– Но я нашел причину ее поломки! – Поломки чего? – Поломки нашей машины времени или мировой экономики, если угодно. – И в чем же причина? Арина нечаянно зевнула и почувствовала, что начинает клевать носом. Она заранее знала все эти рассказы о прекрасном прошлом и врагах, уничтоживших мировую цивилизацию. А завтра еще с утра на работу. Похоже, придется деда уложить спать в маминой комнате. – Человеческий фактор. Роль личности в истории! Слышали о таком? – Ну, немного. Ленин там, Гитлер, Сталин… – Умница! Чувствуется воспитание Елены Сергеевны! Она ведь историю преподавала? – Угу. – Так вот какое дело. В том, что мы вернулись в прошлое, тоже виноват человек. Женщина. – Шерше ля фам. Обычное дело в кино. – Ля фам тут ни при чем. Сталин и прочие были совсем не ля фам. Дело в предназначении. Вот вы верите в предназначение? Вы бы согласились изменить мир? – Не знаю (Арина уже зевала так, что казалось, вот-вот порвется рот). Давайте завтра поговорим. Если хотите, можете остаться у меня. В маминой комнате есть большой диван. – Нет-нет, мне надо обязательно рано утром вернуться к себе. У меня коза некормленая и куры. А на диване я расслаблюсь и просплю все на свете. Да и гоблины совсем распустились, могут залезть, пока никого нет дома. Я ведь на левом берегу живу, а он не так хорошо охраняется, как центр. Зачем вообще государству надо было создавать Государственное Объединение Бедных, если они мало того, что не следят за своими гобовцами, так еще и разрешают их отстреливать? И где брать для этого оружие? Во Франции это кончилось тем, что бродяги перестреляли весь город, и теперь в Париже живут только гоблины. Все, простите, перехожу к делу. Ариночка, у меня есть уникальные по своему содержанию видеоматериалы, которые мне надо расшифровать. Помочь в этом мне можете только вы. – Конечно, никаких проблем. Давайте их мне, и завтра я оформлю ваше дело в ГКЦ. Как только до вашей именной папки дойдет очередь, я их расшифрую. Правда, это может произойти не очень быстро. Но я постараюсь ускорить процесс. – Видите ли, Арина (тут дед на минуту замялся, собирая пальцем крошки на блюдце). Эти материалы и есть РАЗГАДКА… – Я не понимаю. Разгадка чего? Иван Николаевич с опаской оглянулся по сторонам и зашептал: – Разгадка мировой экономической катастрофы. Кризис произошел из-за одного человека, женщины. Она была моей пациенткой 15 лет назад. Она мне все сама и рассказала. Только вот вы сейчас не верите мне, думаете, старый идиот… Тогда я тоже не поверил ей, а сейчас понимаю, что она говорила чистую правду, и уже тогда мы все сидели на ядерной боеголовке, образно говоря. С помощью этой расшифровки я хочу до конца найти все ключи истории, чтобы вернуть мир в его нормальное положение. То бишь выдернуть нас из каменного прошлого и воткнуть обратно в цивилизацию. – Понятно (хотя на самом деле ничего не понятно). А чем я могу помочь? – Мне нужно, чтобы вы сделали расшифровку независимо от ГКЦ. Здесь содержится секретная информация, и если они об этом узнают, то могут уничтожить видеозаписи. Вы не подумайте, в моей просьбе нет никакой государственной тайны, просто прежде чем сдать материалы в архив, я хочу подстраховаться и оставить их себе в рукописном виде. Вы можете это сделать для меня? Я хорошо заплачу. Куры несутся часто, так что у вас будет много яиц. И еще скоро я собираюсь зарезать поросенка. Я это все вам привезу. – Иван Николаевич, миленький. Студентов неплохо кормят в ГКЦ. Не ахти как, но жить можно. А вот если я нарушу закон, то меня могут не только выгнать из института, но и выслать из города. А после того как умерла мама, я здесь совсем одна. – Знаю, знаю. Мне рассказала о трагедии ее коллега по работе. А ведь в прошлые времена рак лечили. Или по крайне мере всячески оттягивали больным переход в мир иной. А теперь всем наплевать. Чем меньше будет популяция на земле, тем легче выжить тем, кто остался. Увы, человечество теперь живет по законам животного мира. Хомо хомени люпус эст, что означает человек человеку волк. Есть, кстати, такой фильм. Вы много видели в