Вновь свесившись над ямой и смахнув пыль, Белл достал маленький металлический контейнер. Неужели это и есть вместилище кошмаров? Контейнер оказался неожиданно тяжелым. Белл отнес его в сторону и поставил на ближайшее надгробие. Бишоп распорядился, чтобы рабочие вынули остальные кости, а сам вместе с Мейбл снова подошел к Беллу. – Ты нашел то, что искал? – спросила жена. – Этот предмет не должен упоминаться нигде и никак, даже неофициально, – напомнил Александр Бишопу. – Ясно? Кивнув, тот оглянулся на остальных. – Вы щедро заплатили за молчание. Удовлетворившись этим, Александр откинул крышку контейнера. Внутри на кучке песка покоилось нечто, размером и цветом напоминающее тыкву. – Что это? – спросила Мейбл. – Кажется… кусок янтаря. – Янтарь? – переспросил Бишоп, и в его голосе прозвучала нотка алчности. – Ценный? – Ничего особенного. Окаменевшая смола. – Нахмурившись, Белл склонился ниже. – Бишоп, вы не могли бы на минуту взять вон у того рабочего фонарь? – Зачем? – Просто делайте, что я говорю. Время поджимает. Бишоп кинулся исполнять поручение. – Что думаешь, Алек? – спросила Мейбл, стоявшая рядом. – Внутри что-то есть, просвечивает сквозь янтарь… Вернулся Бишоп с фонарем. Александр подкрутил пламя ярче и поднес фонарь к полупрозрачному куску янтаря. Тот вспыхнул ярким медово-желтым цветом, освещая свое содержимое. – Там кости? – ахнула Мейбл. – Судя по всему, да. Очевидно, в могиле Смитсона тлели не только его останки. – А что за кости? – спросил Бишоп. – Понятия не имею. Несомненно, очень древние. Склонившись еще ниже, он прищурился. В янтарной глубине покоился маленький, величиной с кулак, треугольный череп с широким рядом острых зубов. Он явно принадлежал рептилии, возможно, маленькому динозавру. В светящемся янтаре парили и несколько более мелких косточек. Александр представил себе, как живица древнего дерева стекает в предыдущую могилу этого существа, перемешивает косточки, а затем они навеки застывают… Самые крошечные косточки поднялись над черепом, собравшись в жутковатый нимб. Словно корона. Он оглянулся на Мейбл. Та ахнула, когда узнала форму и поняла, что Смитсон писал именно об этом. О том, что он метко окрестил Венцом демона. – Не может быть, – прошептала Мейбл. Белл кивнул. В кармане у него лежала обгоревшая страница из дневника Смитсона, на которой покойный впечатляюще описал этот предмет. «Знайте, что Венец демона полон жизни…» Александр содрогнулся от ужаса. «…и готов впустить в мир исчадия ада». 3 ноября 1944 года, 20 часов 34 минуты по восточному летнему времени Вашингтон, округ Колумбия – Осторожно, там в темноте крысы, – предупредил Джеймс Рирдон у входа в туннель. – Очень агрессивные твари. Пару недель назад чуть палец не отхватили одному из рабочих. Арчибальда Маклиша, снимавшего пиджак, едва не передернуло от отвращения. Толком подготовиться к спуску в подземелье не удалось: вечернее заседание в библиотеке Конгресса затянулось, и Арчибальд поздно сюда добрался. Он посмотрел на пять ступенек, ведущих вниз, в старый подземный туннель, соединяющий замок Смитсоновского института с более новым соседним зданием по ту сторону аллеи. Музей естественной истории построили в 1910 году и на запряженных лошадьми экипажах перевезли туда десять миллионов экспонатов. Следующие двадцать лет здания соединяла общая система подземных коммуникаций протяженностью семьсот футов, но в ходе дальнейших перепланировок туннель в конце концов закрыли. Лишь время от времени туда спускалась бригада рабочих. И, судя по всему, какой-то хищник-переросток. Тем не менее, Арчибальд полагал, что заброшенный туннель еще послужит. В начале Второй мировой войны, будучи директором библиотеки Конгресса и главой Комитета по охране культурного наследия, он получил задание отправить в безопасное место главные достояния страны. Маклиш опасался бомбардировок, подобных лондонским, и лично проследил за тем, чтобы бесценные документы (Декларацию независимости, Конституцию и даже копию Библии Гуттенберга) отправили в безопасное место – в Форт-Нокс. Национальная художественная галерея перевезла драгоценные шедевры в Билтмор, в Северную Каролину, а Смитсоновский институт закопал «Звездное знамя» в национальном парке Шенандоа. Все эти шаги