— И-и-и-и-и!!! — девичий визг стал детонатором паники. Все вокруг забегали, засуетились. Молодые — бестолково, старшие — злобно. Трое матерых скоморохов рванули наружу через дверь — и тут же принялись громко и грязно ругаться. — Тут повсюду орочье говно! Камеры залиты краской! Тимур, выходи на связь с нашими — это спланированная атака! Кто сегодня стоял на стреме? Позорники, такое профукать! Гнать их в шею! Даня вышел на улицу, внимательно глядя под ноги. Говна тут и вправду оказалось чересчур много, можно было даже сказать — ситуация с говном назрела критическая. Приходилось применять все навыки эквилибристики, чтобы не вступить в одну из дурно пахнущих куч. — Де-низ Цы-га-ра-хав папу-гай-ска-е… — орочьи граффити никогда не отличались внятным шрифтом и грамматической выверенностью, но тут зеленокожие уродцы превзошли сами себя! Этими каракулями были исписаны все свободные поверхности по всему кварталу! Даже на крыше транспарант развернули, гады! —… говно! Аха-ха-ха! — закончил голос над самым ухом, и Даня вздрогнул — это был сам Денис. Легенда Скоморохов явился из ниоткуда и теперь ржал в голос. — Масштабно, масштабно! Он ничего, этот Бабай Сархан, у него есть стиль, пусть и говенный! Мне нравится! Но в целом обидно: зубы-то я ему классно сделал. * * * Самым сложным было отрубить камеры. Но у меня был Перепелка, а у Перепелки был Скворешня, который в свое время послал нахрен весь генштаб и вернулся в Сан-Себастьянскую полицию. У этого ненормального после реабилитации открылись чакры… То есть — появилась суперспособность работать с Сетью напрямую, через шунт без терминалов и всяких дополнительных прибамбасов. Ну, совпали вибрации со сложной техникой, недаром же он вторжение упырей с помощью роботов и турелей так успешно отражал! Тоже своего рода магия! Самое главное — обер-вахмистр согласился на участие в операции сразу, когда узнал, что поднасрать мы хотим Скоморохам. — Они у нас как кость в горле. Знаем, что злодеи и преступники, убийцы и воры, а доказать не можем! — посетовал киборг. — Давно пора им укорот дать. Представьте себе — написали у жены мэра помадой на зеркале в туалете, что она бусечка! Какие сволочи, а? И не пришьешь ничего, кроме мелкого хулиганства! А там даме семьдесят лет, на секундочку! Какая из нее бусечка? В общем — камеры он отрубил. Скоморошья охрана в виде трех юношей со взором горящим вместо того, чтобы патрулировать территорию по старинке или как минимум сообщить о поломке куда следует, принялась хором орать друг на друга и выяснять причины глюка. А мы действовали по плану: всё вокруг засрали, гоблинские грибки, которые и дрожжами-то назвать язык не поворачивался, были запихнуты в канализацию, зловредный физручий дух — запущен в вентиляцию. И так — в девяти местах, с разными вариантами. Желающих подгадить скоморохам в нашей орочьей братии хватало, потому как циркачи эти оказались теми еще шовинистами! Они не брали к себе в команду снага и гоблинов, а уруков — так и тем паче. Нет, я понимаю, почему! Мы, орки — ребята неприятные, это и ежу понятно. Но всё равно — обидно. Мы сработали практически чисто. Конечно, настолько чисто, насколько могли сработать орки. Где-то что-то сперли гоблины, у кого-то из скоморошьих соседей снага сожрали собаку, Хурджин нахомутал с духами и вместо страшных привидений вызвал каких-то дяденек и тетенек затрапезного вида… Но в общем — всё получилось! Учитывая, что на подготовку нам понадобились всего лишь сутки, а на само крокодительство — еще одни, результат был великолепным. Скоморохи не ожидали, что их атакуют их же оружием! Они даже в полицию заявить не могли — зашквар! Приходилось шутам гороховым разбираться самостоятельно. Они и разбирались: прочищали канализацию, закапывали говно под дверями и драили стены от граффити. А на третьи сутки после операции «Крокождение» я увидел квадратик из белого картона на лобовом стекле готового к дальнему путешествию фудтрака. На картонке было написано: « НАДЕЮСЬ, ОБМЕН ЛЮБЕЗНОСТЯМИ ЗАВЕРШЕН. ЕСЛИ НЕТ — ТО ВОЙНА. Д. Ц.» И смеющаяся рожа шута в колпаке с бубенчиками в самом углу записки. Талантливо, кстати, нарисовано.