Часть 66 из 75 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— У нас с тобой постоянные тёрки, то ты пропадаешь, то я. Так ведь не должно быть?
Тим остановился, посмотрел на меня как-то печально:
— Я не знаю, как правильно. И ссорятся все, это нормально. Но, если ссоры не разрушают отношения, это как раз настоящее. Знаю, что я далёко не Ковалёв, но зато теперь понимаю, каково это, когда ты исчезаешь. Не хочу больше тебя терять.
Тим говорил так проникновенно, теребя каждым словом моё израненное сердце. Мне казалось, что я больше не переживу расставания с ним. Я кинулась к нему на шею, он тоже крепко прижал меня к себе. Прошептала ему на ухо:
— Я тоже больше не хочу тебя терять.
А на следующий день к нам домой заявился отец Ковалёва, представительный, лощёный, с пронзительным взглядом. Выглядел он дорого, официально и слишком идеально. Запах парфюма приятно щекотал нос. Он долго рассуждал о том, какие мы ещё дети и что нам нужно заботиться о будущем, а сейчас нам кажется, что море по колено, и мы не думаем ни о чём. Я совершенно не понимала, что он от меня хочет, пока он сам прямым текстом не сказал:
— Яна, ты пойми, у Ильи большое будущее, и он заботится о нём, но от ошибок никто не застрахован. Ты тоже позаботься, пожалуйста, о себе. Скоро поступление, и деньги точно пригодятся. Это тебе в качестве моральной компенсации, в благодарность за то, что не стала хоронить будущее Ильи. — И он вложил в мою руку рулон свёрнутых купюр, перетянутых резинкой.
Я пребывала в полнейшем шоке, мне страшно было подумать, сколько там. Но ещё страшнее стало, когда осознала, за что отец Ковалёва дал их мне. Моргнула пару раз, чтобы прийти в себя, и начала качать головой, потому что подходящих слов подобрать никак не могла. Это было и возмущение, и отчаяние, и даже обида:
— Заберите, пожалуйста! — я протянула ему рулон денег назад.
Хоть и старалась говорить твёрдо, но голос дрожал, а потом вдруг накатила какая-то горечь за отношение отца к Илье. Ковалёв-старший только что убеждал, какой Илья способный, умный, перспективный, только ради того, чтобы я его пожалела.
— Я и не собиралась заявлять, потому что ничего между нами и не было. Илья просто-напросто всё придумал, чтобы выпендриться перед пацанами, а это разлетелось по всей школе.
Ковалёв-старший смотрел пристально, словно сканировал меня, потом даже выдохнул с облегчением, расслабился:
— Хорошо, если так, но тебе всё равно это нужнее! Я два раза не предлагаю, — он сам чуть опустил мою руку с деньгами и отвёл её в сторону.
— Нет, возьмите! — но я снова рывком протянула ему деньги. — И не говорите никому, что приходили ко мне с таким предложением! Ведь, если кто-то узнает, это будет значить, что вы не поверили в невиновность собственного сына!
Я сама была в шоке, что заявила это, но деньги жгли мне ладонь. Ковалёв-старший чуть усмехнулся, забрал рулон, вглядываясь проницательным взглядом мне в глаза:
— Удивлён! Быть может, ваше поколение и не такое уж потерянное. Может, вы и подружились бы с Ильёй, раз он тебя не обижал?
— Мы не подружимся, — буркнула я себе под нос, но оставила претензии при себе, чтобы Ковалёв-старший не решил, что вымогаю моральную компенсацию.
Отец Ильи попрощался с моими родителями и ушёл. И сколько мама ни допытывалась, что он хотел, я молчала, как партизан. В голове не укладывалось, как родной отец может не поверить собственному сыну. Даже я верила, что в Илье есть хорошее.
А мне оставалось только ждать, когда шумиха вокруг моего имени утихнет, впрочем, класс оказался на моей стороне. Ребята меня поддерживали, никто не издевался, не травил, но истинную причину своего побега я так и не рассказала. Для всех это осталось просто серьёзной ссорой с родителями.
И я не знаю, что бы делала, если бы рядом не было Инги и Тима. Особенно Тима. Его ободряющие слова, улыбки, шутки, крепкая горячая ладонь всегда были рядом со мной. И поэтому в гимназии я держалась легко. Тим был словно моей бронёй от всего негатива и хайпа. Жаль, что виделись мы с ним мало, после уроков он уезжал на реабилитацию для разработки кисти, а потом сразу на тренировку. И мне его так не хватало!
