Словно услышав ее мысли, темный силуэт выскользнул из укрытия и легким прыжком приземлился на дощатый пол веранды. В его тусклых глазах отражался слабый свет, льющийся из-за занавески кухонного окна. И эти глаза внимательно смотрели на Сейхан. – Ты почти вовремя, – сказала она. Ответом ей было грустное мяуканье. Сейхан поставила на пол мисочку мелко нарезанного тунца. Кошка взглянула на угощение и отвела взгляд. Вытянув длинные лапы и выпустив когти, она изображала равнодушие. – Больше ничего не получишь. Еще немного поколебавшись, кошка выгнула хвост и подкралась чуть ближе. Она обнюхала миску, потом ее содержимое и лишь потом начала есть – сперва осторожно, потом от всей души. Сейхан отважилась протянуть руку и легонько почесать кошке голову одним пальцем. Не переставая есть, та тихо заворчала. Явно дикое животное. Но за эти три месяца Сейхан все больше и больше завоевывала ее доверие. Судя по набухшим соскам, где-то неподалеку был припрятан выводок котят. Грей ругал Сейхан за то, что она прикармливает бродяжку, и рассказывал, как опасны одичавшие кошки для местной островной фауны: они, дескать, ставят под угрозу многие виды птиц. Она его не слушала – слишком хорошо помнила, как жила на улице после побега из лаосского детского дома. Девочка была такой же дикой, как эта бродячая кошка, и выживала как могла. В конце концов, ее нашла Гильдия и взяла на обучение – оттачивать приобретенные на улице навыки, чтобы применять их для более опасных целей. Не сводя с животного глаз, Сейхан думала о том, что хоть и свободна от Гильдии, однако полностью от прошлого не спрятаться. Вот она и кормила бродяжку, пытаясь скрыть от себя более глубокие мотивы. Грею сейчас нелегко. После смерти отца ему требовалось уйти от реального мира. Он взял на себя ответственность, избавив гордого человека от потери достоинства и лишних страданий. Но в глубине души Грей так и не примирился с этим. Сейхан часто подмечала, что он смотрит в пространство остановившимся взглядом, а ночью тревожно ворочается или просто встает с постели и уходит на веранду. Кошка доедала ужин. Массируя руку, Сейхан пыталась разогнать остатки онемения. Хотя рука уже не горела, лоб по-прежнему сковывала тупая боль. Впрочем, это – последствия напряжения, а не действие яда. Она смотрела на север, на источник своей тревоги. Ну почему ты так долго?! Грей звонил ей из медицинского центра в Хане, сообщил, что цел. С тех пор – ни единой весточки. Он велел ей не высовываться, потому что в городке творился сущий хаос. Скорее всего, Грей связался со штабом «Сигмы». Наверное, именно поэтому прибыл Джо Ковальски. И все же она не могла расслабиться, ожидая новостей. Недавно смолкло далекое эхо сирен в Хане, однако наступившая затем тишина лишь усиливала недобрые предчувствия. Сейхан босиком прошлась по веранде и прислонилась к балюстраде. Дерево скрипнуло. Присматривавший за домиком человек говорил, что его построили в середине сороковых, примерно во времена последних сахарных плантаций. На верхушке вулканической скалы приютилась крытая тростником ферма – деревянное сооружение на сваях, с мощными бамбуковыми подпорками. Вся мебель была изготовлена из местной акации коа. Старая патина почти сияла. В полудреме последних нескольких недель Сейхан с Греем были единственными хозяевами окрестных земель. В этом уголке девственно чистых Гавайев почти не занимались земледелием, но ближе к дому между высокими пальмами разрослись папайи и бананы. В диких садах буйно цвели красный имбирь, желтая плюмерия и розовый гибискус. Блуждающий взгляд Сейхан остановился на качелях, свисающих с мангового дерева. Они с Греем провели много часов, сидя на этой доске, углубившись в свои мысли и наблюдая за тем, как закатные тени превращаются в ночные. Сейхан глубоко вдохнула ароматный ночной воздух. Это место напоминало ей родную деревеньку во Вьетнаме. Здесь были другие джунгли, но такое же ощущение, что время остановилось, и такое же единение с природой, как в детстве. Она сжала в руке подвеску в виде дракона – подарок, который сделала мать, прежде чем исчезнуть из ее жизни. Сейхан тогда любили, и любовь, наполняя лачугу, превращала ее в волшебные чертоги. Может быть, именно