городе стариков? – Ну, человек пять я видела у нас в ГКЦ, приносили, как и вы, какие-то записи. А в городе, честно говоря, давно не видела. Но я ведь никуда практически не хожу. – А вы знаете, что до Кризиса Петербург был городом стариков, многие из них пережили войну и блокаду. И они были очень сильные, дети блокады. Потом половина стариков умерла, а другую часть насильно депортировали за Черту. – Что значит насильно депортировали? Откуда у вас такая информация? Согласно закону, в городе имеет право остаться любой постоянно зарегистрированный житель вне зависимости от пола и возраста. Я читала это у нас на стенде в институте. – Куда же тогда делись все старики? Видишь ли, милая девушка, вначале все так и было, как написано у вас на стенде. Но спустя несколько лет ситуация в городе стала ухудшаться, старики уже не могли сами себя прокормить, и нужно было с ними что-то срочно делать. Три года назад по-тихому был принят новый закон в рамках чрезвычайного положения. Согласно ему отныне депортации подлежит каждый житель, достигший пенсионного возраста либо не прошедший в назначенный срок медицинскую комиссию. Вот смотрите, что они мне прислали. Старичок достал из кармана цветную открытку и протянул Арине. На открытке была нарисована счастливая пожилая пара, качающаяся в гамаке в саду, утопающем в цветах. Сверху была надпись: «Пришло время о вас позаботиться. Пенсионный фонд приглашает вас в путешествие за город. Мы обеспечим вам достойную старость». Арина внимательно изучила открытку. Удивительно, что она была цветная. Вся полиграфия в городе была черно-белая, а цветные иллюстрации она видела только в старых книгах. – Какая красота! Звучит неплохо. Отдохнете на природе. И потом они обещают все оплатить и позаботиться о вас. Может, это лучше, чем вечно дрожать от страха в городе, что на вас нападут гоблины и размозжат голову. Если бы не учеба и работа, я бы давно уехала к родственникам на море. – На море, говоришь… Бедная девочка, а ты давно общалась с родственниками? – Два года назад тетя присылала письмо, звала к себе. А что? Старик задумчиво пожевал губы, словно раздумывая, стоит ли продолжать этот разговор. – Ужасно не хочется тебя огорчать, но, наверное, все же лучше знать правду. Мы тут в городе находимся за железным занавесом, а к вам в ГКЦ информация о внешнем мире и вовсе не просачивается. Везде на территории России и бывших стран СНГ страшные войны, кровавые бунты и расправы. Уцелели только большие города-крепости – Москва, Киев, Минск, которые никого внутрь не пускают. Запасов еды в городах катастрофически не хватает, солдаты совершают набеги на коммуны и грабят то, что они вырастили. Поэтому самим деревенским тоже не хватает продовольствия. Они пытаются защитить урожай, и солдаты их убивают. В результате кругом смерть, разрушение и голод. Поэтому старики и дети в городах являются обузой, лишним ртом. Не знаю, куда они девают детей, но стариков вывозят за черту города, куда-то за Всеволожск, разбивают череп и сбрасывают в могильник. Вот такой вот отдых на природе меня ждет через месяц, мое милое дитя. Арина сидела не шелохнувшись. Весь сон с нее словно рукой сняло. Какие страшные вещи говорил этот незнакомец. «Наверное, сумасшедший», – думала она. – Арина, послушай меня. Я знаю, что ты очень добрая девушка. Не говори ничего, я просто это знаю. Я бы не хотел, чтобы ты взялась за это опасное дело только потому, что пожалела меня и в последний месяц моей жизни решила сделать подарок. Я пожил уже с лихвой и видел такое, что многим даже не снилось. Я когда-то объездил весь мир, общался с самыми разными людьми. Мне нестрашно умирать. Но тебе и другим еще долго жить в этом мире, который, как бильярдный шар от первоклассного удара кием, прямиком летит в преисподнюю. Поверь, эти кассеты могут повернуть ход событий вспять. Ты лучше, чем кто-либо другой, поймешь это, когда поставишь последнюю точку в расшифровке. – Ну, хорошо. Предположим, я возьмусь за работу. Ни яйца, ни свинина, ни деньги мне не нужны, я и так перед вами в большом долгу. Но как