– Виктор Михайлович, мы с Евлампией Андреевной прибыли сюда по служебным делам. – Детективное агентство, – откровенно испугался дядька. – Что Федька натворил? Уж простите его, дурака! Не соображает почти ничего. Константин Львович продолжил: – Федор напал на Евлампию, подошел к ней сзади, спросил: «Который час?» Моя коллега обернулась и получила в лицо струю отравы из баллончика. У Федора было при себе средство для уничтожения бытовых насекомых. Евлампия мало весит, но она все же больше таракана. Поэтому она только на время лишилась сознания и осталась жива. Энтин вздохнул. – По роду службы мне часто приходится общаться с людьми в состоянии стресса или реактивного психоза. У меня высшее медицинское образование и диплом психолога в придачу. Поэтому я смог договориться с вашим сыном. Сейчас он пошел за водой, вот-вот вернется. Мы собирались сбежать за время отсутствия Федора. Но тут появились вы, и нам необходимо поговорить с вами. – Где моя конфета? – спросил Федя, входя в комнату. – Воду я принес. Ой! Папа! – Ой, папа! – передразнил его старший Круглов. – Собирайся, поедем. – Куда? – испугался отпрыск. – Туда! – гаркнул отец. – Домой! Мать беспокоится. – Нам надо с вами побеседовать, – напомнила я. – Ну, не тут же балакать, в грязи и холоде, – поморщился Круглов. – Лучше у нас с Таней дома. Глава двадцать вторая – Пейте чаек, – радушно предложила полная женщина, – не магазинный он. Травы в нашем огороде растут. Ватрушки берите, творог свой, от нашей коровки. В городе такой не попробуете. – Это точно, – сказал Энтин и взял булочку. – М-м-м! Очень вкусно. Как у бабушки в гостях. – Угомонись, – велел Татьяне муж, – дело у них к нам насчет Феди. Таня перекрестилась. – Господи, спаси и помилуй. Чего он натворил? – Пшикнул в лицо Евлампии тараканьей отравой! – объяснил супруг. Хозяйка закрыла лицо руками. – О боже! Он не виноват! Ум потерял! Энтин спросил: – Федор страдает каким-то заболеванием? Он с младенчества такой несообразительный? Или травма была? Таня махнула рукой. – Вообще-то он наш племянник, Федю моя сестра родила и вскоре умерла. Он нам с Витей сыном стал. До тринадцати лет мальчик был как все. А потом раз – и стал дураком! Он пропал. Две недели его искали. А уж когда стало понятно, что Федя просто… – Безумный! – перебил ее Виктор. – Вот тут теща водку стала в себя лить! Живо спилась! Бегала по деревне голой, чертей ловила и померла. – Мы не жалуемся, – остановила его супруга, – теперь стали фермерами. Держим стадо коров, производим творог, масло, сыр. Имеем три точки на рынках. Расширяться не хотим, нам денег на все хватает. Работаем без обмана. Сыр у нас честный. Да вы попробуйте. Таня пододвинула блюдо ко мне поближе. – Некоторые выдрючиваются, моцареллу делают, камамбер, рокфор. А мы технологии изучили и поняли: моцарелла – красиво звучит, но у нас она такой, как надо, никогда не получится. И на хрена сыр с плесенью? Его мы точно не сделаем. Наш народ то, что за границей популярно, не очень берет. Дорого людям, непривычно. – Мы взяли рецепты, которые в советские годы были придуманы, – уточнил Виктор, – российский, пошехонский, голландский, пикантный, костромской. Вот их и производим. Продукт на выходе отличный получается, он для наших людей придуман, вкус им с детства знаком. Цена приемлемая. Нет отбоя от покупателей. – Не жалко Феде еды, – повторила Таня, – и одежду ему купим, и обувь, и живет он в хороших условиях. Нет бы ему тихо сидеть, нам по мере сил помогать. Так вечно удирает в проклятый лес! – всплеснула она руками. – Будто медом ему там намазано! Орудует ловко, тихо. Велю Феде огурцы собрать или, как сегодня, дорожки от снега почистить. Участок у нас гектар, мне скребком и лопатой не намахаться. Витя на ферме занят. А для Феди работа подходящая. Ушел он в девять во двор. Я пару раз в окно глядела, радовалась. Старается, снег в сугробы сгребает. Потом смотрю, нет его! Стала звать, конфеты предлагать. Нет ответа! Все ясно. Удрал! Мне туда за ним бежать без толку. Я для него не авторитет. Пришлось ждать, когда Витя на обед придет. – Почему вы называете лес проклятым? – удивилась я. – И что случилось с Федором? Когда он таким стал? Витя скривился. – Сбег подростком из дома, и, пожалуйста, стал дурак дураком! Таня подняла руку. – Сейчас все расскажу по порядку. Хозяйка подлила нам с Константином Львовичем заварки и завела рассказ. То, что в укромном углу Подмосковья есть какая-то военная лаборатория, знал в советское время весь околоток. Да и как сохранить тайну, если