– И что же вам, Юрий Павлович, нужно конкретно от меня? – На вашем номере повышенная подсадка. Есть предположение, что у вас избыточное сопротивление. Нужно проверить телефонную проводку в квартире. Я в таких вещах абсолютно не разбираюсь, он мог сказать мне совершеннейшую чушь, я бы и поверила. Но нельзя в конце концов до такой степени не доверять людям… Все же человек на работе. Помня об Олеге, я накинула цепочку и приоткрыла дверь. – Покажите еще раз удостоверение. Он послушно просунул удостоверение в щель, я прочитала: – Еремеев Юрий Павлович. Действительно, Юрий Павлович. А сверху странички напечатано: «Городская телефонная сеть». – Хорошо, заходите. Еремеев зашел в квартиру и огляделся. – Где у вас телефон? – В квартире два аппарата, один – в коридоре, второй – в кабинете. – В кабинете? – Мне показалось, что в глазах мастера зажегся излишний интерес. – Вот с кабинета я и начну. В коридор, позевывая, вышел Гораций. Мне сразу стало как-то спокойнее, однако этот мастер прореагировал на Горация совершенно не так, как все остальные посетители. Обычно люди при виде здоровенного ротвейлера пятятся и спрашивают, не злая ли собака, или демонстрируют показное дружелюбие, чтобы скрыть внутренний страх. Еремеев же бросил на Горация оценивающий взгляд и как-то неприятно ухмыльнулся – мне показалось даже, что в этой ухмылке он чуть заметно обнажил клыки, как собака при виде противника… И Гораций, старый ленивый обжора, вздрогнул и попятился. Ах ты, несчастный трус! Защитник, называется! Не видать тебе мяса, как своих купированных ушей, переведу на овсянку! – Хороший ротвейлер, – спокойно прокомментировал Еремеев, – крупный. Только перекормленный и стареет. В его оценке мне послышалась скрытая угроза: «Стареет… Перекормленный… В общем, не защитник». – Покажите, где у вас кабинет. Я проводила его в кабинет и встала, скрестив руки на груди. – Вы занимайтесь своими делами, – бросил в мою сторону мастер, – я тут сам разберусь. – Ничего, ничего, я посмотрю. Я люблю смотреть, как другие работают. Он перевернул телефонный аппарат и глубокомысленно посмотрел на него снизу. Потом подергал провод, прошел вдоль него до стены и потыкал пальцем в розетку. Покосился на меня, я всячески демонстрировала внимание, – мол, все вижу, ничего не утаишь от моего взгляда. Мастер вынул отвертку, снял крышку розетки, потыкал внутри отверткой и опять закрыл крышку. Снова покосился на меня: – Вы мне водички не принесете попить? В горле пересохло. Самой простой – из-под крана. «Ага!» – подумала я. Хочет меня из кабинета выпроводить. Так вот фиг тебе! – Зачем же из-под крана? Из-под крана вредно, там всяких примесей много – хлор, фтор, тяжелые металлы. Вот, возьмите минеральной. Я открыла маленький бар тут же в кабинете и достала бутылку минеральной воды «Бонаква». Еремеев сдержанно поблагодарил, отпил один глоток и поставил стакан на стол. Потом снова взял в руки телефонный аппарат и начал разглядывать его с умным видом. Его действия мне нравились все меньше и меньше. Разумеется, я нисколько не разбираюсь в технике, но если он пришел, чтобы замерить сопротивление, то надо же приборами его замерять, а не пальцем и отверткой. Словно прочитав мои мысли, Еремеев открыл чемоданчик и вынул оттуда непонятно что. Но когда я подошла поближе и, вытянув шею, увидела этот предмет, то мне стало нехорошо, потому что Еремеев вынул из чемоданчика здоровенный гаечный ключ! «Сейчас он меня огреет ключом по голове и – привет. Гораций, негодяй, куда-то запропастился, и вообще на него никакой надежды. Оглушит этот чертов мастер меня ключом и сделает все, что ему нужно. А что ему, собственно, нужно-то?» Еремеев неторопливо шагнул в мою сторону. И в это время снова зазвенел дверной звонок. Я бросилась к дверям, как леопард на охоте, одним прыжком и ничего не спрашивая, мгновенно открыла. Мне было все равно, кто там пришел, хуже уже не будет… На пороге стоял мой первый муж Артем, и я вздохнула с облегчением. Артем вошел в квартиру, и его сразу