Я представил себе таинственный сосуд, к которому, по утверждению нашего поклонника учения аль-Хорезми, тянутся все нити этой истории. Потом вспомнил про дух коварной и жестокой царицы, выпущенный из заточения. Страшный крик ночной птицы в лесу. Отблески пламени на стенах мрачного подземелья. И перстень, которым нужно было запечатать гроб, после того как туда вернут похищенный платок. Но едва мое сердце замерло в сладком ужасе, в голове стали появляться иные мысли. Про сосуд колдун не сказал ничего. Значит, тот не представлял опасности? Или не был связан с потревоженным духом царицы? Похоже, мне никогда не стать сказочником. XXXVI. Страна Леведия В тот вечер Мисаил так и ушел ночевать к Илгизару. С ним, конечно, увязался обрадованный Баркук, охваченный желанием увидеть заветную книгу сказок с картинками. Признаюсь, мне и самому хотелось ее посмотреть. Персидские книжники не так строго соблюдают предписание, запрещающее изображать людей и животных, поэтому их манускрипты часто украшены красочными миниатюрами, подобными россыпи затейливых самоцветов. Можно представить, как роскошно изобразил искусный художник мир волшебных сказаний. Утром Баркук вернулся один. Сказал, что Мисаил с хозяином чем-то занимаются в лаборатории. Похоже, мой спутник уже начал скучать по Каиру. Наверное, пора было собираться в обратный путь. Поручение деда я выполнил – жалобу о пропаже брата подал. Кроме того, забрал его имущество и даже смог выгодно продать оставшийся ладан. Утром как раз приезжал Симон, чтобы получить его, вручив мне заемное письмо с подписью и печатью митрополита Киевского и всея Руси Алексия. Злат заверил меня, что старый Касриэль на обратном пути с радостью обменяет его на звонкую монету. Он вернулся от эмира, к которому ездил вместе с Симоном. Доезжачий предстал по этому случаю во всем великолепии. Облачившись в красный шелковый халат, шитый по вороту и подолу мелким жемчугом, с золотым поясом, пожалованным за заслуги самим ханом и дававшим его обладателю наивысший почет, он даже посох не взял, чтобы разговаривать, положив ладонь на рукоять сабли. Несмотря на всю эту грозу и великолепие, Злат не надел на грудь ту самую золотую пайцзу. Видно, хотел подчеркнуть, что посещает эмира не по службе, а по дружбе. По делам к нему ходил Симон. Предъявив грамоту митрополита, он уведомил главу улуса Мохши, что до Москвы долетели слухи, будто в этих краях имеется христианский монастырь, никаких прошений о котором в епархии не было. Грамот ему тоже не выдавалось, вот и выходило, что православного монастыря, находящегося под рукой митрополита (и, следовательно, под охраной ярлыка, пожалованного церкви ханом Джанибеком, да продлится его царствование), не существует. Заодно Симон попросил светлейшего эмира проверить, не скрываются ли там люди, которые находятся под судом и в ведении православных архиереев, но бежали с мест, им указанных: монахи, священники и иные слуги. После этого озадаченный правитель попросил совета у гораздо более умудренного в таких щекотливых делах столичного гостя Злата. Привычный больше к загонной охоте в степи вояка был склонен и здесь поступить так же. Нагрянуть с отрядом в пещеры, взять под стражу всех обитателей, подвергнуть каждого строгому допросу. Злат посоветовал проявить осторожность: послать к подземным обитателям приказ прибыть к эмиру для переписи, пригрозив за неявку строгой карой. А в лесу устроить засады, чтобы переловить тех, кто попытается удрать. План эмиру понравился, нужно только было сохранить все в тайне. Чтобы не привлекать внимания, решили отправить отряд стражи с сотником на Рязанскую дорогу для осмотра мостов и караулов. Через два дня этот же отряд, не заезжая в город, должен был потихоньку вернуться в лес и скрытно обложить подступы к пещерам. Узнав про это, Туртас сразу засобирался домой: – За два дня как раз успею, не спеша. Прихвачу своих собачек для такого дела. Помогу стражникам ночью тропки караулить. – Старый охотник, – одобрительно молвил ему вослед доезжачий, когда Туртас выехал на дорогу. – Какую только дичь не переловил на своем веку. Даже тигров в стране великого хана в Ханбалыке. Когда-то был у хана Тохты любимым соколятником. Вот такой же золотой пояс имел: не всякий темник может похвастать. За обедом, на который остался и Симон, Злат