вы себе это представляете? Я же не могу делать это в отделе тихо под столом? Около меня сидит десяток сотрудников. – Милая Арина, я все продумал. Старик залез в пакет, достал сверток из газет. – Это видеокамера, а вот кассеты. Ты можешь делать расшифровку дома, потом вернешь мне рукопись, а кассеты отнесешь в Центр. Таким образом, никакого государственного преступления в этом не будет. Я всего лишь получу свою личную копию. – Но где же взять столько электричества? – Электричество тебе не понадобится, потому что я время от времени буду подвозить заряженные батарейки. Кроме этого, я оставлю тебе большой фонарик, чтобы не испортились глаза при написании. Я дам тебе за работу сто талонов. Неплохая халтурка, как говорили в мое время (старикан вдруг игриво подмигнул). Договорились? Ты же умеешь это делать? – А почему вы сами не можете расписать кассеты? – Арина, деточка, с моим зрением писать, да еще при свечах! Это увы, уже невозможно. Старость приходит с подарками, и для меня она припасла самый ужасный – слепоту. Раньше хоть аудиокниги можно было послушать или музыку, а теперь… эх… Старик горестно вздохнул и заснул, обняв руками обернутую старыми газетами видеокамеру. Арина аккуратно переложила сверток на стол и накрыла старичка пледом. Она долго не могла уснуть. Виноват в этом, наверное, был кофе. Арина давно уже не пила черный напиток, он был страшным дефицитом, и на талоны в ГКЦ давали только чай. Дедушкин кофе оказался хоть и жидким, но весьма тонизирующим. Кроме этого, Арине не давали покоя жуткие рассказы старичка. Неужели все действительно так плохо и власти скрывают это? Девушка лежала на спине и слушала звуки старого дома, который вздыхал в унисон вместе со спящим в кресле нежданным гостем. На лестнице в подъезде хороводил и посвистывал ветер, просачиваясь через заколоченные фанерой окна. Арина лежала и скучала по маме. Она всегда по ней скучала, когда не могла уснуть. Мама родила ее слишком поздно, поэтому вместе они были совсем недолго. А папу она и вовсе не помнила. Он был старше мамы на десять лет и умер, когда Арине было всего два годика. Так уж получилось, что Арина появилась на свет, когда родители уже были пенсионерами и вовсе не ждали от природы такого сюрприза. Это было как в сказке про Снегурочку, которую отчаявшаяся бездетная бабка слепила из снега. И вдруг, бац, ожила малышка. Старики, как в старой русской небылице, дали своему творению абсолютную любовь и наделили пронзительной красотой, о которой девушка даже не подозревала. У Арины были точеные черты бледного лица, алый рот и ярко-синие глаза. И еще они вдохнули в нее доброту. Если бы они родили ее пораньше, то до сих пор жили бы счастливой семьей. А так Арине выпал удел поздних детей – идеальная, всеобъемлющая родительская любовь в детстве и бесконечное одиночество в молодости. Заснула девушка уже под утро, и во сне к ней пришла мама. Она снимала Арину на видеокамеру и смеялась. А потом сказала: «Милая, ты уже взрослая. Придется тебе одной посмотреть это кино. Ты уж прости нас за все…» Мама вдруг закрыла глаза руками и заплакала. Когда Арина проснулась, Иван Николаевич уже ушел. Он оставил на столе аккуратно разложенные видеокассеты, видеокамеру и записку: «Дорогая Арина! Спасибо за гостеприимство. Я очень надеюсь, что ты мне поможешь с расшифровкой, поэтому оставляю кассеты (все они под номерами, и их следует расписывать именно в этом порядке). Батарея камеры заряжена полностью, тебе должно хватить на пять-шесть часов работы. Потом я привезу другую. Оставляю аванс – 50 талонов, остальные – при встрече. Очень на тебя рассчитываю. И. Н.». 