Меня сначала это очень обижало, я расстраивалась и даже плакала. Но после занятий танцами моя координация чуть улучшилась, физрук уже реже придирался или его запас остроумия поиссяк, но всё равно стабильно ставил мне четвёрки. А в восьмом классе я стала мемом гимназии, когда застряла на козле, не смогла его перепрыгнуть. Руки подкосились, я запаниковала, и так и сидела, не слезая с него минут пять, пока надо мной подшучивал весь класс, а потом помог спуститься физрук. Кто-то выложил фото со мной в чат параллели и подписал: «Жестокое обращение Гончаровой с животными и физруком». Тем, кто сдавал нормы ГТО на золото, автоматом ставили пять, и они могли не посещать физкультуру, но я даже до бронзы не могла дотянуться почти ни по одному из упражнений. Зато Тима не видела на физ-ре ни разу, он мне говорил, что ему там делать нечего и обычно вместо этого делал уроки в столовой или в атриуме. Физрук издевался не только надо мной, он подшучивал над всеми девчонками, у кого что-то не получалось. У нас обычно физкультура была спаренным уроком с физиками, а у них училась полненькая и такая же неуклюжая девочка Саша Капранова. И если она приходила на физкультуру, то физрук не упускал случая поиздеваться и над ней, называл её «сдобой» и каждый раз призывал её двигаться энергичнее, чтобы растрясать «сдобу».Как-то мы сидели с ней на лавке в десятом классе. Физрук изолировал «инвалида» и «сдобу», чтобы мы не мешали нормальным людям лазить по канату. — Как же я его ненавижу! — процедила Саша. — Что б он сдох, козёл! Мне, конечно, тоже было дико обидно, но такой жгучей ненависти ни разу не возникало. А потом Саша вообще перестала появляться, её мама купила справку от врача, Капранову освободили от физкультуры, и все шишки доставались мне. Тим пересылал мне множество роликов, рассказывал про гимнастические элементы и снаряды. Как оказалось, гимнасты крутятся не только на турнике, но и на кольцах, еще они прыгают опорные прыжки, выступают на ковре и брусьях. Это оказалось интересно и крайне зрелищно. Мы говорили о всяком, но ни я, ни Тим ни разу не написали, что скучаем, хотя мне его невыносимо не хватало. В его голосе слышалось, что он скучает, но, видимо, каждый решил, что у другого полно дел, и некогда скучать, хоть это и было неправдой. Даже в круговороте событий я постоянно думала о Тиме. А когда получила его подарки, вообще засыпала его восторженными стикерами и миллиардами благодарностей, но в любви так и не призналась. Тим приезжал с утра в субботу и попросил прийти к нему часам к двум: — Паштет тоже придёт, да и систер будет дома, если ты вдруг боишься моих родаков. Поедем на концерт от меня. Инга любила наводить марафет на моём лице, правда, с таким макияжем я обычно боялась выходить на улицу, но в субботу дала подруге добро на любые эксперименты. В конце концов, я шла на концерт рок-группы, а не в театр. Можно быть яркой. Но, похоже, Инга вымазала меня всеми цветами неоновых теней, а ещё выпрямила мне волосы и щедро обсыпала блёстками, но осталась довольна своей работой. А я чуть в обморок не упала перед зеркалом. Там на меня смотрела и не я вовсе. Кричаще-неоновый макияж сделал меня девочкой из мира фантастики, киберпанка. — Нравится?! — смотрела на меня Инга. — Ох ты ж... Я себя не узнаю́! Страшно в таком виде на улицу выходить. Люди будут шарахаться! — Волосы ещё в синий покрасить, и вообще станешь инопланетянкой! — улыбалась она. Инга меня сфотографировала несколько раз и отпустила к Тиму. Я шла к нему с каким-то трепетом внутри, и чем ближе подходила к его дому, тем больше волновалась. Осознавала, как сильно соскучилась. Открыл мне дверь Тим. Стоял с голым торсом и в спортивных трениках. Расплылся в широкой