Мужчины наконец выбрались на дорогу. И тут же увидели полицейскую машину: она стояла рядом с местом силы, на котором откуда-то взялся ритуальный камень. Как и говорил Скоблев, именно здесь произошло третье убийство. А сейчас проводился ритуал. – Какого черта?! – прошипел Рома, пробираясь к патрульной машине. Подойдя ближе, он заметил двух полицейских, аккуратно лежащих на земле валетом. – Мертвы? – нахмурился Леня. Добравшись до первого тела, приложил палец к сонной артерии. – Нет, кажется, спят, – озадаченно сказал он и выглянул из-за машины. С одной стороны от ритуального камня лежала девушка. Ее руки и ноги были привязаны к кольям, торчащим из земли. Леня не видел лица, но скорее всего, это пропавшая Кристина. С другой стороны лежало еще одно тело, возле него стояла пустая инвалидная коляска. А на самом алтаре находилась Оля, кажется, без сознания. Песнопения зазвучали громче, и Морозов узнал голос Юрия Никифоровича, как и тучную фигуру, облаченную в черный балахон. И недавно на территории детского дома следователи видели явно не его. А значит, третий «герой» точно существует. Глава 25 Оля проспала так долго, что кажется отлежала спину. Та затекла и ныла. А еще и конечности замерзли, словно она лежала не на ватном матрасе, а на чем-то холодном и жестком, типа камня. Глаза открылись не сразу. Тело не слушалось, а сквозь звон в ушах доносился мужской незнакомый голос. Оля стала вспоминать прошедший день, пытаясь выяснить, где же все-таки находится. Постепенно удалось восстановить цепочку воспоминаний: автобусная остановка, машина такси, дом дедушки, а затем темнота и пробуждение в подвале. Вспомнилась та девушка, Кристина, и какой-то мужчина. Только вот его лицо в памяти было размазанным, а при попытке вспомнить хоть что-то, сердце начинало биться чересчур сильно. Наконец Оля распахнула глаза и увидела небо. Оно походило на черный ковер со светящейся посередине яркой полной луной. Девушка проморгалась и прислушалась. Речитатив на неизвестном языке, все чаще переходивший в пение, слышался по-прежнему. Этакая жуткая загробная песня, от которой мурашки пробегали по коже. Двигаться все еще не получалось. Тело не слушалось, как и голос. Девушка на мгновение зажмурилась и почувствовала чье-то горячее дыхание на своем лице. Распахнув веки, встретилась взглядом с темнотой. Над ней кто-то склонился, разглядывая из провала черного капюшона. Тут же вспомнился сон, в котором ей перерезают горло, и почему-то подумалось: вот он, этот день. Он настал. Ее смерть наступит сегодня, ведь сны всегда сбывались. Кажется, в том сне неподалеку лежал мертвый Скоблев. Собравшись с силами, Оля повернула голову и посмотрела вниз. На месте, где во сне находился Рома, лежала Кристина. Та самая девушка из подвала смотрела на Олю испуганным, загнанным взглядом, словно добыча дикого зверя. А они и были добычей. Добычей настоящего психопата. Оля повернула голову в другую сторону и увидела лежащую без сознания пожилую женщину. Ее лицо казалось знакомым, но вспомнить, где они могли бы видеться, не удалось. – Очнулась? – сказал мужчина. – Хорошо. Ты должна быть в сознании, когда все произойдет. Незнакомец немного отодвинулся, проверяя веревки на запястьях Оли. До этой минуты девушка их и не замечала. Оказывается, ее ноги и руки привязаны к длинным кольям, торчащим из земли. – Произойдет что? – хриплым голосом поинтересовалась Оля и закашлялась. В горле пересохло, и казалось, следующее слово заставит его просто треснуть, будто стекло. – Ритуал. Мне нужна была именно ты. Точнее, человек, похожий на тебя. Твой дар – это проводник, сила, которой, к сожалению, мало кто обладает. В наше время вы, видящие, практически исчезли. А ты еще жива и приехала в наш город – разве не подарок судьбы? Я очень долго искал, а потом ОН, – мужчина выделил слово интонацией, – указал на тебя. Я изучил твою биографию вплоть до первой женщины, овладевшей этим проклятым даром. И пусть способности получены с помощью проклятия, но есть и плюсы. Оля бы не согласилась: плюсов в даре она не видела. Проклятие сгубило жизни почти всех ее родственниц. Женщины не могли насладиться своей жизнью и материнством, умирали, так и не увидев дочерей, не узнав, как те выросли, не имели шанса радоваться их успехам или утешать при неудачах. И все равно выбирали забеременеть и продолжить род. – Зачем вам это? – Понимаешь, Оленька, – мужчина подошел ближе и заботливо погладил ее по голове. Касание показалось Оле самым грязным на свете, – я хочу спасти свою жену. Дать ей еще один шанс на жизнь. Незнакомец перевел взгляд на пожилую женщину, лежащую на земле. Только сейчас Оля заметила стоящее рядом с той инвалидное кресло. – Спасти? – девушке было трудно говорить, но перед смертью она хотела узнать, почему умрет. Ради чего эта жертва. – У нее рак, и осталось жить несколько месяцев. Таня страдает давно, я даже перестал уже вести счет дням. И постоянно слышать крики боли и просыпаться по ночам оттого, что не чувствую больше ее сердцебиения, я устал. Но сегодня