И противотанковая мина на капоте машины. Без взрывателя. Что ж, доходчиво. Мы можем, они — тоже могут. Обмен любезностями, значит? Ну, пусть будет обмен любезностями. Эдакое прояснение личных границ. В конце концов — мы за индивидуальный подход. Формацию отхреначили, с Зоотериками нашли взаимопонимание, со Скоморохами обменялись любезностями. Еще бы с Ермоловыми как-то вопрос зарешать. Но дрожжами в туалете тут явно обойтись не получится, это совершенно точно известно. * * * вот тут уже можно поставить лайк произведению))) самое время Глава 5 Шляпы и бороды — Ну-ка, ну-ка, еще раз улыбнись! Хи-и-и-и! — Эсси даже ладошки ко рту прижала. — Нет, правда — разноцветные! Ну, почти стерлось уже, но следы остались! Фуф, хоть посмеялась! Хорошо, что связались, а то тут ужасненько мрачно, хуже, чем в Хтони. Я восседал с планшетом на крыше «Орды», свесив ноги за парапет, и общался с эльфийкой по видеосвязи. И мне было в целом хорошо, потому что второй день гномской свадьбы — это даже хуже, чем первый! И сбежать из «Надыма» было просто необходимо. Ну, и пообщаться с подругой… Возлюбленной? Я не знаю, кем мы друг другу приходились, но вполне определенно мог сказать одно: мне, когда она просто находилась рядом, было гораздо лучше, чем когда ее не было. В общем — нравилась она мне до одури и до мурашек. Сидит там такая, в маечке нашей, ордынской, на своей кровати и глазки мне строит. Зараза ушастенькая! — И чего там у вас так мрачно? — поинтересовался я. — Как папашино здоровье? — У него Черная Немочь, — вздохнула Эссириэ Ронья, без пяти минут наследница клана Росомах. — А я ведь! Тогда, для Коленьки Воронцова! — меня чуть на месте не подкинуло, но девушка только отмахнулась. — Я знаю! Знаю, что ты — можешь! Но, как ты сам говорил, «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Они не хотят слушать меня. Не хотят даже обратиться к Воронцову за рекомендацией! Как же — урук спасет главу эльфийского клана, нонсенс! — Эсси явно была очень сердита. — Они тут бродят все мрачные, хмурятся целыми днями! Еще бы им не хмуриться — отца загнали в кокон, он там лежит практически в стазисе, как живой труп, а попробовать действенное средство, которое уже раз сработало — это никак! Еще и цыкают зубом. И по углам шепчутся — мол, как я посмела предлагать какого-то варварского знахаря!.. Знали бы они, чего я еще посмела! Тут глаза девушки приобрели лукавое выражение, и она поерзала на кровати и сменила ракурс съемки, чтобы я увидел, что кроме открытой черной маечки с Белой Дланью на ней одни только трусики-танго. Зрелище было весьма симпатичное и провокационное, так что я коротко рыкнул, потом ущипнул себя за ляжку, чтобы вернулась возможность соображать, и пригрозил: — Доберусь я до тебя! — и оскалился, а она снова захихикала. Чертовы зубы! Никакой романтики. Ничего, отлились уже кошке мышкины слезы… Я страшно отомстил! На этом моменте я заржал, а эльфийка спросила: — А ты чего смеешься? — и одернула майку, как бы стараясь что-то скрыть, но на самом деле еще больше кое-что приоткрывая. — Наше бодание со Скоморохами — это всё-таки был эпос, — почесал подбородок я. — Орочья мстя — она очень… Орочья! Это войдет в легенды. — Я видела видосы в сети! Фу, гадость! Загадили девять кварталов! — она демонстративно поразгоняла воздух перед своим носом, как будто могла почувствовать запах. — Да там