Голубой глаз делал пса похожим на робота. Нюкта отступила на шаг от калитки и снова помахала камере. Во дворе хлопнула дверь, пес бросился к заборной решетке и царственно залаял, как бы соревнуясь с хозяином за право решать, кто может входить в их загородный дом. – Мартин, свои! – розовощекий Вадим, похожий на пупса-переростка, широко улыбнулся гостье и строго посмотрел на собаку. – Сидеть! Пес еще раз просканировал чужачку голубым глазом, черным подмигнул и уселся на плитки дорожки. Вадим щелкнул замком и впустил Нюкту. Мартин нетерпеливо замахал хвостом, как метлой. – Си-и-идеть! – повторил команду Вадим и обратился к Нюкте. – Привет! Внезапно он сцапал гостью и приподнял над землей, так обычно делают парни со своими девушками. На мгновение это было даже приятно. От Вадима пахнуло тушеным мясом и чесноком. Нюкта тут же захотела есть. Когда она в последний раз нормально обедала? Пса заботил тот же вопрос. Он юлил, поскуливал, бодал Вадика под коленки. Наконец парень ослабил хватку и Нюкта вновь ощутила под подошвами твердую землю. – Как добралась? – спросил Вадим, проверяя, закрылась ли автоматическая дверь. – Нормально. – Нюкта быстро стерла неуместную улыбку, все-таки Вадим увез сестренку без спроса, нечего с ним любезничать. – Как Изи? – Да не очень, – неуверенно произнес Вадим. – Мама говорит, надо психушку вызывать. Но я думаю, решать тебе. – А мама знает, что это ты украл несовершеннолетнюю? – вспыхнула Нюкта. – Да никого я не крал! – Вадим вытащил из кармана куртки магазинную вкусняшку, бросил Мартину и двинулся в сторону дома. – Пойдем! – Мы одни? – Нюкта обошла довольного добычей пса и нагнала Вадима. – Мама сейчас вернется, она по делам отъехала. Они прошли по узкой, мощенной камнем дорожке, потоптались перед крыльцом на резиновом коврике, сбивая грязь, и поднялись на светлую веранду. Вадик уселся на уродливый диван, сколоченный из поддонов и облагороженный морилкой. Сделался серьезным и указал Нюкте на рахитичное кресло-качалку. «А здесь миленько», – подумала Нюкта, но садиться не стала. – Я должен тебя предупредить. Ты это… лучше соглашайся со всем, что Изи будет говорить, иначе она… как бы выходит из себя. Помешалась на своем Париже. Нюкта не удивилась. Наоборот, ей даже показалось, что наконец-то все встало на свои места. Изи не выдержала, сознание ее замутнено. Нюкта хотела прислониться к стенке, но сбила с крючка решетку-гриль. Та с грохотом упала и опрокинула что-то еще, по полу рассыпались кованые шампуры. Мартин предупреждающе гавкнул, но с места не поднялся. На Нюкту снова накатила усталость. – Где Изи? – В доме, – Вадик встревоженно оглянулся на ворота. – Просто хотел сперва поговорить без свидетелей. – Ты убил нашего отца? – спросила Нюкта в лоб. – Нет! – крикнул Вадим, на что Мартин подскочил и тихо зарычал. – Изи сказала, что это вы вдвоем сделали! – Ни я, ни Изи отца не убивали! – прошипела Нюкта так, что Мартин припал на полусогнутые лапы и попятился. – Я знаю, что он вас бил и все такое… – Вадим сделался пунцовым от смущения. – Изи рассказала, что он с тобой делал… – Я увезла Изи от отца, чтобы она… – Нюкта осеклась, подбирая слова. – Не натворила глупостей. Спасала их друг от друга. – Но я-то думал… Дня через два вонь из квартиры пошла бы такая, что соседи вызвали бы полицию, а раз вы уехали, на вас бы сразу и подумали. Ну, я и решил вмешаться, закопал труп. Хотел как лучше. Нюкта секунду помолчала, вдохнула и выдохнула. Потом аккуратно повесила на крючок липкую от жира решетку, собрала с пола витые железки, сунула их в подставку, мельком подумав, что шампуры тоже вполне годятся для убийства. – Я могу место показать, где он закопан, – оправдывался Вадим. – Тело уже обнаружено, я была в морге на опознании. – Охренеть, – Вадим поерзал на грубом диване, умягченном стеганым одеялком. Нюкта, отвергнув качалку, в которой чувствовала бы себя слишком зыбко, подвинула к дивану табурет. – Давай вспоминай, что было подозрительного в тот день, кого видел во дворе, в подъезде… – Да вроде все как обычно. – Для тебя обычное дело закапывать мертвецов? – Ну нет, что сразу? Ты же о другом спросила. Вадик был готов провалиться сквозь одеялко, сквозь диван, сквозь доски пола глубоко под землю. – Вообще-то ты сейчас главный подозреваемый. – Нюкта вдруг ощутила себя Ренатой Искандеровной. – Вспоминай, это в твоих интересах. Нюкта вела допрос не просто так. В ушах эхом звучала фамилия, которую она боялась услышать теперь и от Вадика. – Еще раз говорю, я не убивал вашего отца. – Вадим обернулся на преданного Мартина, ища у собаки поддержки. – Я хотел спасти Изи, никто бы вам не поверил, дали бы лет двадцать за убийство в сговоре. – Так, сосредоточься, – приказала Нюкта, гипнотизируя дурака. Вадик весь напрягся. Лоб его набух и заалел. – А, стоп, говорил с соседкой вашей, такая старушенция в смешной шапке. У нее собачка злобная. – Вадим собрал брови в домик. – Ах да, перед этим из подъезда мужик выскочил, рыжий, длинный. Сиганул