– Иоанн перешел на сторону Филиппа?! – Как оказалось, да! – И что же король? – Он потемнел лицом, отослал от себя всех придворных и несколько дней ни с кем не разговаривал. А потом у него пошла горлом кровь… Невероятная новость потрясла христианский мир. В мгновение ока вокруг Алиеноры возникла новая реальность. Сами собой распахнулись закрытые доселе двери, и взоры надзирающих стали подобострастными. Свобода звала к действию, и королева ощутила в душе давно забытую легкость. Прежде всего, она решила освободить из заключения несправедливо осужденных. Она пронеслась по Англии очистительным вихрем и повсюду восторженные подданные приветствовали ее, как избавительницу от жестокого произвола покойного короля. Но главным ее делом стала коронация Ричарда. И здесь возникли серьезные трудности. Он хотя и родился в Оксфорде, однако наезжал в Англию лишь изредка и не знал местных традиций и языка. Так что островитяне считали Ричарда чужаком. А вот Иоанн, любимец покойного короля, был хорошо известен не только лондонцам, но и жителям других городов. Вполне можно было ожидать, что сторонники Иоанна провозгласят его королем, воспользовавшись отсутствием Ричарда. Алиенора с легкостью преодолела все препятствия! Она приступила к подготовке торжеств так, как будто вопрос о кандидатуре короля был решен давно и бесповоротно. Она отдавала твердые распоряжения придворным и с должной вкрадчивостью договаривалась с епископами и сеньорами. Спокойной уверенностью она воодушевила своих сторонников, укрепила колеблющихся и лишила воли сопротивляющихся. Тем временем Ричард закончил неотложные дела на континенте и устремился в Англию. На исходе лета он высадился в Портсмуте и триумфально въехал в Винчестер, где его с нетерпением ждала королева-мать. Они встретились у входа в замок. После взаимных приветствий Ричард встал перед ней на одно колено и склонил голову. Она смотрела на повзрослевшего сына и гладила его по всклокоченной шевелюре. Так она часто делала в его детстве, когда хотела успокоить или ободрить его. Однако сейчас на воспоминания не было времени. Она подняла его и увлекла в замок. Пройдя через главные ворота, они оказались внутри каменной громады, где никто не мог помешать их разговору. Алиенора улыбнулась: – Тебе остался всего лишь один шаг до королевского трона! Для этого нужно поближе познакомиться с Англией… Начнем с Винчестера. Эта крепость построена Вильгельмом Завоевателем на месте знаменитого замка короля Артура, известного как Камелот. Здесь до сих пор хранится круглый стол, за которым в незапамятные времена собирались рыцари! Ричард хорошо помнил об увлечении матери старинными легендами и сказал: – Когда-то давно ты упоминала о пророчестве Мерлина, сулившем мне королевскую власть. Мое сердце верило в него, но разум отказывался это делать… – И все-таки оно осуществилось! Мы в очередной раз убедились и в мудрости Мерлина, и в правильности твоих действий! Он благодарно посмотрел на мать: – Всем, что у меня есть, я обязан только тебе! – Важно понять, ради чего ты пришел во власть… Знаешь ли, почему древние египтяне уподобляли фараонов солнцу? – Наверное, они считали их такими же недоступными и единственными источниками света и тепла… – Нет! Они хотели, чтобы фараоны правили справедливо. И образцом этого они считали солнце, которое светит всем одинаково: бедным и богатым, знатным и простолюдинам, хитрым и прямодушным. Ричард подумал и ответил: – Пожалуй, они были правы… – Мне кажется, нужно больше помогать обездоленным. Например, здешняя больница может принять всего-навсего тринадцать бедняков и бесплатно накормить сотню голодных… – Королевская казна открыта для тебя. Я буду только рад, если ты займешься поддержкой богоугодных заведений. – Очень благодарна тебе за доброту. Пройдя через задние ворота замка, они вошли в благоухающий сад. Бывая в Винчестере, королева-мать очень любила гулять в нем, и жители стали называть его «садом королевы Алиеноры». Здесь легко дышалось и свободно думалось. В последнее время Ричарда все чаще и чаще посещали мысли о его славном предназначении, и сейчас он решил открыть матери свои потаенные мысли: – Я чувствую, что Господь выбрал меня для великого дела… Два года назад сарацины отняли у крестоносцев Иерусалим и многие города Палестины. Папа Григорий объявил третье великое паломничество. Но французский король и мой покойный отец предали забвению свой христианский долг и продолжили воевать друг с другом. Только император