К Инге меня пока тоже не отпускали, хоть отец и перестал меня встречать и провожать, но о ночёвке пока не было и речи. Подруга пару раз заглядывала ко мне сама, но в основном стала торчать у Артёма. Хоть она и говорила, что между ними ничего нет, якобы ей просто не хочется сидеть дома одной. Но, как я ей ни писала, она мне вечно отвечала: «Я у Тёмы». Похоже, моя вписка у него их сблизила.
Глава 63. Мир слишком тесен
Постепенно жизнь возвращалась в своё русло. Как бы я ни отгораживалась, но постепенно оттаяла к родителям, простила их. Они не давили, вели себя так, будто ничего не изменилось, и я знала, что им не всё равно. Я не смогла разом вычеркнуть их из своей жизни, как бы ни старалась, слишком была привязана, по-прежнему любила.
Приближались майские праздники, и папа заговорил о поездке в горы. Я почему-то думала, что из-за моего побега всё отменится, но, похоже, жизнь и мир изменились только для меня, точнее, внутри меня. Потому что родители, да и все вокруг, вели себя как обычно, словно ничего не поменялось, но у меня в груди по-прежнему саднило.
Я всё равно горевала, ведь потеряла настоящих родителей, биологических, и, видимо, эта утрата как-то отпечаталась на моём лице, потому что все кругом мне говорили, что я стала очень грустной. Прошло слишком мало времени, чтобы эта рана зажила.
— В горы-то едем? — спросил папа за обедом. — Я уже все вещи собрал. Через два дня надо трогать.
— Мне надо подумать, — вздохнула я.
— Поехали, переключишься, проветришь мозги! Тебе нужно сменить обстановку!
Возможно, папа был и прав, если Инга и Тим поедут, вместе мы можем отлично провести время. Только мне до сих пор не давали покоя настоящие родители, слишком много вопросов оставались без ответов. И после папиных воспоминаний об аварии мне не хотелось больше лезть к нему в голову, да и что он мне может рассказать, он же их не знал. Вот бы найти человека, помнящего моих родителей, увидеть их его глазами.
— Пап, а ты помнишь что-нибудь про моих родственников, ну... биологических?
Папа сразу как-то помрачнел, потёр лоб:
— Почти ничего и не помню. Знаю, что у тебя остались родственники по отцовской линии, — папа сжал губы. — Но они жили в Канаде и приехали только на похороны твоих родителей. У них возникли трудности с опекой, чтобы вывести тебя заграницу, и поэтому они просто оформили отказ. Я с ними не встречался и не общался, ни имён, ни адресов не знаю, — Папа вздохнул. — Ещё была по материнской линии бабушка, с ней тоже всё непросто. Она была то ли геологом, то ли спелеологом, и в одной из экспедиций пропала без вести, как раз когда погибли твои родители. Говорят, что экспедицию завалило в пещере, но, так как тел не нашли, по истечении времени дело закрыли. Поэтому и тебя долго не переводили в дом малютки, потому что про твою бабушку ничего не было известно, и только когда дело закрыли, нам разрешили тебя удочерить.
Что-то смутно знакомое промелькнуло в голове. Экспедиция спелеологов, пропавшая без вести, я же уже слышала такую историю. А когда сопоставила даты, даже сердце забилось чаще от подобного совпадения, а ведь это было крошечная ниточка к моему прошлому.
— А имени, фамилии бабушки ты не помнишь, случайно?!
— Нет, конечно! Столько лет прошло!
— Папа, мне нужно срочно к Инге! Я вернусь вечером, обещаю! — тут же подорвалась бежать я.
Лишь написала подруге, что сейчас приду, догадывалась, что она у Артёма, поэтому не стала подниматься к ней и сразу позвонила в дверь Артёма.
— Какие люди! — хмыкнул он. — Ингу ищешь?
Подруга выглянула из кухни и махнула мне, приглашая внутрь.
— Артём! — чуть ли не налетела на него я. — У тебя есть информация о людях, кто был с твоей мамой в экспедиции? Ты говорил, она присылала тебе фото.
— Были где-то, — почесал он затылок. — Все письма у меня в коробке хранились, сейчас достану. Зачем они тебе?
— Возможно, моя бабушка была в экспедиции вместе с твоей мамой!
