– А почему не Бонифаций Монферратский, глава крестоносцев? – И он, и я были в числе кандидатов, но синклит из двенадцати баронов, уполномоченных избрать императора, предпочел Бодуэна… Однако Бонифаций не пропал в этой жизни: он успел жениться на вдове императора Исаака Ангела Маргарите! И этот молниеносный маневр позволил ему основать в Фессалонике свое королевство! Старый воин задумчиво сказал: – Значит, Бонифацию удалось-таки осуществить мечту своих братьев и стать королем! Дандоло прекрасно ориентировался в лабиринте жизненных линий знатнейших баронов и со знанием дела дополнил Робера: – Почему-то всех маркграфов Монферратских тянуло на Восток. Глава семейства, старый Вильгельм долго воевал в Палестине и в конце концов там и упокоился. Его четыре сына также покинули родной дом. Гийом приехал на Святую землю, женился на сестре короля Иерусалимского Сибилле и почти сразу умер от малярии. Рено женился на дочери ромейского императора Марии Порфирородной, получил титул кесаря и был вместе с ней отравлен в Константинополе. Через несколько лет Конрад также оказался в Византии, где женился на сестре императора Феодоре и также получил титул кесаря. Усердной службой он нажил себе немало смертельных врагов, сбежал в Палестину, отстоял от сарацин Тир, был избран королем Иерусалимским и погиб, не успев короноваться. И лишь Бонифаций дотянулся до королевского венца. Один Господь знает, сколь успешным будет его правление…91 Ренье поинтересовался: – Как я понял, византийскими землями поживились многие. А что приобрела Венеция? – Мы выкупили четверть и полчетверти прежних ромейских владений, а также получили исключительное право торговать и основывать фактории в окрестных городах. Латинская империя еще очень слаба и долго будет нуждаться в наших советах и помощи. То же касается и мелких образований, возникших на осколках византийской державы: герцогств, сеньорий, маркизатов, княжеств. – Значит, от падения Константинополя больше всех выиграла Венеция. С учетом захвата Задара она взяла под свой контроль главных торговых конкурентов… – Должен тебя похвалить, ты смотришь в корень! Что бы люди ни делали, они в конечном счете стремятся к своей выгоде. Послушайте-ка прекрасный стих: Разбой, торговля и война - Не все ль равно? Их цель одна!92 Что можно было возразить мудрому предводителю «Царицы морей»? Ренье с грустью ответил: – Как ни прискорбно, это похоже на правду… Робер восторженно воскликнул: – Умри, лучше не скажешь! На этом друзья поблагодарили дожа за доброту и на этом откланялись. Выйдя из шатра, Ренье спросил Робера: – Полуслепой Дандоло лучше любого зрячего видит устройство мира. Все его траты продуманы и возвращаются сторицей, обогащая Венецию. Как это у него получается? – Он точно знает, чего хочет, и у него есть чутье на деньги. Поэтому с ним надо дружить! Юноша улыбнулся: – Этот хитрец не оставил нам другого выхода! Они сели на коней, заехали в лагерь за Масумом, и все вместе отправились напоследок прогуляться по Константинополю. Подъезжая к центру города, они увидели необычную картину. Большая площадь с высоченной мраморной колонной посередине была заполнена множеством народа. Небольшое пустое пространство вокруг колонны было оцеплено шеренгой крестоносцев. Ренье поинтересовался у одного из воинов: – Достойнейший, что здесь происходит? – Будем казнить недавно пойманного самозваного императора Мурзуфла. И тут друзья увидели, как по живому коридору, образованному конвоирами, к колонне ведут человека в богатой, хотя и несколько потрепанной одежде. Его глазницы под грозными густыми бровями зияли пустотой, лицо сохраняло полное спокойствие. Робер воскликнул: – А когда же он успел потерять глаза?! Воин охотно объяснил: – Предыдущий, тоже самозваный и беглый император Роман пригласил его на дружеский обед с последующим посещением бани. Мурзуфл