100 талонов – это было целое состояние. На них можно было летом съездить к родственникам на море. Поезд ходил раз в три месяца и стоил непосильно дорого – 30 талонов в один конец. Однако при наличии сотни зеленых оставалось еще и тетке на подарки. Арина почувствовала, что ужасно хочет повидать родных. Старик не на шутку напугал ее своими рассказами, и ей не терпелось убедиться, что на юге все в порядке. Южане жили лучше, чем северяне, земля там отлично плодоносила, не сравнить с Ленобластью, где только картошка и росла. Тетя давно уговаривала ее переехать, но Арина не хотела терять престижную работу. Она аккуратно переложила имущество психиатра на папин огромный рабочий стол, вымыла на лестнице пол, выкинула осколки банки и пошла на работу. День выдался тяжелым – начальство устроило проверку документов в архиве, многим сотрудникам сделали выговор за то, что не выполняли план. Арину это не касалось, она всегда перевыполняла норму и была примером для новичков, но все же было обидно за более опытных коллег. Вечером Арина позволила себе расслабиться. Выпила немного кофе (Иван Николаевич оставил ей баночку), нагрела ведро воды на печи и приняла ванну. Так она подбиралась к работе, за которой ей, возможно, предстояло провести не одну ночь. Первым делом нужно было разобраться с видеокамерой Sony. Выглядела эта машина, словно посылка из прошлого, из другого мира. К счастью, у мамы раньше была похожая, поэтому Арина быстро освоила старую технику. Неизвестно, как дед ее хранил, но она была практически в идеальном состоянии. Арина достала листок бумаги (пришлось утащить немного с работы), подписала убористым подчерком «Кассета №» и включила «play». На экране появилась молодая женщина. Она была настолько необыкновенной, что Арина даже нажала на паузу, чтобы получше рассмотреть незнакомку. Женщина была настоящей красавицей – бледная кожа, но при этом очень нежная и словно светящаяся изнутри. У нее был высокий лоб, тонкий нос, полные чувственные губы и голубые глаза. Она напоминала какую-то актрису, только Арина не могла вспомнить, кого именно. Незнакомка сложила губы в легкой полуулыбке, чуть наклонив голову вперед, и ее глаза вмиг стали хищными, как у пантеры перед прыжком. Этот прищур глаз, такой одновременно красивый и пугающий, сразил Арину наповал. Воля, несгибаемая сила воли чувствовалась в каждом ее слове и жесте. Царственная особа. Львица. Такие люди могу править миром, повелевая лишь одним только взглядом. Одета молодая женщина была очень просто – джинсы и футболка, в руках дымилась тонкая сигарета. Светлые волосы свободно раскинулись по плечам. Она была худощавая, с длинными тонкими пальцами без маникюра. Арина смотрела на нее и не могла насмотреться. Ей снова показалось, что она где-то видела эту женщину. Было в глазах незнакомки что-то такое, что потрясало до глубины души. Какая-то мудрая, почти старческая грусть оставалась в них даже в тот момент, когда она улыбалась. Казалось, ее душа прожила не одну сотню лет и безумно устала. Арина поняла, что скоро посадит батарею, так и не написав ни строчки, и взялась за ручку. Кассета 3 Мужчина: – Кассета номер 3. История болезни пациентки не ясна. Нервное расстройство на фоне постоянного стресса и неудачи в личной жизни. Приступы клептомании как побочный эффект… Несси, мне бы хотелось опять вернуться к тому моменту, когда ты стояла дома у окна. Сегодня нам просто необходимо начать рассказ с ТОГО дня, когда произошла первая кража… – Дай угадаю. Марат тебе вчера сказал, что ты непрофессиональный тупица. Что хватит тянуть резину. Так было? Он жаждет этих записей, бедняга. У него, наверное, уже в глотке пересохло от нетерпения. – Послушай, Несси. Я знаю, что он привез тебя сюда не по доброй воле. Но Марат искренне желает тебе добра. И я тоже. Мы хотим, чтобы ты поправилась и вернулась обратно в социум. (Женщина смеется.) – Добра? Боже мой. Глупый докторишка связался с демоном и видит в нем добро. Давай записывай, пока не начали действовать твои адские таблетки-колеса. А то я сейчас от них усну, и Марат поджарит тебе зад паяльной лампой. – Несси, пожалуйста, перестань грубить. Я даю тебе не такие уж сильные лекарства, стараюсь обойтись малой кровью. Для этого мы так долго беседуем. Расскажи про своего бывшего мужа. Как бы ты ни хорохорилась сейчас, я знаю, что его уход стал для тебя большим ударом. Возможно, это и есть истинная причина твоего срыва, а значит, мы на правильном пути. – Когда я познакомилась с Корецким, это был всего-навсего