуверять. – Кто была эта женщина? – спросил он. – Жена владельца гаража, ее фамилия Уилсон. Как это, черт возьми, произошло? – Понимаете, я не успел перехватить… – Он запнулся, и я вдруг все понял. – За рулем была Дэзи? – Да, – не сразу ответил он. – Но я, конечно, буду говорить, что я. Понимаете, Дэзи очень нервничала, когда мы выехали из Нью-Йорка, и думала, что за рулем ей легче будет успокоиться, а эта женщина вдруг бросилась к нам, и как раз другая машина навстречу. Это произошло буквально в одну минуту, но мне показалось, что она хотела нам что-то сказать, может быть, приняла нас за кого-то знакомого. Дэзи сначала крутнула в сторону от нее, но тут эта встречная машина, и она растерялась и крутнула обратно. Хватая руль, я уже почувствовал толчок. Вероятно, ее задавило насмерть. – Разворотило всю… Он вздрогнул. – Не надо, старина… Ну, а потом – я просил Дэзи остановиться, но она не могла. Пришлось мне использовать ручной тормоз. Тогда она повалилась мне на колени, и дальше уже повел я. – К утру она совсем оправится, – продолжал он после короткой паузы. – Но я побуду здесь, на случай, если он вздумает мучить ее из-за того, что вышло в «Плазе». Она заперлась в своей спальне, а если он станет ломиться к ней силой, она мне даст сигнал – включит и выключит свет несколько раз подряд. – Ничего он ей не сделает, – сказал я. – Ему не до нее. – Я ему не доверяю, старина. – Сколько же вы намерены тут простоять? – Хотя бы и до утра. Во всяком случае, пока все в доме не улягутся. Мне пришла в голову новая мысль. Что, если Том узнал, что за рулем была Дэзи? Он мог усмотреть тут какую-то связь, мог подумать… мало ли что он мог подумать. Я оглянулся на дом. Два или три окна нижнего этажа были ярко освещены, да наверху теплились мягким розовым светом окна Дэзи. – Подождите меня здесь, – сказал я. – Пойду послушаю, не слышно ли чего в доме. Я по краю газона вернулся назад, стараясь не хрустеть гравием, пересек площадку и на цыпочках поднялся на крыльцо. В гостиной занавеси на окнах не были задернуты, и можно было сразу увидеть, что там никого нет. В конце той веранды, где мы обедали в первый мой приезд, три месяца назад, желтел небольшой прямоугольник света – вероятно, окошко буфетной. Туда я и направился. Штора была спущена, но я нашел место, где она чуть-чуть не доставала до подоконника. Дэзи и Том сидели друг против друга за кухонным столом, на котором стояли блюдо с холодной курицей и две бутылки пива. Он что-то горячо доказывал ей и в пылу убеждения накрыл рукой ее руку, лежавшую на столе. Она время от времени поднимала на него глаза и согласно кивала. Им было невесело; курица лежала нетронутая, пива в бутылках не убавилось. Но и грустно им не было. Вся сцена носила характер привычной интимности. Казалось, они дружно о чем-то сговариваются. Спускаясь на цыпочках с крыльца, я услышал фырканье такси, искавшего, должно быть, поворот к дому. Гэтсби ждал на том месте, где я его оставил. – Ну как, ничего не слышно? – с тревогой спросил он. – Нет, все тихо. – Я постоял в нерешительности. – Едемте со мной, вам нужно поспать. Он покачал головой. – Я подожду, пока Дэзи не погасит свет, тогда буду знать, что она легла. Спокойной ночи, старина. Он засунул руки в карманы и поспешил отвернуться, как будто мое присутствие нарушало торжественность его священного бдения. И я пошел, а он остался в полосе лунного света – одинокий страж, которому нечего было сторожить. Глава VIII Всю ночь я не мог заснуть; был туман, на проливе беспрестанно гудела сигнальная сирена, и я метался, как в лихорадке, между чудовищной действительностью и тяжелыми кошмарами сновидений. Перед рассветом я услышал, как к вилле Гэтсби подъехало такси; я поспешно спрыгнул с кровати и стал одеваться – мне казалось, я должен сказать ему что-то, о чем-то предупредить, и поскорей, потому что утром уже будет поздно. Еще издали я увидел, что входная дверь непритворена, а Гэтсби стоит в холле, прислонясь к столу, весь сникший, то ли от физической, то ли от внутренней усталости. – Ничего не было, – сказал он мне тусклым голосом. – Я прождал почти до четырех, а потом она подошла к окну, постояла минутку и погасила свет. Никогда еще дом Гэтсби не казался мне таким огромным, как в эту ночь, когда мы рыскали по большим пустым комнатам, охотясь за сигаретами. Мы раздвигали драпировки, похожие на полы палаток, мы водили руками по поверхности темных стен в поисках выключателей; раз я наскочил в темноте на открытый рояль, и оттуда брызнул фонтан нестройных звуков. Повсюду пахло затхлостью, как будто комнаты уже очень давно не проветривались, и было совершенно непостижимо, откуда взялось в них столько пыли. Наконец на одном столе обнаружилась сигаретница, и в ней две лежалые, высохшие сигареты. Мы уселись перед окном в большой гостиной, предварительно распахнув его настежь, и закурили, глядя в темноту. – Вам надо уехать, – сказал я. – Полиция наверняка выследит вашу машину. – Уехать, старина, сейчас? – Поезжайте на неделю в Атлантик-Сити или в Монреаль.