рассказал, что наш слуга слышал в пещерах ясскую речь. Инок сразу оживился: – Из Молдавии. Туда лет пятьдесят назад много ясов из степей ушло. Служили ромеям, потом за Дунай вернулись. Сейчас под рукой у венгерского короля. Здешние лесные ясы свой особый говор имеют, а вот те, что в Молдавии сейчас, они совсем недавно жили недалече от Кавказа. Так что не ошибся я – дотянулась сюда рука Людовика Венгерского. Старая история. Мне вспомнились слова патриаршего посланника про асов, рассеявшихся по окраинам Великой Степи и забывших свою прежнюю славу. Он еще говорил, что прошлое не умирает и рассеянные народы можно собрать воедино. Я спросил, а при чем здесь Людовик Венгерский? Оказалось, история действительно старая. Много лет назад, еще до крещения Руси, венгры тоже жили в здешних краях. Их помнят русские летописи, про это говорят венгерские предания и хроники. По сей день сохранилась легенда о блаженной стране Леведии, где некогда жили венгры. Под натиском орд воинственных печенегов они бежали оттуда и после долгих скитаний обрели новую, не менее прекрасную родину на берегах голубого Дуная. Но память о Леведии не умерла. Прошли годы. Целые века. В Великой Степи уже давно дули другие ветры, сметая народы и царства. Некогда грозные печенеги сами искали убежища и покровительства у венгерских королей, стала прахом и дымом грозная Хазария, развеялась былая слава империи ромеев. После того как франки захватили сначала Иерусалим и Антиохию, основав в самых вратах Востока свои королевства, а потом и в самом Константинополе посадили своего императора, венгерские короли тоже обратили свои взоры на восход. В то время закатные страны сплотились под цепкой рукой римских пап и, осенившись крестами, вовсю отхватывали под знаменами веры куски подлунного мира. От южных соседей Венгрии не отставали северные. Германские рыцари захватили побережье Янтарного моря, в устье Двины вырос город Рига. А венгерским королям даже не нужно было плыть за море. Земли язычников и схизматиков лежали прямо у их границ. Вот только откусить от этого пирога было нелегко. Властвовавшие в Великой Степи кипчаки не были легкой добычей. Правильнее сказать, они вообще были не добычей, а добытчиками, которые сами взирали на прекрасные пастбища Венгрии как на лакомый кусок. Болгарию они и вовсе прибрали к рукам, основав там свое царство. Что касается православных схизматиков, то в закатных странах уже давно гуляла поговорка: «Идти на Русь», означавшая безнадежное предприятие. Пытались, конечно, венгерские правители привлечь крестоносных рыцарей – приглашали к себе на границу Тевтонский орден, но быстро одумались, сообразив, что у кого сила, у того и власть. Суровых иноземных вояк сплавили в Польшу, подальше от греха. И от своих краев. Хотя прибыток от них был немалый: отхватили изрядный кус возле Карпат. Захотелось еще. Вскоре умные головы в королевском дворце и додумались, что воины Христовы бывают не только с мечом и копьем. В степь потянулись проповедники. Среди кипчаков издавна было немало христиан, последователей древних восточных патриархов, осужденных былыми соборами. Встречались и такие, кто крестился у православных священников на Руси или в Болгарии, но давно потерял своих пастырей. Они не видели большой разницы между католиками, ортодоксами, монофизитами и богомилами, простодушно считая их всех просто христианами, и охотно становились прихожанами появившихся в степи монахов. Тем более что те окормляли новую паству на совесть. Вскоре появилась кипчакская католическая епархия со своим епископом, священники которой уходили все дальше и дальше в степь. Тогда и вспомнили снова про заветную страну Леведию, оставленную предками несколько веков назад. Мысль о том, что где-то за кипчакскими землями могут жить единоплеменники, заронило в голову венгерских королей дерзкую мечту. Перед их взором встал могучий призрак Великой Венгрии. Огромной державы, раскинувшейся от берегов Дуная и Адриатики до неведомых Рифейских гор и царства легендарных исседонов, затерянного во временах и легендах. Нужно только найти своих потерянных братьев и сомкнуть родственные объятья. По занесенным ветрами времени старым караванным тропам снова побрели смиренные иноки. Только стремились они уже не за новой паствой для римского престола. Они