не заподозрил подвоха и с радостью согласился. А когда он прибыл в гости, его схватили и ослепили! Кто-то в толпе хохотнул: – А еще говорят: «Ворон ворону глаз не выклюет!» Еще как выклюет! – А за что его решили казнить? – За подлое удушение своего природного господина, молодого императора Алексея… Пленника подвели к подножию колонны и по наскоро сколоченной шаткой лесенке подняли наверх. Стоя на капители, он устремил взгляд в голубое небо. В наступившей тишине было слышно, как ветер трепал его одежды. Ренье с внезапной горечью вспомнил чьи-то слова: «Лишь на краю бездны человек обращается к небу…» И тут находившийся рядом с Мурзуфлом палач столкнул свою жертву вниз. Несчастный пролетел отмеренную судьбой высоту и упал на брусчатку. Хруст ломающихся костей потонул в безумном реве толпы. Масум грустно сказал: – Все кончено, справедливость восторжествовала… Возвращаясь в лагерь, они увидели на одном из перекрестков ровный ряд виселиц. Ветер равнодушно раскачивал тела рыцарей с привязанными к их шеям щитами. Воин, охранявший казненных, скупо пояснил: – Эти нечестивцы посмели утаить от соратников часть добычи… Робер заключил: – Строго!.. Но справедливо! На другой день друзья отплыли домой. Дело чести Ренье придержал коня, пропуская Исмилю вперед. Слегка отстав от нее, он смог вволю налюбоваться ее грациозной посадкой в седле и тем гармоничным единением с лошадью, которое свойственно лишь природным наездницам. За время его отсутствия она повзрослела и в ее больших глазах появились таинственная задумчивость. Ее свежее личико притягивало его взгляд и одновременно вселяло в него необъяснимую робость. Они часто ездили по окрестностям, наслаждаясь видами зеленых перелесков, цветочных полян, тихих озер, задумчивых речек. Всюду их сопровождало пение множества мелких птичек, прятавшихся, казалось, в каждом кустике. И сейчас они возвращались с чудесной утренней прогулки. Влажная прохлада чащобы осталась позади и теплый, напитанный ароматами полевых цветов воздух слегка закружил головы. Впереди открылась широкая холмистая равнина. Едва заметная дорога понижалась к речке и поднималась от противоположного берега к вершине пологого холма, где безмолвным стражем стояла серая громада замка. Радуясь безбрежному простору, молодые люди прибавили ходу и пролетели по броду, подняв тучу мелких брызг. Подсвеченные ярким солнцем, они заиграли всеми красками радуги и коротким шелестящим дождем упали на гладкую поверхность воды. На подъеме они сдержали коней, и юноша продолжил прерванный разговор о поэзии: – Ты обещала мне трудную загадку… Исмиля улыбнулась: – Я прочитала ее в старой андалусской книге. Ответь на вопрос: «Когда темные ночи роняют жемчуг?» Ренье ошеломленно повторил: – Темные ночи… Роняют… Жемчуг… – он широко открытыми глазами посмотрел на девушку. – Это выше моего понимания… В голову не приходит ничего путного… – Тогда слушай ответ: «Когда плачут черные очи…» – Интересно… Черные глаза сравниваются с темной ночью, а слезы – с жемчугом… Никогда бы не догадался! – Арабы любят красочные выражения. Например, когда они предлагают уважаемому человеку высказаться, то говорят: «Наполни раковины моих ушей жемчугом твоих слов!» – Изумительно!.. И правильно!.. Жемчуг ведь находят в морских раковинах! – А персы просто-таки боготворят причудливо сплетенные фразы. Если они хотят уверить повелителя в готовности выполнить любую его прихоть, то с поклоном изрекают: «Я возлагаю руки согласия на глаза преданности!» О человеке, поступающем не по уму, они говорят: «Прозрачная вода его благоразумия замутилась!» – Какое же надо иметь воображение, чтобы додуматься до таких премудростей?! Однако и наши трубадуры тоже кое-что умеют. Мне запомнился интересный образ: «Любовь – это восторг сердца!» Исмиля потупила глаза, ее щеки порозовели, и она ответила: – Красиво…