вбок, в кусты. Нюкта тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Дома она спала чуть больше двух часов. Очнулась от завывания лифта и больше не смогла задремать. Бродила по квартире, кажется, зачем-то вытирала пыль. Потом вспомнила про визитку, что всучила соседка. Достала из бельевого ящика свой запасной телефон, на который принимала заказы по курсовым, воткнула в зарядку и набрала номер. Ответили сразу, будто ждали звонка. – Госпожа Маслякова? Извините, что беспокою, но вашу визитку нашли на месте преступления. Не могли бы вы вспомнить, кому давали контакты в последние несколько недель? – Нюкта замерла. На удивление, Маслякова не прервала разговор. Заявила, что уже давно на пенсии, а остатки своих шикарных (так и сказала) визиток раздавала только по бытовым нуждам, маникюрше или старшей по подъезду, и вот недавно мужчине-компьютерщику, а он так и не явился. Петровский. Запомнила фамилию, потому что жила когда-то на улице Академика Петровского. Нюкта сдавленно поблагодарила и нажала на отбой. И сейчас худшие ее предположения, похоже, начинали сбываться. – И ты только сейчас об этом вспомнил? – спросила Нюкта громко, чтобы заглушить в голове голос пенсионерки Масляковой. – Ну, тогда-то я думал, что вы убили папку. Вот и не придал значения. – Во что был одет? – Нюкта ощущала у себя на лице морщины Ренаты Искандеровны. – Да не разглядел, говорю же, но вообще знакомая физиономия. Думаю, я его видел раньше, может, поэтому еще не обратил внимания, решил, что сосед ваш. Нюкта выудила из кармана запасной телефон. После разговора с Масляковой она нашла в папке старенького самсунга несколько давних дядиных снимков. Повернула экран к Вадиму, наблюдая за реакцией. Вадик не врал, конечно же, не врал. Почувствовала, как сердце медленно превращается в кусок черного льда. – Да, да! Это он. Сосед ваш? – Вадик теперь говорил с облегчением, будто все проблемы были решены. – Потом объясню, пойдем к Изи. – Нюкта встала и, не обращая внимания на Мартина, по-хозяйски потянула дверь. Запах готовки напомнил Нюкте об уюте, которого у них с Изи давным-давно не было. Вадик быстро переобулся сам и предложил Нюкте домашние тапочки. Прошли мимо просторной спальни, где на заправленной кровати саблей потягивалась белоснежная кошка. Нужная комната оказалась в самом торце. Вадим крупными пальцами подкрутил маленькую защелку на золоченой ручке и без стука толкнул дверь. Комната квадратов пятнадцать, из мебели кресло, обитое зеленым гобеленом в мелкий цветочек, над ним в деревянных рамах, крашенных серебром, какие-то сертификаты, изящный письменный столик у окна, такой же хрупкий книжный шкаф, а у стены здоровый сундук с резной русалкой на крышке, рядом гора бархатных подушек. Над сундуком нависала Изи. Ее перестал волновать собственный внешний вид. Безразмерная белая футболка, мужские боксерские шорты, скрывающие синяки от отцовских пинков, до сих пор не сошедшие, толстые черные носки, наверное, тоже принадлежат Вадиму. Изи двигается в них, точно в ластах. Резким движением она откидывает крышку сундука. Та бьется о крашеную стену. Нюкте по привычке стало страшно, как было всегда, стоило им с сестрой что-то испортить или поцарапать. Но теперь отец больше не устроит разборки. Нюкта вдруг осознала, что вот теперь они действительно остались одни. Она подскочила к Изи, обняла ее и даже приподняла, как десять минут назад сделал Вадим. Но что-то было не так. Изи отстранилась, вся твердая, сведенная судорогой. – Нюкта, ну ты где была? – спросила сестра деловым тоном. – Нам пора собираться в аэропорт. Отвезешь нас. Ты на «лексусе»? – Да, Изи, – Нюкта, помня предупреждение Вадима, со всем соглашалась. – Мерси! Я почти собрала чемодан! – радостно сообщила Изи, указав на барахло в распахнутом сундуке. – Ты это планируешь взять с собой? – Нюкта смотрела на комья шмоток, гадая, есть ли под ними вещи Изи. Вадик будто прочитал ее мысли, кашлянул и сказал вполголоса. – Кстати, вещи ее все у меня, и деньги тоже, что Изи вытащила из твоей сумки. Мы ничего не тратили. Нюкта кивнула. Изи, казалось, не обратила на слова Вадика никакого внимания. Она вдруг вся выпрямилась, кончиками пальцев приподняла низ футболки, улыбнулась неестественно и страшно и в прыжке выбросила ногу высоко вперед. Затем согнула ее в коленке, повертела задницей и снова сделала кривой батман. Тапочек сверкнул бисерным блеском и отлетел в стену. Нюкта попятилась. – Ну, как тебе? – Изи замерла и уставилась на Нюкту бешеными глазами отца. – Что именно? – Канкан! Мама нас учила в детстве, помнишь? Нюкта не помнила, но кивнула. Похоже, мать Вадика права, сейчас Изи скорее поможет врач, чем вымотанная дорогой и смертью близких сестра. От этой проблемы не спастись бегством. – Вместе спляшем потом, сейчас мне адски некогда, бо-о-оже, говно! – Изи заволновалась и заковыляла по комнате в одном тапке, с черной статуэткой египетской кошки в руке. – Не выражайся, – сказала Нюкта по привычке.