трущобы по сути, окраины Нового Города, в предгорьях. И так всё загажено было! — я фыркнул. — Но крокодительство определенно удалось! — Крокодительство? — бровка Эсси взлетела вверх. — Ну, крокождение. Это наш ордынский прикол, — я пощелкал пальцами. — Помнишь майку с надписью? — А! Да! «Крокодил, крокожу и буду крокодить!», — закивала она. — Смешная. Такую себе потом снага стали делать, на заказ. Типа, клыкастый, зеленый… В этом смысле, да? И звучит смешно. А что у тебя там за какофония? Внизу, под моими ногами в это время разворачивалось фантастическое действо: гномы из «Надыма» валили на улицу. У них там по распорядку полагался «танец с новобрачной», и его проводить нужно было только и исключительно на открытом воздухе. Это тоже было как-то связано с традицией проживания в замкнутых пространствах. Мол, демонстрация того, что женщина, пришедшая в семью мужа, всегда и везде находится под защитой его родственников. Пищал кларнет, били барабаны, разрывались скрипки — танцующая толпа гномов заполоняла собой всё пространство между «Надымом» и «Ордой». — Свадьба у Хуеморгена! — осклабился я. — Настоящий дурдом. Честно, когда уруки приехали — проще было! Они-то на сутки заявились, а эти — на трое. Тут сотен семь бородачей, не меньше! Хочешь — покажу, как танцуют? — Покажи, покажи! Никогда не видела танцев гномов! — она даже запрыгала там на кровати, на попе. Я переключил камеру с фронталки на основную и сфокусировался на происходящем внизу. И снова едва не заржал. Я такую картину в «Приключениях раввина Якова» видал. С Луи де Фюнесом в главной роли. Нет, ну серьезно — воздев руки к небу и притопывая ногами, там лихо и жизнерадостно отплясывали бородачи в жилетках и широкополых шляпах! Прям от души плясали, радовались жизни! В центре круга — сам Хуеморген, тоже, чтоб меня, в шляпе и жилетке! И Фрида — разнаряженная в пух и прах, с монисто из золотых монет, с браслетами из золотых монет и с диадемой — кто бы мог подумать? — тоже из золотых монет! Я еще в первый день уточнил, что это за наряды на гномах такие, и получил весьма доходчивый ответ: парадно-выходные национальные костюмы специально для подземных жителей, что выбираются на поверхность крайне редко. В жилетках масса карманчиков для всякой мелочи, ну, и для денег — чтобы не обчистили их ушлые людишки и коварные эльфы. А шляпы — потому как непривычно яркое солнце для приспособленных к полумраку своих подгорных городов кхазадов. Конечно, сейчас уже не то, что в нынешнее время — гномы живут наверху массово, но — традиция есть традиция! У нас традиция — карды с собой таскать, у них — жилетки и шляпы. Про всё это я Эсси рассказывал по ходу трансляции, не забывая выхватывать из танцующей толпы самых активных персонажей. Вот ведь какие, однако, аналогии! Да еще и языка у них, не считая русского, два: один священный для богослужений, ритуалов и боевых кличей — это кхуздул, и второй обычный, повседневный — он назывался шпракх. С явными германскими корнями, возможно — позаимствованный у человеческого окружения еще во время Великого переселения народов. Так что орали эти гномы про свой незабвенный «дигги-дигги холл» на этом самом шпракхе весьма активно. Не сделав и секундной паузы после танца! — Какие они живчики! — проговорила Эсси. — Никогда бы не подумала, что эти бородачи могут так лихо отплясывать! Кажется — зануды, пессимисты и вредины… Оказывается — не только! Ну, и за исторический экскурс спасибо. Ты очень эрудированный урук, знаешь? Хотя — чему я удивляюсь? Первый раз я тебя увидела в Хтони, второй — на ринге, а третий — в библиотеке! — Ну, а чем мне заняться долгими холодными ночами? — усмехнулся я. — Никто не обогреет, кроме огня новых знаний, и некого мне погладить и приголубить, кроме