сотрудники часто заходили в местное сельпо, покупали вкусный деревенский хлеб, с радостью брали у местной молочницы творог, сметану, с удовольствием ели настоящие яйца, курятину. Строили объект тайно, но разве спрячешь что от любопытных подростков? Они бегали посмотреть, зачем вырубили лес, проложили дорогу и сообщали родителям: «Выстроили здание, засыпали его землей, превратили в холм. Неподалеку поставили домики». Часть специалистов работала вахтовым методом, сменялись через месяц, а двое мужчин и три женщины трудились каждый день. Они приезжали утром из столицы на маленьком автобусе, вечером укатывали. Никаких неприятностей москвичи не доставляли, а выгода от них была. Кое-кто из местных перестал ездить на базар с товаром, его весь забирали ученые. Не один год село и обитатели домиков мирно сосуществовали рядом. Потом пронесся слух, что лабораторию закрыли. Кое-кто из местных, сгорая от любопытства, пошел посмотреть, так ли это. Известие оказалось правдой. В домах заколотили окна и двери. А в холме обнаружили свинцовую створку, которую тщательно заперли и опечатали, но никакой охраны не оставили. Поэтому местные мужики решили проверить, не осталось ли в небольших домах что-то полезное. Дверь в горе парни открыть побоялись, вдруг там зараза какая. А вот сорвать деревянные щиты с окон жилых домов для сотрудников, вскрыть простые замки на дверях оказалось плевым делом. Мародеры пришли в восторг. Ученые увезли личные вещи, документы, но оставили мебель и много чего полезного. В санузлах остались раковины с кранами, унитазы с кругами, висели мыльницы. Порадовали и кухни, там обнаружилась посуда, кастрюли, сковородки, столовые приборы. А еще полотенца, постельное белье, клеенки, занавески… Народ поживился кто чем мог. Иногда в бывшую лабораторию приезжали хмурые люди с какими-то приборами. Что они там делали, никто не знал. Однажды прикатила целая команда с фургонами, и кое-кто из жителей тайком подсмотрел, что они делали. Люди, одетые, как космонавты, облили какой-то жидкостью территорию с домиками, потом приехали грузовики, привезли землю. Ее раскидали вокруг рукотворного холма. Через пару дней в село неожиданно заявились три врача в такой же одежде: комбинезоны, перчатки. Они стали расспрашивать местных. Умирали ли здесь люди внезапно? Какими болезнями страдают селяне? Деревенские жители ответили честно: – Если пить самогонку в темную голову, то точно мигом ласты склеишь. А у нас тут только дед Игорь не квасит, он три своих цистерны уже выпил, больше не может, теперь гонит в сарае для своих «водочку» и «коньяк». Доктора приказали жителям даже близко не подходить к холму. Пугали болезнью, от которой волосы вылезут, зубы выпадут и с женщинами у мужиков ничего не получится. – Ни в коем случае не берите ничего в радиусе двух километров от места дезактивации, – сказал один из врачей. – Тю, – отреагировал местный пастух, – так там уже давно все сперли. – Что? – напрягся москвич. Пастух показал пальцем на местную продавщицу. – Настька уволокла занавески и много чего еще. – Нам все надо забрать, – занервничал москвич. Анастасия сложила всем известную фигуру из трех пальцев и сунула ее под нос гостю из столицы. – А ху-ху не хо-хо?! В доме у меня все куплено на мои деньги. И я тебя к себе не пущу! Группа в «скафандрах» уехала, более жителей села никто не беспокоил. Жизнь в деревне текла своим чередом, интерес к лаборатории все потеряли. Брать-то там нечего! Все лучшее давно утащили, а дрянь никому не нужна. Прошло время, настала перестройка, привела с собой бандитов. Но в Потапкине, надо наконец назвать деревеньку, царила тишина. Из местных парней никто за оружие не схватился. Тихо было в селе. И вдруг… У Кругловых тогда гуляли гости, отмечали юбилей матери Вити. Народ поел, попил, попел песни и разбрелся по избам. Вечер выдался необычно теплым для мая, даже душным. Таня открыла окно и села возле него. Муж перебрал самогонки и храпел на всю избу. Свекровь, довольная и гулянкой, и подарками, мирно спала в своей комнате. Татьяна сама задремала у окошка, сквозь сон она услышала тихий возглас: – Помогите! Дрема разом слетела с женщины, она высунулась из окна. – Кто там? – Тетенька, – простонали из огорода, – спасите, спрячьте меня! Таня вышла во двор и увидела в кустах распустившегося жасмина паренька, окровавленного, грязного, совершенно голого. – Господи! – ахнула Татьяна. – Ты кто? Что случилось? – Спрячьте меня, – заплакал юноша, – пожалуйста! Вдруг они вернутся! Глава двадцать третья