искали потерянные колена венгров для венгерского короля. Сказано: «Кто спрашивает, тому отвечают, кто стучит, тому отворяют, кто ищет, тот находит». Вскоре возвратившийся из неведомых стран брат Юлиан принес весть: за Великой Степью в лесах у большой реки живут племена венгров. Они сильны и многочисленны, но нет у них ни единого правителя, ни общего закона. Как раз то, что надо. Было бы стадо, а закон и пастух всегда найдутся. Нужно только греть железо и ковать его, пока горячо. Посылать к обретенным братьям проповедников, говорящих на родном языке, прокладывать пути, множить сторонников. Искать честолюбивых вождей, согласных в обмен на крещение и признание подданства далекого венгерского короля получать помощь в укреплении собственной власти. Теперь было с чем предстать и перед папским престолом. Поманить мнящего себя наместником Бога на земле понтифика далеким христианским царством, лежащим за спинами неверных народов. Так или не так думал венгерский король, получив известия о единоплеменниках, живущих за Великой Степью, только мысли эти так и остались мечтами. На скрижалях вечности, записанных огненным каламом, были начертаны совсем иные судьбы. Вместе с рассказом о венграх у великой реки путники принесли весть о страшном и многочисленном народе, надвигавшемся на их земли с востока. Это были монголы. Пройдет всего несколько лет, и под их ударом запылают русские города, кипчакские орды устремятся в ужасе в Венгрию, умоляя об убежище. А затем на их спинах на берега Дуная ворвутся безжалостные и непобедимые орды, предавая все огню и мечу. Тогда стало не до Великой Венгрии. Чудом удалось спастись самой Венгрии Дунайской. Потянулись годы. В Великой Степи теперь правила могущественная и непобедимая Золотая Орда. Под ее властным крылом укрылась от вожделеющих взглядов католических правителей и православная Русь. Венгерский король пытался первое время прибрать к рукам разгромленные татарами русские земли, однако тогдашний галицкий князь Даниил оказался ему не по зубам. Силен он был и в рати, и на скользких тропинках дипломатических интриг. Пил кумыс с Батыем, от папы получил королевский титул. Посмотреть, так вылитый нынешний князь Ольгерд. И то сказать, враги у них одни и те же. Хотя у Даниила еще Тевтонского ордена не было. Время шло. Золотая Орда с Венгрией так и оставались непримиримыми врагами. Под руку короля неизменно уходили враги степных ханов: кипчаки, ясы. Особенно много их переметнулось после Ногаевой смуты. На новом месте они встречали самый лучший прием. Однако дорогу в степь не забыли. А по караванным тропам все шли и шли смиренные монахи. Яса Чингисхана защищала их от расправы, ханы разрешали открывать миссии в своих городах и проповедовать в своих улусах. Все они считались подданными папы – наместника Бога на земле. Лишь в далеких от постороннего взора кельях знали, что служат они не только распространению веры Христовой. В портах Сугдейского моря все больше появлялось выходцев из Каталонии, в лесах за степью – из Венгрии. Папа, конечно, понимал, откуда ветер дует. А самое главное – куда. Его люди всячески старались посылать в Орду с проповедями больше англичан и немцев. Однако и против того, чтобы католические короли преследовали свои интересы под пологом матери-церкви, папа тоже не возражал. Рука руку моет. В Орде все это мало кого беспокоило. Царей занимали заботы царские, что им за дело до нищей монашеской братии? Да и кто здесь слышал о сказочной Леведии или вымечтанной кем-то Великой Венгрии? С папой римским ханы старались ладить, посланников его встречали неизменно с большой честью и щедро одаривали. Католических проповедников строго стерегла древняя Яса. Стерегла в том числе и от мусульманских имамов и мухтасибов, слишком ревностно уверовавших в принятый ханом титул султана – защитника веры. Симон был родом из Львова. Венгрия там совсем рядом, а теперь Галиция и Волынь почитай что совсем под рукой польского и венгерского королей. Поэтому тамошние дела он знал хорошо. За последние десять лет венгры нанесли татарам несколько серьезных поражений в пограничных сражениях. Хан был занят войной с генуэзцами, потом его владения выкосила чума. Сейчас его вовсе прогнали из-за Днестра. Все понимают, что если Джанибек решит вернуть свое, Венгрии вряд ли удастся