жалкий адвокатишка в фирме-однодневке, с утра до ночи пишущий там какие-то бумажки. Предметом его особой гордости была коллекция печатей. Все печати у него были поддельные, и он, окончив когда-то художественное училище, страшно этим гордился. В каком-то смысле он был необыкновенно талантлив. Несколько лет он прожил в Питере, имея в паспорте нарисованную от руки регистрацию. «Милая, – говорил он мне, – на свете нет ни одной бумажки, которую я не смог бы подделать». В его офис я, одним погожим днем, тоже пришла за липовой справкой и с ходу наткнулась на темно-синие глаза. Поскольку в такие моменты я всегда беру инициативу в свои руки, я предложила ему обсудить деловой вопрос за чашечкой кофе. Он же, не в силах отказать красивой женщине, да еще и завидному клиенту, согласился. Как сейчас помню, что на мне было черное облегающее платье, а черный BMW стоял за углом. Увидев машину, он, как все мужчины, которые ничего подобного никогда не имели, вначале насупился, но быстро пережив этот удар по самолюбию, разговорился. Оказалось, что приехал он в Питер несколько лет назад из города, в котором, как мы знаем, есть дом, где резной палисад. То есть из Воло-гды-гды. Правда, единственный дом там с резным палисадом, как утверждал Корецкий, – это психиатрическая лечебница. У тебя, кстати, нет снаружи разных окон? А то, когда ты меня затаскивал сюда, я не успела обратить внимание. Все, все. Продолжаю. Корецкий был невероятно хорош собой. Высокий, широкоплечий, очень ухоженный. У него были черные, немного вьющиеся волосы, которые он каждое утро распрямлял и зачесывал с маниакальным упорством. А когда он улыбался, дамы млели и стелились перед ним пушистым ковром. Синие глаза сводили всех с ума, и он, прекрасно зная об этом, научился включать их сияние по требованию. Как дальний свет на темной трассе. В Питере он поступил на заочное юридическое отделение университета, и, нарисовав себе поддельную прописку, вскоре пошел работать грузчиком (мускулатура у него и правда была будь здоров). Получив диплом, он устроился в эти полулегальные «Рога и Копыта», где я его, на свою беду, и подобрала. У нас закружился-завертелся совершенно космический роман, и через три недели Корецкий переехал ко мне жить. До этого он долгое время обитал в ужасной коммуналке, где по дешевке снимал комнату у бабы Зои. Марат пусть пока попьет кофейку или сходит в туалет. Назовем это рекламной паузой, но я расскажу тебе про эту бабку. У меня есть для этого причины, поверь уж на слово. – Минуточку. История бабы Зои. Я слушаю тебя внимательно… С малолетства баба Зоя промышляла воровством. В этом деле ей не было равных, настоящий мастер. Реинкарнация Соньки Золотой Ручки. Слава маленькой Зойки-карманницы гремела по всему криминальному Питеру. Однако после войны Зоя вдруг завязала с воровством и стала образцовой советской гражданкой, ткачихой высшего разряда. Она прожила долгую, но очень одинокую жизнь. Ни мужа, ни детей у нее никогда не было. И вот теперь на старости лет бабке снова пришлось вспомнить свою первую «профессию». На пенсию старому одинокому человеку было не прожить. Как правило, по выходным, когда в магазинах толчея и суета, баба Зоя пристраивалась в продуктовом отделе к какой-нибудь даме, одетой побогаче, и, прижимаясь к ней, делала вид, что пытается разглядеть за стеклом ценник на колбасу. Просила что-то подсказать, ужасалась дороговизне, уточняла еще раз цену. В общем, отвлекала внимание клиента. И пока дама пыталась понять, что именно бабке нужно, та ловко вытаскивала из сумочки кошелек и растворялась в толпе. «Баба Зоя, а если поймают?» – всегда восхищалась я бабкиной смелостью. «Так ловили деточка, ловили. Мне ведь уже 88 лет. Что с меня взять? Сажать поздно, а бить меня бесполезно. Милиционеры боятся – я ведь окочуриться могу прямо на руках, а им отвечай – похороны организуй за свой счет, перед начальством отчитывайся. Вот они поругают, водочки нальют, пожалеют, да и отпустят с богом. Так что чего бояться? Даже если и умру там, в кутузке, все ж лучше, чем дома в одиночестве».