Барбаросса отправился на выручку единоверцев. Сейчас он уже достиг Константинополя и через год окажется у цели! И если германцы в одиночку освободят Святой город, на головы королей и знатных сеньоров, оставшихся в стороне от главной битвы, падет вечный позор!.. Я переговорил с Филиппом… Мы отбросили в сторону наши противоречия и начали готовить совместный поход в Палестину! Алиенора хорошо помнила свои грезы о загадочном Востоке и романтический порыв сорокалетней давности! Она без колебаний одобрила намерение сына, хотя ее расстраивала перспектива скорого расставания с ним: – Молодые люди ищут свою справедливость, и восторгаются подвигами героев былых времен. Они не задумываются о судьбах тех, кто сгинул в безвестности, и не интересуются ни их страданиями, ни пролитой кровью, – она помолчала и добавила. – Видимо, это закон жизни… Твое желание благородно и устремлено в будущее. Думаю, Господу будет угодно поставить тебя в один ряд с великими покорителями Востока! Поддержка матери воодушевила Ричарда: – Мне нужно спешить! Чтобы опередить германцев, я поплыву морем. Я уже призвал рыцарей и простых людей Пуату и Аквитании готовиться к походу и дал свободу заключенным, пожелавшим принять крест. И тут Алиенора задала главный вопрос: – А что с деньгами? Трудно даже вообразить, сколько их потребуется! Энергичный ответ Ричарда приятно удивил ее. Было видно, что он все хорошо продумал: – По примеру Филиппа я соберу в казну десятую часть со всех доходов. Кроме того, те, кто занимают должности, подотчетные королю, заплатят за них. А церковные иерархи внесут определенные суммы в зависимости от богатства приходов и выкупят земли, которые я им предложу, – он принял подчеркнуто невозмутимый вид и добавил. – Я даже готов продать Лондон, если за него дадут хорошие деньги! Алиенора рассмеялась, высоко оценив истинно английский юмор сына. Вечером они устроили торжественный прием для местной знати и на другой день отправились в Виндзор, а оттуда – в Лондон. Начало осени ознаменовалось большим успехом Ричарда и королевы-матери. Вначале они почтили своим присутствием службу в соборе святого Павла и возглавили последовавшую за ней грандиозную процессию. А через два дня в Вестминстерском аббатстве прошла коронация Ричарда, завершившаяся трехдневным праздником. Теперь Алиенора могла заняться укреплением позиций нового короля. Под ее влиянием Ричард оставил на службе сподвижников отца, вернул епископов, ранее изгнанных из Англии и восстановил в правах сеньоров, пострадавших от неправедных решений Генриха. Взбаламученная страна стала успокаиваться. Оставалось нейтрализовать возможные попытки Иоанна захватить трон во время отсутствия короля. В отличие от благородного и открытого Ричарда, он был скрытен и склонен к интригам. И Алиенора подсказала королю неожиданное решение. Ричард осыпал брата щедрыми пожалованиями: ввел его в достоинство графа Мортенского и подарил ему несколько замков и обширных владений. В обмен на это он добился обещания Иоанна в течение трех лет находиться на континенте и не ступать на землю Англии. Народу было объявлено: на время отсутствия Ричарда бразды правления отданы в руки королевы-матери Алиеноры и епископа Илийского Гильома Лоншана, назначенного канцлером и юстициарием королевства. Наконец, Ричарда был свободен и мог приступить к осуществлению тщательно продуманного предприятия. В начале зимы он с войском погрузился в Дувре на корабли и отплыл в Нормандию. Призрак еретичества Ренье все чаще вспоминал Робера и беспокоился о его судьбе. По слухам, на Святой земле установилось шаткое равновесие, изредка нарушаемое мелкими стычками с сарацинами. Крестоносцы удерживали ничтожные остатки прежних владений: княжество Антиохия, графство Триполи и крепость Тир. Предводитель мусульман Салах ад-Дин подчинил себе многие города и готовился к решающему натиску на христиан. Энергия действия переполняла юношу. Разве он мог бросить друзей в беде и опоздать к началу большой войны в Палестине?! Конечно, нет! И он начал готовиться к отъезду в Тир. К счастью, Исмиля легко включилась в новую жизнь и чувствовала себя вполне комфортно. В конце лета пришло долгожданное сообщение: великое паломничество началось! Морские армады христиан пришли в движение. Ричард отплыл из Марселя, Филипп – из Генуи. В ясное сентябрьское утро Ренье выехал из дома со слугой, который должен был сопровождать его до посадки на корабль и потом вернуться домой с лошадьми. На краю поля он в