отбиться в одиночку. Пособить ей некому, разве что поляки на помощь придут. Кроме того, у венгерского короля полно своих врагов, которые только рады будут воспользоваться случаем и поддержать татар. Те же венецианцы сейчас с Венгрией воюют. Им бы союз с Ордой пришелся очень кстати. Только хан туда вряд ли пойдет. Что ему за корысть гонять своих беглых улусников по дунайской степи? А города воевать тяжело. Вон даже с Каффой справиться не смогли. Ни славы, ни добычи. Взоры Джанибека сейчас устремлены за Бакинское море, на сказочно богатый Тавриз, куда стекаются товары едва не со всего Востока. Там в одном караван-сарае добра больше, чем во всей Молдавии. Тем более его к этому сейчас всеми силами подталкивают новые советники с молодой женой. В это самое время не все в порядке у него дома. Дав свободу католическим проповедникам, ханы впустили в свой дом змею. – Как говорят мыши: «Страшнее кошки зверя нет», – рассмеялся Злат. – Для вашего брата церковника оно, конечно, плохо, только для хана что за беда? – К тому и веду. Думаешь, зря сюда приезжал францисканский епископ из Сарая, которого всего пару лет как поставили? Орда велика, а он именно сюда первым делом поспешил. Здесь и христиан-то нет! Зато есть венгры. Есть ясы. Дальше в лесах у Итиля и за рекой их тоже полно. Страна Леведия. Значит, в чьих-то головах снова ожила Великая Венгрия. – Все они сидят по лесам, каждый в своей деревне. Про венгерского короля слыхом не слыхивали. Симон кивнул: – Верно. А вот если завтра в Мохши сядет эмир с венгерскими и ясскими отрядами? Джанибек с самого начала царствования к мусульманам голову клонит. У них деньги, у них сила. Нас, православных, прижал, церковные пожитки мздой обложил. С франками, вон, поссорился, повоевал. А держится он на чем? Где его сила? В степи. Войско все там. И многие эмиры недовольны. Те, которые в Крыму и возле Таны, – тем, что торговли не стало. Те, которые у западных границ, – что их бросили один на один с венгерскими улусниками. Когда Узбек заставлял эмиров мусульманскую веру принимать, многие не рады были. Кто смирился, кто затаился, кого лишили улусов, кто ушел в иные земли. – Не пойму, к чему ты клонишь. – Мы там у себя в Галиции больше знаем про это, чем вы у себя в Сарае да Гюлистане. Посланцы королевские ведь ищут не только соплеменников и желающих принять католическую веру. Они ищут недовольных ханом. А таких сейчас немало. Ищут прежде всего среди поборников старых степных порядков, древней Ясы. Обещают помощь. Деньги, войско. Говорят, что у них общий враг – мусульмане. Враг моего врага – мой друг. Взамен даже не требуют много, всего лишь мусульман прижать слегка. Хотя все прекрасно понимают, какие возможности у Золотой Орды. Митрополит ярлык у них получает. Из Сарая можно и самого патриарха Константинопольского в бараний рог скрутить. Монах помолчал и жестко подвел итог: – Недовольных полно, помощь им готова. Нужен только князь из Чингисова рода, чтобы можно было на Золотой Престол усадить. И такой уже есть. Это Кульпа. Из тех, кого еще при Узбеке за сопротивление мусульманству на окраину отжали. Стоит за старые порядки, но и новыми друзьями не пренебрегает. Одного сына окрестил у болгарского патриарха, другого у венгерского епископа. Который ясами ведает. Повисло долгое молчание. – Ясами, говоришь? – задумчиво сказал Злат. – Ясами. Которых сейчас занесло, неведомо зачем, в край древней Леведии. Снисходительная ухмылка на губах ханского доезжачего ясно свидетельствовала о том, что он на своем веку выслушал немало подобных историй. – Может, откуда-нибудь из Львова все это и выглядит серьезно. Только в Сарае что о Галиции, что о Молдавии вспоминают раз в два месяца. А про то, что где-то там есть славный город Львов, и вовсе мало кто слышал. Потому и пляшут мыши, что коту до них дела нет. Все верно. И недовольных полно, и за старые обычаи в степи многие могут встать. Только куда там какому-то Кульпе? Кто его близко подпустит к Золотому Престолу? Вокруг него стоят старые монгольские рода: кунграты, кияты. Полно родов поплоше, но тоже сильных. Они не только здесь в правом крыле кочуют, их полно и за Итилем, в Хорезме. Там они крепко связаны с мусульманскими купцами, духовенством. Орда не Венгрия, которую из конца в конец можно в три дня проскакать. Вот этого