стало много. – Ну, привет! – Он сграбастал меня по-хозяйски, я еле высвободилась из его объятий. – А чего дверь, не спрашивая, отворяешь? Почувствовала, что я пришел? – И ты туда же? – Что значит – и я? А кто там у тебя? Эй, мужик, ты кто такой? – Телефонный мастер, – ответил появившийся Еремеев, – и уже ухожу. Никакого избыточного сопротивления я у вас не нашел. Так и говорите, если будут звонить из управления – Еремеев не нашел. И он удалился быстрым шагом, а пока я переводила дух и прижимала руки к сердцу, Артем уверенно устремился на кухню. – О-о! – издал он радостный вопль. – А у тебя, оказывается, здесь приличная жратва! – Красную кастрюлю не трогай! – крикнула я слабым голосом. – Это для Горация! И только я хотела было направиться в ванную, чтобы привести себя в порядок, потому что телефонный мастер поднял меня ни свет ни заря прямо с постели, как опять-таки раздался звонок в дверь. Сговорились они все, что ли! – Кто еще там? – гаркнула я, не удосужившись заглянуть в глазок, все равно ни черта там не видно. – Полиция, – вежливо ответили из-за двери. – Воробьева Лариса Павловна здесь проживает? Этого еще не хватало, полиция зачем-то по мою душу. Из кухни доносился стук вилки о кастрюлю. И в тарелку ему лень положить, так из кастрюли и жрет! – Артем! – истошно завопила я. – Открой дверь, там полиция! Явились Артем и Гораций, открыли дверь. И вы можете представить себе мое возмущение, когда я увидела, как негодяй Гораций рычит, захлебывается от лая и просто-таки жаждет разорвать на кусочки двоих довольно симпатичных молодых людей. Значит, всяких сомнительных личностей вроде Луизы и телефонного мастера он запросто пускает в квартиру, а полицию почему-то сильно не любит. Артем с трудом удерживал осатаневшего ротвейлера за ошейник. – Да идите вы обратно на кухню! – крикнула я. Старший из прибывших показал мне удостоверение. – Мех… – запнулась я. – Моя фамилия – Мехреньгин. Это река такая – Мехреньга, – пояснил он. – Ну-ну, – вздохнула я. – Так что вам угодно? – Это – ваша? – Он показал мне квитанцию за телефонные переговоры. – Моя, – кивнула я. – Вы же сами видите, номер мой. – Когда вы ее оплачивали? – строго спросил Мехреньгин. – Опять-таки можно посмотреть, – удивилась я, – там же есть дата. – Оплачена она месяц назад, судя по коду – разговор был с Москвой. – Ну да, – обрадовалась я, – теперь припоминаю – звонила я в Москву, в издательство, кучу денег наговорила, потому что днем звонила, по высокому тарифу. А как она у вас очутилась? – Это мы вас должны спросить – когда вы видели эту квитанцию в последний раз? – спросил младший из полицейских, розовощекий и даже, кажется, синеглазый. – Понятия не имею, – честно призналась я, – я вообще думала, что она дома, лежит со всеми квитанциями в общем конверте. – Напрасно вы так думали, – протянул старший, Мехреньгин, или как там его. – Слушайте, скажите прямо – что случилось? – рассердилась я. – А почему вы думаете, что что-то случилось? – продолжал валять дурака розовощекий. – Потому что вы не пришли бы ко мне вдвоем с утра пораньше, если бы нашли эту квитанцию в магазине или на собачьей площадке. – Я окончательно разозлилась и даже мелькнула мысль, что Гораций был не так уж не прав, когда набрасывался на этих двоих. – Тогда объясните мне, каким образом ваша квитанция нашлась в кармане убитой вчера вечером женщины? – железным голосом вопросил все тот же Мехреньгин. – Так бы сразу и сказали, – ворчливо начала я, но осеклась на полуслове, – что, что случилось? – Вчера вечером на автобусной остановке нашли мертвую женщину, – терпеливо объяснил Мехреньгин, – у нее в кармане куртки мы обнаружили эту квитанцию. – Ах да, куртка! – вспомнила я. – Все сходится. – Что сходится? – Они оба смотрели на меня с большим подозрением. – На ней была моя куртка, а квитанция валялась в кармане уже давно, я и забыла. Мы зашли тогда в сберкассу вместе с Горацием, по пути. – Гораций может это подтвердить? – машинально спросил Мехреньгин. – Как его фамилия?