улыбке, схватил за руку и рывком затащил в квартиру, обнял так крепко, что земля ушла из-под ног. Он тоже соскучился. У него в квартире было шумно. Повсюду слышались голоса его мамы, папы, сестры, они тоже куда-то собирались. На кухне шкворчало, гремела посуда и пахло жареным луком с морковкой. Тим просто утащил меня в свою комнату. Там был Паша в майке-безрукавке, качался на кольцах и периодически переворачивался вниз головой, упирался руками, поднимался и снова переворачивался. — О, Янка, привет! Зачётный мейк! — Паша смотрел на меня кверху ногами, и его длинная чёлка болталась туда-сюда. Потом он спрыгнул, рукой зачесал волосы наверх и, рассмотрев меня, показал лайк. — Мне нравится! Я улыбнулась. Хоть Пашу я знала мало, но он одним своим присутствием создавал вокруг себя какой-то движ. На диване у Тима лежала спортивная сумка, рюкзак и куча разбросанных вещей. — Я так ничего не успею! Пусть всё стирается, — засуетился Тим и начал сгребать футболки, носки, толстовки с дивана, и кучей унёс их из комнаты. Паша подошёл к укороченному козлу с перекладинами и крепко схватившись за них, медленно поднимался, пока не оказался кверху ногами, держась за поручни, а потом опустился, всё так же упираясь руками, и начал махать ногами, перехватываясь руками. Я скромно села на компьютерное кресло и наблюдала за Пашей. Такой он был сильный, крепкие руки, широкие плечи, бицепсы, трапециевидные мышцы напрягались при каждом движении. Паша, должно быть пользуется популярностью у девчонок в своей школе. Он был явно крупнее и сильнее Тима. То, что вытворял Паша, выглядело мощно. Я снова поймала себя на мысли, что мне нравится разглядывать спортивных парней, особенно Тима, который бегал туда-сюда перед носом раздетый. Чем невероятно смущал меня, и мой взгляд то и дело цеплялся за его голый торс. Когда Тим вернулся в комнату, остановился и следил за Пашиными движениями, потом Паша так же поднял ноги кверху, держась руками, и спрыгнул по дуге, но оступился и чуть не упал. — Паштет, делай ты соскок с одной руки или с поворотом! — критиковал его Тим и придержал, чтобы тот не завалился, нахмурился. — Давай я тебя подстрахую, чтобы ты мне тут ничего не разнёс. Тим стал рядом, а Паша кивнул и вновь опёрся руками, поднял ноги, одной рукой зацепился за поручень, другую держал на коне, и когда спрыгивал, Тим его чуть придержал, завернул от себя, и Паша твёрдо приземлился на пол и раскрыл руки в стороны. — Во, сейчас отлично! — одобрил Тим, держа Пашу за талию. — Джек, а ты точно меня не отпустишь?! — вдруг пропищал Паша, имитируя женский голос, он не опустил руки, и, коверкая слова, запел. — Вил фар, верева ю ар! Я сначала не поняла, почему Паша назвал Тима Джеком, но когда они стояли, как герои фильма “Титаник”, и Паша запел, тоже расхохоталась. — Давай заснимем! — заулыбался Паша, разблокировал свой айфон, бросил его мне. — Ян, хватай! Нашёл, кому бросать — телефон пролетел между моих рук, но Паша не расстроился: — Стань сюда. — Дай хоть майку одену, — усмехнулся Тим и полез в шкаф. — Без майки Тимоха выглядит лучше, да, Ян? — посмотрел на меня Паша и подмигнул, включая камеру в моих руках. А я краснела, наверное, как переспевший помидор, потому что Паша был прав. Я так и пялилась на голый торс Тима, уже не знала, куда глаза деть, а Паша ещё и издевался. Но Тим уже надел футболку, улыбнулся мне. Они забрались на коня, стали как в культовом фильме. Снять в итоге мне удалось их только с третьего раза: как только Паша начинал петь, Тим начинал ржать, и Паша ворчал на него, всё приходилось переснимать. Затем Тим ловко спрыгнул через сальто. Бедные его соседи снизу. И к нам тут же заглянула сестра Тима: — Кто у вас тут падает? Все живы? — А потом