и не понимают те, кто такие планы строит. Если кто и точит зуб на Джанибека и новые порядки, то он найдет себе союзников посильнее и поближе. Из окружения ханских сыновей. Когда Симон, с навьюченной ладаном лошадью, вышел за ворота, Злат задумчиво промолвил: – Сказано: «Ничто не ново под небесами. Все уже было во времена прошедшие». Я как будто на полвека назад перенесся. Я ведь из поповских детей, отец мой был священником. В Укеке родился и вырос. Там тогда спокойнее было, во время Ногаевой смуты. Хан Тохта тоже там отсиживался – к переправе поближе. Все эти разговоры про митрополичьи дела хорошо помню. У нас дома их часто вели. Тогда как раз Максим из Киева во Владимир бежал от Ногаевых насилий. Так там и помер. А на его место Петра поставили. С Волыни. Я его знал. Уже потом в Сарае часто видел, когда он к хану приезжал. Точно так же тогда митрополия русская делилась. Галицкие князья, как сейчас Литва, хотели митрополитов под свою руку взять. Когда не вышло, своего посадили. И Петра ведь тогда поставили им в угоду. Волынец. Очень это не по нраву здешнему великому князю пришлось. Сейчас опять то же самое. Только вместо галицкого князя литовский. Уходит ветер, и возвращается ветер. XXXVII. Тайна заброшенного колодца Мне пришло в голову посмотреть, когда Омар сделал последнюю запись в книге расходов. Теперь, когда я узнал, что он исчез по дороге, это могло подсказать, где это произошло. Я с особым пристрастием изучил все записи. Сомнений не было – это рука Омара. Две последние записи были сделаны в городе Бельджамене. Брат продал приличное количество ладана и на эти деньги купил мускус. Он исправно отметил время и место сделки. Уже закрыв книгу, я почувствовал: меня что-то беспокоит. Что-то в этих записях не сходилось. Ну, конечно! Между сделками была разница в два дня! Сначала Омар продал ладан, а потом купил мускус. Но ведь он держал путь в Мохши. Значит, сделал остановку в Бельджамене и пробыл там некоторое время. Еще когда мы догадались, что Омар пропал по дороге в эти края, Злат заметил, что провернуть такое было очень непросто. Исчезновение путника с корабля сразу заметит кормчий и немедленно сообщит об этом побережнику на первой же пристани, а тот передаст весть начальнику ближайшего караула. Точно так же бывает, когда кто-то отстанет от каравана. Пробыв некоторое время в Бельджамене, брат мог незаметно скрыться, только покинув постоялый двор. А к отправлению каравана вместо него прибыл уже другой человек. Я немедленно бросился к Злату, чтобы сообщить ему эту новость. Он беседовал во дворе с двумя только прибывшими путниками, запыленные плащи которых свидетельствовали, что они проделали долгий путь. Один был высокий, стройный человек, возраст которого я не взялся бы определить. Коротко постриженная бородка его оказалась совершенно седой, но на лице не было морщин. Только несколько глубоких складок придавали ему странное выражение, которое можно было принять за надменность, если бы не сквозившая во всем облике мягкая доброжелательность. Такой же была и его осанка: прямая спина, расправленные плечи, уверенные, несуетливые движения. Больше всего меня поразили его слова, обращенные к Злату: – В мои восемьдесят лет было нелегко проделать такой путь. Восемьдесят! Я бы поклялся, что этот человек не старше пятидесяти! А он, оказывается, глубокий старец. Второй был ничем не примечателен. Его возраст читался во всем облике. Старый, уставший и согбенный годами человек. Хотя еще крепкий. Одеты оба были не по-здешнему, высокий – в длинную тунику на франкский манер, второй – в одеяние католического монаха. Мне пришлось снова удивляться, когда я узнал, что гости прибыли из Гюлистана. Оказалось, они оба садовники. Высокого звали Хайме, низкого – брат Иоганн. – Что-то от тебя долго не было вестей, – попенял высокий, обращаясь к Злату, – вот я и решил выбраться в эти края. Заодно Илгизара с Магинур повидать напоследок. Я ведь когда-то обещал ее матери, что, пока я жив, с ней ничего не случится. Оказалось, не говорить пустых слов не во власти человека. – Твоей вины в том нет, – возразил Злат. – Чума – кара Господня. Люди против нее бессильны. Сейчас я пошлю за ними. – Не нужно, я сам к ним пойду. Привез Магинур целый мешок ее любимого розмарина из Гюлистанских садов. Здесь его не найти.