потертых корешков пыльных книг… Вот и читаю тут в одиночестве, весь такой грустный и печальный. А потом оно из меня прёт. — О-о-о-о, да вы поэт, господин Резчик! — она прижала руку к сердцу. — Я поражена в самое сердечко. Мы смотрели друг на друга какое-то время молча, а потом Эсси естественным, таким знакомым и милым движением поправила выпавшую из прически прядку и сказала: — Ты уже это… Приезжай. Соскучилась я, представляешь? Ну, то есть не прямо сейчас приезжай, не прям сразу. Сейчас на самолет садиться и лететь не надо. Потому что завтра я в патруль ухожу, на границу, недели на две, будет глупо, если приедешь — а меня нет. А вот как ты хотел — на фудтраке, — вот это будет просто прекрасненько! Останавливайся в Братском сервитуте, там есть орки, гномы, эльфы — люди к ним нормально относятся, тебе там понравится. Очень интересное место! И обязательно-обязательно записывай мне сообщения, когда будешь ехать! И снимай всё вокруг, только не врежься никуда и не оторви никому голову по пути, а то я тебя знаю! — Что за патруль? — выцепил главное из ее речи я. — Ну, на границе клановых владений неспокойно… — туманно ответила она, подперев ладошкой подбородок. — Мы даже не знаем точно, это Ер… И вдруг связь оборвалась. Да чтоб меня! Я тут же принялся вазюкать по экрану планшета, надеясь возобновить беседу, но тщетно. Абонент не абонент, и всё! Это по какой такой причине в своей комнате в самой главной эльфийской крепости клана Росомах дочь главы клана не может поймать сеть? Это срань какая-то, если честно! Это вправду, что ли, на самолет сесть и мотнуть к ней? Сообщение прилетело тут же, спустя секунду. И фоточка — следом. «Сбоит электричество. У нас в последнее время — в порядке вещей. Целую свое чудовище, оно у меня лучшее чудовище в мире! До связи.» И там сердечки-смайлики. А на фоточке… А что на фоточке — это уже другой вопрос. Эсси была на фоточке, это если коротко! — Ай-ой, Бабай Сархан! Зачем тут сидишь? У нас там обряд восхваления жениха! — раздался чей-то голос на крыше, за моей спиной. — Ты не можешь подвести Фрица! Он сказал, что ты его лучший друг! — Яа-а-а-а? — вот уж не было печали! Удивление в моем голосе было вправду искренним: — Я его лучший друг? Хреново живет наш Хуеморген, если кроме помойного деспота, его собственного работодателя и черного урука в одном лице ему и другом-то обозвать некого! Стыдно? — Стыдно! — подтвердили два незнакомых гнома в шляпах и жилетках. — Даже — срамно, клянусь Махалом! Но это всё только потому, что Хуеморген вредный ворчливый сукин сын. Но ты ведь не бросишь его в беде? Тебе ведь есть за что его похвалить? — О да! — откликнулся я. — Но вы тоже молодцы — с больной головы на здоровую… Ладно, встретимся внизу. — Эй! Что значит… — договорить они не успели, потому что я сиганул вниз по своему обыкновению, замедляя падение за подоконники и выступы в фахверковом фасаде «Орды». И приземлился — едва ли не на головы танцующей толпе. — Ай-ой! Бабай с неба свалился! — эти гномы были мне знакомы, они раньше под Щербатым ходили, потом — под Игельшноцхеном, а теперь — вроде как под Ордой, опосредованно через Евгеньича. — Ты что, Хуеморгена хвалить идешь? Он же тот еще засранец! Непонятно, как такую кралю себе подцепил, и что она в нем нашла? Старый, седой, говорит одни гадости! Ну да, с поддержкой и взаимовыручкой у гномов был полный порядок, это сразу становилось понятно, с полуслова. И эти типы еще обвиняли дядюшку Фрица во вредности? — Ща похвалим. Падажжите! — сказал я и пошел вперед, раздвигая толпу грудью, как корабль волны — форштевнем. — Вот! Вот он, вот кто будет хвалить жениха! — закричал неизвестный гном с самой длинной бородой и в шляпе с самыми широкими полями. — Посмотрите, какое позорище — это