Я становлюсь совсем стариком. Последние разговоры Всё-таки выполнение чужих желаний не проходит бесследно. Гляжусь в зеркало. Лицо покрывают морщины. Я плачу. Как же ты так, Ася? Я попал в это время, выполняя чужое задание, в результате нашёл себя и любовь, и потерял её. Остался только я. Не зря я думаю об этом. Мысли друг друга притягивают нас. Мне звонит Померанец. – Где ты? – Живу в гостинице. – Давай, приходи, – приглашает он, и голос у него дрожит. Квартира его такая же. Только Эдуард Померанец – тот, кого я первым встретил в этом времени – совсем другой. Он сидит за столом, а перед ним – портрет жены. Я всё понимаю. – Так что она? – киваю на фото. – Она не хочет жить, – улыбается Эдуард, и его губы дрожат. – Кажется, ты этого хотел? – Да, – отвечаю. – Такое было моё задание. – Ты мне об этом не рассказывал. – А, – машу рукой. – Всё совсем не так безоблачно в нашем будущем. – Да. Ты время от времени об этом намекал. – У нас там полный ужас. Диктатура. – Неужто? – спрашивает Померанец. – Зачем же мы боремся? Чтобы всё кончилось ужасом для наших потомков? – Всё меняется, – отвечаю я. – От поступков, наших действий, в каждый момент времени. – Так что ты имел в виду? – спрашивает Эдуард. – Да то, – отвечаю, не в силах скрыть досады. Мне жалко Померанца и его жены. – Я был послан, чтобы отговорить тебя спасать жену. – Во имя честности? Демократии? Ах, нет, – спохватывается он. – Ты же сказал, что у вас диктатура. То есть взяточничество и нечестность торжествуют… Тогда зачем? – Было констатировано, что из-за продажи тобой коммерческой тайны и умыкания нужных образцов твой институт не смог выработать самое эффективное лекарство от ковида. В результате сложной цепи мутаций ковид в нашем времени мутировал в заразный рак. – А, – догадывается Померанец и хватается за голову. – Что ж, – бормочет он, – теперь ты можешь вернуться к себе и отчитаться о выполнении задания… – он поднимает голову и всматривается в лицо. – А может, тебе туда и не надо? Зачем тебе в диктатуру? Оставайся у нас. В нашем времени. Я качаю головой: – Не уверен. Пока не решил. Возвращаться ли мне в тот кошмар, из которого я удрал в ваше время. Но ведь там моё всё. И там не так будут мучить воспоминания о былой любви. – Так неужто мы здесь боролись зря? – спрашивает Эдуард Померанец. – И всё в итоге так и так кончается идиотизмом? Диктатурой? Зря боролись? А? – Не знаю, – отвечаю я. – То есть? – Наши поступки меняют будущее. Когда я был там, в будущем, последний раз, оно уже менялось. – И что именно? – Рак переставал быть заразным. Так что может твоя супруга погорячилась. – Нет, – отрицательно мотает головой Померанец. – Я её не переубежу. К тому же, она уже приняла лекарство. – Какое? – Эвтаназия, – плачет Померанец. Я его обнимаю: – Всё будет хорошо. – Да? – Да, – отвечаю. – У меня тоже болит. Ася погибла. Мы плачем вместе. Верь в новизну за поворотом Я знаю, возвращаться на старое плохо, но я всё-таки хочу вернуться в своё время. Чтобы себя наказать за смерть Аси, чувствуя себя виноватым? И чтобы устраивать революцию? Чтобы присоединиться к оппозиции? К той, которая была в моём времени, и о которой я слышал только по видеопузырю? Аппарат меня легко приносит в будущее. И рассыпается за моей спиной. Теперь здесь всё не такое. Люди не хмурятся, а улыбаются. Я иду в главную больницу, с которой и начались мои приключения. Но того здания в стиле модерн здесь нет. Озираюсь. Да, это те самые места. Вместо них стоит ряд чистеньких коттеджей. А перед ними проходная. – Это больница? – Да, – говорят мне. – Можно ли к профессору Гольцу? – Он в четвёртой палате. В чистенькой комнате на койке лежит седой старик. – Вы – Гольц? – Да, – отвечает он. – А вы кто? – У него болезнь Альцгеймера, – говорит мне обслуживающий персонал. -Плюс мозаичная психопатия и параноидальный синдром. Он всех во всём подозревает. Он не помнит, – улыбается мне и тихо шепчет медсестра. – Но всех всегда во всём подозревает. – Это ты съела мою кашу? – скрипучим голосом спрашивает у медсестры знакомый и ставший таким далёким старик. Я иду в свой дом, где я жил. А он, как ни странно, стоит, только стены у него не серые, а разноцветные. Захожу в холл. Там мне навстречу попадается улыбающаяся девушка: – Здравствуйте, сосед. Где вы пропадали? Точно. Это та, которая на меня орала в прошлый раз, угрожала доносом и аннигиляцией. – В командировке, – отвечаю. Прошу: – Пройдемте со мной в квартиру. Мне нужно кое-что уточнить. Девушка безропотно идёт со мной. Открываю свою дверь ключом. Та подается. Ставлю на зарядку и включаю оставленный на тумбочке мобильный телефон. Звоню на работу. – Этот номер не существует. Ищу в интернете в поисковике, есть ли такая компания. Её нет. – Пока я был в командировке по заданию государства, мой работодатель пропал, – говорю девушке, которая терпеливо ждёт. – Ничего страшного. Похоже, что вас в этой командировке немало потрепало. Помните, куда вам надо обращаться? – Нет, – говорю. – В службу занятости, – отвечает она. – Меня там аннигилируют? – спрашиваю.