поэтому домик на Гавайях стал настоящим домом. Здесь, на качелях, переплетались их с Греем пальцы. Он сделал это место домом. Сейхан вновь прошлась по веранде, не в силах подавить тревогу и ощущение, что все непременно разрушится. Она сомневалась не в его любви, а в своей способности принимать ее. Месяцы в дороге прошли потрясающе, Сейхан и представить себе не могла, что с кем-то может быть настолько хорошо. И в то же время путешествие было словно сон, от которого она наконец проснулась. И что теперь? Сможет ли это чувство выстоять под давлением жестокого мира? И должно ли? Урчание кошки вернуло Сейхан к реальности. – Тихо. Больше ничего не получишь… Кошка села спиной к миске, уставившись в пальмовый лес. Рычание замерло глубоко в горле и сменилось тихим вздохом. Животное припало к полу. Сейхан тоже пригнулась, уходя от света из кухонного окна. Я тут не одна. 21 час 38 минут Грей в третий раз набрал номер. Засев в офисе медицинского центра, он пытался дозвониться до Сейхан по городскому телефону. Домик находился так далеко, что мобильного покрытия там не было. Сигнал соединения, а затем мертвая тишина. Местные линии, наверное, уже не справлялись с потоком звонков в «скорую помощь». Грей бросил трубку. Он ругал себя, что оставил спутниковый телефон в Вашингтоне. С другой стороны, это была собственность «Сигмы», а Пирс тогда хотел скрыться и боялся, что с помощью телефона его выследят. Можно подумать, мне это помогло спрятаться… Понимая, что дозвониться не удастся, он вышел в вестибюль. Ковальски стоял, привалившись к стене, в уголке рта – огрызок сигары. Сидевшая за столом грузная медсестра сверлила его взглядом – мол, попробуй только закурить. Грей прервал этот немой поединок. – Не могу дозвониться. Постараюсь добежать до мотоцикла и поеду к ней. – Зря ты переживаешь, – проворчал Ковальски. – Даже если у нее проблемы, ни капли не сомневаюсь, что она сама прекрасно справится. Грей знал, что в целом это правда, но не хотел полагаться на случай. Если нападение действительно было направлено на них с Сейхан, он хотел быть рядом с ней, отражая следующий удар. – Потусуйся здесь, а я проверю, всё ли в порядке. – У главного входа замаячил знакомый широкоплечий силуэт. – Палу, у кого-нибудь из твоих ребят найдется одежка на мой рост? Гаваец сразу его понял. – Хочешь снова выйти? – Боюсь, моя подруга в беде. – Тогда я с тобой. – Спасибо, но на моем мотоцикле тебе места не хватит. – А кто сказал, что мы едем на твоем маленьком мотоциклике? – Палу вскинул руку, и на пальце блеснула связка ключей. – У меня есть стальной конь получше. Великан-гаваец кивнул на припаркованный в нескольких ярдах от входа ярко-желтый внедорожник, явно принадлежавший шефу. Впрочем, тот был занят – давал интервью. – К тому же я тут все объездные дороги знаю. Домчу в два счета. Предложение пришлось кстати. – Едем, – кивнул Грей и вздрогнул: за спиной послышалось какое-то ворчание. Их догнал Ковальски, двигаясь удивительно проворно для своих габаритов. – Если он едет, то я тоже. – Больше народу – веселее, – пожал плечами Палу. – Хорошо, – махнул рукой Грей. – Поедем все вместе. Ковальски задержался, чтобы раскурить сигару, сверля взглядом медсестру. А потом они выбежали в стеклянные двери и промчались сквозь облако, поднимающееся от поставленной у входа печи для барбекю. Едкий дым должен был отпугивать роившихся рядом ос. В небе поблескивали звезды. Основная часть роя отправилась в густой тропический лес на северо-восточном склоне горы Халеакала. Этот спящий вулкан занимал почти всю территорию острова. Непосредственная опасность миновала, но Грей чувствовал, что показалась лишь верхушка пресловутого айсберга. Сели в автомобиль Ренара – внедорожник «Форд» с сиренами и мигалкой. Палу за руль, Грей рядом, а Ковальски развалился на заднем сиденье. Заурчал двигатель, и они тронулись. Совсем рядом Грей услышал знакомое жужжание. Втянув голову в плечи, он оглянулся: в окно пролезла большая оса. Ковальски спокойно вынул изо рта сигару и ткнул тлеющим кончиком в насекомое. Послышались шипение и хлопок – тельце взорвалось. Великан снова поднес сигару к губам. Грей откинулся на сиденье. «Что ж, этот парень нам пригодится».