были чрезвычайно важными, но Арчибальда очень злило отсутствие по-настоящему масштабного подхода. Он ведь еще в 1940 году предлагал радикальное решение: построить бомбоубежище под центральной частью Вашингтона. К сожалению, в Конгрессе его проект зарубили на корню – он показался слишком дорогим. Несмотря на неудачу, Арчибальд не оставил свою идею. И так в итоге попал в подвалы Смитсоновского замка, оборудованные под временные бомбоубежища. Три недели назад он нанял двоих инженеров, чтобы выяснить, нельзя ли тайно соорудить еще одно убежище, расширив туннель сбоку. Два дня назад инженеры во время своей вылазки нашли в туннеле на полпути под аллеей боковую дверь, скрытую трубами и заложенную кирпичной кладкой. Арчибальд сразу же поставил в известность Джеймса Рирдона, заместителя секретаря Смитсоновского института. Они издавна дружили, поэтому Джеймс поддерживал попытки Арчибальда соорудить бомбоубежище. Появилась надежда, что новое открытие возродит интерес к проекту. Дополнительным аргументом служило имя человека, устроившего тайник: когда разобрали кирпичную кладку, на стальной двери обнаружили табличку с надписью «Александр Грэхем Белл». А еще там было предупреждение: Джемс выяснил, что никого из них уже нет в живых, и ничто не указывало на обстоятельства, которые заставили Белла спрятать некую загадку в туннеле. Соблюдая такой же уровень секретности, Арчибальд рассказал об обнаруженной двери только своему другу Джеймсу. С инженеров взяли клятву молчать. Теперь они ждали внизу, в готовности сбить замок и собственными глазами увидеть, какую тайну так тщательно скрыли почти сорок лет назад. – Пора, – сказал Джеймс, взглянув на карманные часы. Арчибальд знал, что они и так на час отстают от графика. – Показывай дорогу. Джеймс нырнул в проход и спустился по ступенькам. Он шел энергично, а вот Арчибальду потребовалось больше времени, чтобы преодолеть узкую крутую лестницу. Впрочем, Джеймс на пятнадцать лет моложе, вел активный образ жизни и выезжал в геологические экспедиции. Арчибальд же был пятидесятичетырехлетним поэтом, которого Франклин Рузвельт уговорил заняться кабинетной работой. Позднее Маклиш описал свое назначение так: «Президент решил, что я хочу стать директором библиотеки Конгресса». Путь освещали электрические лампочки в проволочных сетках, расположенные под низким потолком. Некоторые были выкручены или разбиты – в этих местах туннель погружался в темноту. Джеймс включил мощный электрический фонарь. Арчибальд шел за ним. Он мог бы выпрямиться здесь во весь рост, но двигался, низко опустив голову, чтобы не удариться о темные трубы, свисающие с потолка, – особенно после того, как услышал там скрежет коготков и копошение. Джеймс вдруг остановился, и Арчибальд чуть на него не налетел. – Что слу… Впереди послышался резкий звук. Джеймс обернулся, встревоженно хмурясь. – Стреляли. Он выключил фонарь и достал из-под рабочей куртки «Смит-и-Вессон». Арчибальд не знал, что его друг вооружен, хотя, учитывая, какая огромная опасность таится внизу, револьвер мог оказаться не лишним. Джеймс сунул ему фонарь, а сам вцепился в рукоять револьвера. – Возвращайся и приведи подмогу. – Откуда? Наверху сейчас ни души. Пока я подниму тревогу, будет уже поздно. – Арчибальд перехватил длинный фонарик, словно дубинку. – Я иду с тобой. Спор закончился: впереди прозвучал приглушенный взрыв. Поморщившись, Джеймс двинулся вперед, держась у стены и стараясь не выходить из тени. Арчибальд пробирался вслед за ним. Через несколько шагов их накрыло облаком пыли от взрыва. Впрочем, воздух скоро очистился, чего нельзя было сказать о туннеле: пол и трубы накрыло копошащимся темным ковром. Крысы… Полчища крыс. Припав к стене, Арчибальд едва сдерживал крик. Что-то плюхнулось ему на плечо, а потом пискнуло и прыгнуло на пол. По его ботинкам семенили крошечные лапки. Несколько крыс взбирались по штанинам, словно карабкаясь на дерево, стоящее посреди разливающейся реки. Казалось, идущий впереди Джеймс ничего не замечает. Он шагал, не обращая внимания на копошение под ногами. Стиснув зубы, Арчибальд бросился вдогонку за другом. Они поравнялись с длинной полосой разбитых лампочек, и тут впереди замерцал свет. На полу стояли два фонаря, освещая тело.