черный урук! — А с другой стороны — если Хуеморгена похвалит черный урук, это войдет в историю, — откликнулся стоящий рядом с ним гном с самым длинным носом. — Господин Тринкеншух, вы когда-нибудь слышали про то, чтобы черный урук кого-нибудь хвалил? А особено — кхазада? — Действительно, господин Эйеркюхен! — задумался длиннобородый. — Это будет нонсенс. Это будет интересно! И все повалили обратно в «Надым». Бородатые музыканты при этом не переставали мучить кларнет и скрипки и лупить в барабаны, а гости — пританцовывать. Черт возьми, все-таки получалось у них очень зажигательно! * * * Гномы сидели за столами, которые были выставлены вдоль стен в главном зале «Надыма», и ели, и пили, и разговаривали. На сцене надрывался оркестр, время от времени кто-то из гостей выходил к ним, хватал микрофон и начинал гулким голосом говорить тост и давал отмашку, чтобы вносили подарки. Пили кхазады страшно — литрами и даже галлонами. Как будто в последний раз! И подарки дарили такие, будто каждый из них был богаче Государя Всероссийского. Кроме шуток, сундучок с золотом — это, кажется, чересчур. Ну, понятно — сундучок был не очень большой, и дарили от целого большого рода, но тем не менее. Ну, да — там оказались в основном украшения, так что лежали не плотно, и вряд весили они больше пятисот грамм драгметалла, но… Сундук золота — это сундук золота. Правда, слыхал я, что такие вещи никогда в оборот не пускали. Точно так же, как и боевой молот с драгоценными камнями и платиновой инкрустацией никто в бою использовать не собирался. И серебряный бюст Дьюрина Лангобарда. Скорее всего, Хуеморген его спрячет, а потом кому-то точно так же передарит. Такие сувениры зачастую в итоге, пройдя множество рук, возвращались в ту же семью, что оторвала его от сердца… М-да, круговорот добра в природе. Не «добра» в смысле «мягкосердечие и благодушие», а «добра» в смысле «имущества». А вот суперпроходимый пикап от «Trans-Siberian», бронированный и полноприводный — это был действительно царский подарок от родни жениха. А от родни невесты — целый вагон с оборудованием для пивоварни. Он уже стоял-дожидался на Сан-Себастьянском вокзале, на запасном пути. Черт знает, сколько нужно было заплатить за перевозку контейнера с Магнитки и за это «парковочное место»… Но теперь, учитывая наши работы по расчистке Проспекта от хлама и развалин, можно было подобрать сразу несколько воподходящих зданий, смонтировать это всё и запустить собственное производство! Не считая, конечно, поставок сырья, подводки коммуникаций, подбора специалистов и прочее, и прочее… Сервизы на пятьсот персон, огромная вручную кованая двух- или трехспальная кровать, какие-то неимоверные вазы, люстры и прочая хрень в стиле «дорого-богато» — это всё стояло в углу зала, как музей «Поля Чудес». Деньги тоже дарили — непременно наличные, в шикарных конвертах-кошелях, с тиснеными золотом буквами, сургучными печатями и всем таким прочим. При этом — пили и произносили речи. Чаще всего — на шпракхе, иногда — на кхуздуле, реже — на русском. Минут по пятнадцать-двадцать на каждого выступающего. Всё-таки Эсси была права — зануды, каких свет не видывал, эти гномы! Я и рад был бы сбежать, но Хуеморген вцепился в меня как клещ, усадил рядом с собой и шипел жалобно: — Не бросай меня тут одного! Вот я и не бросал. Хотя какой он один? У него жена вон сидит, с другой стороны. Симпатичная. Но, наверное, психологическая поддержка женишку была нужна, так что я сидел себе рядом и жрал и пил в три горла. Глядя на то, как я откусываю очередной ломоть мяса, докладчики… То есть — гости, конечно! Гости часто путались в мыслях и заканчивали словоизвержение в сжатые сроки, и оставляли микрофон в покое. Так что польза от меня была, определенно.