последний раз оглянулся назад и увидел вдали две дорогие его сердцу фигурки. Смирив волнение и отогнав грустные мысли, он прибавил ходу и углубился в лес. В Тулузе он получил короткую аудиенцию у графа Раймунда и был им благословлен на поход в Палестину. Потом он с его сыном, Раймундом-младшим, отправился прогуляться по городу. Находясь под впечатлением от встречи с сюзереном, он сказал: – Я благодарен твоему отцу за неизменное добросердечие… Хотя мне показалось, что граф чем-то сильно озабочен… – Для этого есть серьезная причина. На днях из Рима пришла плохая новость: Лотарио Конти, граф Сеньи и Лаваньи, самый молодой и доверенный советник папы Климента, стал кардиналом. – Я его знаю. Он умный и образованный человек, учился в Париже и в Болонье! – К сожалению, он убежденный сторонник драконовской линии римской церкви в отношении инакомыслящих! А ум и образованность для человека злой воли – это, скорее недостаток, чем достоинство… Церковь и ее фанатичные приверженцы всегда страдали припадками необъяснимой жестокости к так называемым «еретикам», а сейчас это может стать скверной повседневностью. – Но святые отцы вправе требовать от заблудших прихожан искреннего покаяния и в случае непослушания – отлучать их от церкви. – Если бы только отлучали! Во время первого великого паломничества крестоносцы обнаружили в Македонии город Пелагония, якобы населенный «еретиками». Они взяли его штурмом и перебили всех жителей! Через двадцать лет некие доброхоты выявили в Орлеанском кафедральном соборе приверженцев катаров65. Французский король Роберт Благочестивый и его супруга Констанция провели розыск с пристрастием, в ходе которого королева тростью выбила глаз своему духовнику! Итогом их усердия стало обвинение двенадцати каноников собора в «ереси». Несчастных поставили перед пылающим костром и предложили отречься от «заблуждений». Но те взошли на огонь и приняли мученическую смерть, поразив своей стойкостью даже палачей… – А почему была избрана такая необычная казнь? – Чтобы устрашить тех, кто сомневается в правильности церковных догматов. О таком наказании говорили еще евангелисты Иоанн, Матфей и Лука, – и он продекламировал. – «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь»! – Но чем же опасны катары? – Своей независимостью. Они являются потомками первых христиан, бежавших сюда от преследования римских властей. Их общины привержены Евангелию, самостоятельно выбирают епископов и отправляют религиозные обряды согласно своим древним обычаям. – А разве им нельзя договориться с церковью о соблюдении хотя бы внешнего благообразия в отношениях? – Это совершенно невозможно! Нынешние клирики пропитаны алчностью и лицемерием. Они призывают прихожан отказываться от благ земных, а сами наживают несусветные богатства и не гнушаются никакими средствами, в том числе и симонией66. Одни священники живут с любовницами, другие предаются содомским утехам. Монахини, презрев обеты, разгуливают по злачным местам и даже посещают общественные мужские бани! Их жизнь – это феерия распутной плоти! Ренье растерянно ответил: – Они подают плохой пример для верующих… – Все чаще можно услышать: «Честных клириков так мало, что если они соберутся вместе, их можно будет накормить одним пирогом!» Римскую церковь называют «вавилонской блудницей» и утверждают, что ею правит дьявол! – От таких разговоров становится как-то не по себе…. – Дело идет к большой внутренней войне. Церковь пытается уничтожить «еретиков» и подавить свободу и светское образование. Именно в Галлии, некогда завоеванной и обустроенной римлянами, берет начало христианская цивилизация. Тогда Тулуза была признанной обителью наук и искусств. Ее называли Афинами Запада! После череды темных веков именно с нас началось просвещение. И сегодня оно напоминает слабенький росточек, которому нужна свобода. В этом деле мы сильно отстаем от мусульман. В Андалусии в каждой мечети работает несколько общедоступных школ. Только в Кордове их три тысячи! У них действует семнадцать университетов и десятки библиотек со многими тысячами рукописных книг. А у нас школы есть только при больших монастырях и лишь два заведения, в Салерно и Болонье, можно отнести к университетам… Юноша оживился: – Мне довелось слушать лекции в Болонье! Раймунд-младший улыбнулся: – Я помню, как твои родители проезжали через Тулузу, сопровождая тебя на учебу… А знаешь ли ты, откуда взялись книги, которые изучают в университетах? – Они переведены с арабского языка.