заметила меня и улыбнулась, посмотрела на Тима. — Тимош, а что ты меня не знакомишь? Та самая?! Он лишь хмыкнул и смущённо опустил глаза. Лика подошла, рассматривала меня. Хоть она и была единоутробной сестрой Тима, но глаза у них были одинаковые. Она была ростом с Тима, каштановые волосы собраны в растрёпанный пучок, хрупкая и худенькая. Она казалась младше своих лет. Я бы вообще не дала ей больше двадцати. — Я Лика, а ты, видимо, Яна? Я кивнула. Она заговорщицки заговорила: — Пойдём от них на кухню, спокойно посидим, поболтаем, а то они тебя сокрушат. — Лик, Лик... — подскочил к ней Паша. — А есть у вас что-нибудь похавать? — Борщ варю, но могу тебе бутер сделать, будешь? Ян, а ты не голодная? — посмотрела она на меня. Я покачала головой, хотя от чая не отказалась бы. — Буду, буду, у тебя я буду всё! Покорми меня, — Паша приблизился к Лике и сложил руки, как послушный дрессированный пёс, выпрашивающий еду. Она рассмеялась. — Можно, я тут останусь? — мне так не хотелось уходить от Тима. 29.2 Когда Лика с Пашей вышли из комнаты, вдруг резко стало так тихо и спокойно. Тим подошёл ко мне, сжал мои ладони в своих, улыбался, разглядывал меня. — Я с Паштетом вообще не могу собраться. Ты такая... другая, с этим мейком. — Это Инга оторвалась на мне. Перебор?! Похоже, я соскучилась больше, чем предполагала. Смотрела в глаза Тима, на его улыбку, и не могла насмотреться, чувствовала, что таю от приятного внутреннего трепета, от нежной радости, что он рядом. — Не! Мне нравится! Ты всё равно это ты, как бы тебя ни раскрасили, — и Тим меня поцеловал. А вот по его поцелуям, как оказалось, я скучала больше всего. Просто прильнула к нему и не могла оторваться, как и он. А со мной Тим точно никогда не соберётся. — Кхм... — раздалось за спиной. Я дёрнулась, это был Паша. — Лика вас просила позвать. Хоть чаю попьём. — Мне ещё в душ надо, — у Тима с лица не сходила улыбка. У меня жгло огнём щёки, горели уши, и сердце предательски уходило в тахикардию. Улыбку тоже держать оказалось очень сложно, мы так и переглядывались с Тимом, улыбались, словно заговорщики. Когда я вышла из комнаты, то столкнулась с отцом Тима. Подтянутый невысокий мужчина в белой рубашке проходил мимо и застёгивал на руке часы. Тим перенял очень много черт от отца, но каких-то едва уловимых. У отца Тима было строгое лицо, он остановился, нахмурился и уставился на меня: — Здравствуйте, — улыбнулась я. — Здравствуйте, — мужчина не улыбнулся. Глаза его были проницательны. Тим приобнял меня за плечи: — Это Яна, моя девушка. Из комнаты выглянула мама Тима, тоже поздоровалась, подошла ближе, разглядывая меня. Улыбнулась. Маму Тима звали Ларисой Александровной, а папу Виктором Валентиновичем. Мама у Тима правда была очень красивой: миловидное, гармоничное лицо, добрые улыбающиеся глаза. И у Лики, и у Тима были её глаза, серо-зелёные, излучающие свет. А вот отцу Тима я, кажется, не понравилась. Он как-то напряжённо поджал губы, прищурился, лишь кивнул мне и сразу ушёл в комнату. Наверное, я выбрала неудачное время для знакомства с родителями Тима, нужно знакомиться со сдержанным макияжем, а не когда у меня на лице целая палетка ядерных теней. Тим потащил меня на кухню, где Лика сделала нам чай и кофе, и они с Пашей нарезали бутерброды. — Если подождёте ещё полчаса, то можно поесть борща, — она села рядом со мной и улыбнулась. — Наверное, надо было с вами пойти. Тимоша не говорил, что будет с тобой. А я как-то сейчас не слушаю Драгонсов, хотя в старших классах тоже обожала их. — Лик, вот прикинь, предатель! Я ему никогда это не прощу, — возмущался Паша, и я не сразу поняла о чём речь. — Паштет, вы с Ликой тут одни остаётесь, по-моему, неплохая альтернатива, — заговорил Тим.