Мы разбирали письма вдвоём с Ингой, Артём сказал, что ему это неинтересно, и, притащив нам коробку, ушёл работать. Заявил, что совершенно не против, если мы будем читать его письма. Но мы искали фотографии, упоминания членов экспедиции. И первое попавшееся фото их экспедиции не оставило сомнений. В центре стояла женщина лет сорока на вид, худая и невысокая, но мне казалось, что это именно она моя бабушка. Мама Артёма стояла рядом, такая молодая, это была её первая экспедиция.
— Я думаю, это она! — ткнула я пальцем в худую женщину.
Инга посмотрела на меня, на неё, пожала плечами:
— Ну, если ей скинуть лет тридцать-сорок, то вполне можно найти сходство, волосы вроде как у тебя, да и рост.
На обратной стороне фото были подписаны все члены экспедиции. Женщину в центре звали Васильева Тамара Тимофеевна, она как раз была руководителем экспедиции и заведовала кафедрой в институте. А дальше я пошла гуглить, искать её фотографии. В интернете обнаружилась информация и о погибшей экспедиции, и о самой Тамаре Тимофеевне. А когда я наткнулась на статью о трагической гибели в аварии дочери и двухлетней внучки Васильевой, стало совсем жутко. Всё было описано так, как видел отец, но почему в статье писали, что ребёнок погиб?!
Статью закинула папе в мессенджер:
«Это та самая авария? Почему тут пишут, что ребёнок погиб?»
Через некоторое время папа ответил:
«Да, но ребёнок не погиб, в статье ошибка».
Ещё в статье было написано, что мой биологический отец был дирижёром, Олег Бондарев. Интернет помнил всё, жаль, что не в таких количествах, как сейчас, но всё равно я сумела найти и фотографии своего биологического отца, нашла несколько снимков бабушки, только о маме ничего не писали, даже имени не было упомянуто.
Но Инга, глядя на фото в интернете, сказала, что у меня глаза отцовские. Стало вдруг так грустно, что мои родители погибли. А ведь они не отреклись, не отказались, не бросили меня, наверняка любили. Не помня их, я всё равно тосковала по ним. Очень хотелось узнать, чем они жили и какими были.
Затем опять погрузилась в коробку Артёма, искала то самое письмо из последней экспедиции его матери. Быть может, там остались целы карты и маршруты, и тогда хоть косвенно я смогу связать себя с родной бабушкой. Внутреннее чутьё мне подсказывало, что, пройдя этим же маршрутом, возможно, я найду подобие покоя.
Глава 64. Посмотрели на звёзды
Я попросила у Артёма одну из последних фотографий из экспедиции, хотела оставить себе на память о бабушке, которой не помнила и не знала. Другие снимки просто перефотографировала на телефон. Бабушка везде улыбалась, но улыбки были будто приклеенные, глаза смотрели задумчиво. Почему-то я была уверена, что она бы меня не бросила, не отказалась бы от внучки. А иногда накатывало сомнение, а вдруг это не она, и я себе всё придумала, чтобы хоть как-то зацепиться за имена и прошлое.
Сделала ксерокопии карт и маршрутов и показала папе, он сверился со своим намеченным маршрутом и скривился:
— Яна, мы едем в горы всего на пять-шесть дней, а тут только в одну сторону идти полторы недели.
— Давай хоть часть маршрута пройдём, пожалуйста!
— Тут даже нетуристические тропы, кто знает, как там будет. Здесь надо идти через лес, там будет грязно и холодно, здесь по лугам, и, если повезёт, доберёмся до подножия, и сразу же придётся развернуться назад, мы просто не успеем, — папа водил пальцем. — Это ещё если мы идти будем бодренько.
— Пожалуйста! — взмолилась я. — Хоть сколько-нибудь.
И папа, в очередной раз вздохнув, сдался. А мы дружно принялись собирать вещи. У Тима вообще энтузиазма оказалось больше, чем у нас всех вместе взятых. Хоть его и не взяли на соревнования, он недолго расстраивался. И с каким-то маниакальным усердием постоянно разминал и растирал кисть, не расставался с эспандером.
В машине я обратила внимание, как отлично Тим поладил с моим отцом. И если сначала Тим называл папу дядь Серёжа, то сейчас проскальзывало Сергей. Такими темпами скоро папа для Тима превратится в Серёгу. Но они общались легко, без официоза, впрочем, папа и с Ингой неплохо ладил, но по-другому, как-то сдержанно.