все закончится, – мужчина поднял голову к небу. – Пора. Неужели сейчас и правда все и закончится? Неужели Оля больше не увидит дедушку? А потом пришла странная мысль: как лучше умереть – от руки убийцы, с помощью ее дара желающего спасти свою жену, или от родов дочери? И Оля перестала бояться смерти. Другая, вероятно, в такой ситуации умоляла бы и просила о пощаде, а ей, кажется, все равно. Единственное, о чем она жалела, что так и не попрощалась с дедушкой. Мужчина подошел к сумке, лежащей возле сосны, и принялся доставать какие-то стеклянные банки с жидкостями. Оля не сразу разглядела их содержимое. Только когда он стал расставлять банки на широкий ритуальный камень, увидела органы и тут же вспомнила об умерших девушках. Поставив пятую банку в ногах Оли, мужчина достал нож и наклонился над Кристиной. Та лежала с открытыми глазами и смотрела в небо. Можно подумать, что девушка спокойна, но реальность оказалась намного страшнее. Ее тело тоже было парализовано, правда, в отличие от Оли, она не могла не только двигаться, но и говорить. Незнакомец присел на корточки и легко открыл рот девушки. Зажимом вытянул ее язык наружу. Оля отвернулась и зажмурилась так сильно, что заболели веки. И уже приготовилась услышать мычание Кристины от боли, но тут раздался треск веток, а затем послышался до боли знакомый голос: – Отпустите девушку и отойдите от нее. Иначе я вынужден стрелять. Оля распахнула глаза и увидела Скоблева, стоящего буквально в нескольких шагах от ритуального камня. От неожиданности мужчина в балахоне вскинул голову и выронил языкодержатель. Затем проворно вскочил и в одно мгновение оказался за головой Оли. Кожи коснулось что-то прохладное, и она почувствовала скатившуюся по шее горячую струйку крови. – Юрий Никифорович, не глупите. Отпустите девушку. Маслеников хмыкнул и откинул капюшон, показывая лицо. Все равно уже нет смысла прятаться. Но Олю так и не отпустил. – Не могу, Роман Русланович. Я должен помочь своей жене, – мужчина снова посмотрел на небо, а потом проговорил, осматриваясь, – время уходит. Где ваш коллега? – Какой коллега? – Не делайте из меня идиота! Морозов точно где-то рядом. Он же, будто собачонка, повсюду за вами бегает и выполняет приказы. – Его нет. Я здесь один. – Или он выйдет, или перережу ей глотку. Рома с сочувствием посмотрел на Олю и махнул свободной рукой. Из-за соседнего дерева показался безоружный Леня. Парень подошел к Скоблеву, и мужчины переглянулись. – А теперь бросьте пистолет к камню, вон там возьмите веревку и привяжите Леонида к дереву, – приказал Маслеников. – Не глупите, Юрий Никифорович, – спокойно ответил Рома. Стрелять не вариант. Вдруг, когда прозвучит оглушающий выстрел, Маслеников в последний момент все же успеет дернуть скальпелем? А такого Скоблев не мог допустить. – Выполняйте приказ! – выкрикнул директор детского дома, и где-то вдалеке послышалось карканье. Оле почему-то показалось – сейчас прилетит тот самый ворон и снова спасет. Будто прочитав мысли, Маслеников наклонился к ее уху и проговорил: – Можешь не ждать. Он не придет. В это же время Скоблев выполнил приказ: бросил пистолет к алтарю и повел Леню к той самой сосне, из-за которой тот совсем недавно вышел. Юрий Никифорович понаблюдал, как один следователь связывает другого, а когда Рома закончил, довольно ухмыльнулся: – Вот и прекрасно. – А где ваш сообщник? – поинтересовался Рома, выпрямляясь и глядя с вызовом. – Сообщник? – с непониманием посмотрел на него Юрий Никифорович. – Да. Тот самый, постоянно ходящий в черном балахоне. Мы его сегодня видели возле жилого корпуса детского дома. – А, вы об этом. Не знаю и не хочу знать. Он помог мне и ушел. А теперь возьмите мою сумку, – мужчина кивнул на рюкзак, валявшийся возле инвалидной коляски. Рома молча подошел и наклонился, бросая взгляд на женщину, лежащую неподвижно. Ее кожные покровы были бледными, даже синюшными. Нетрудно догадаться – Татьяна Аркадьевна уже мертва. – Ну же! Что вы там рассматриваете? Возьмите термос с черной крышкой и выпейте содержимое. – Зачем? – уточнил Рома. – Затем, чтобы вы не мешали. Рома подчинялся. Просто не видел другого выхода. Он знал: при малейшей ошибке Олю убьют. Открутив черную крышку, следователь глотнул горьковатую жидкость. Пищевод обожгло, и Скоблев почувствовал, как закружилась голова. Попытался сосредоточиться, удержаться на ногах, но сознание постоянно куда-то уплывало. – Не беспокойтесь, вы не умрете. Просто немного поспите. А проснувшись, забудете обо всем тут произошедшем. Рома не заметил, когда упал на землю. Он слышал Леню, который звал и приказывал не отключаться, но ничего не мог сделать. А затем пришла темнота. Юрий Никифорович подошел к Скоблеву и вытащил того из начерченного круга. Потом вернулся к Кристине и присел на корточки, планируя закончить ранее начатое. Вопли Морозова его нисколько не волновали. Маслеников уже знал, что сделает с этими следователями после окончания ритуала. Подняв глаза к яркой луне, мужчина стал произносить слова, которые уже давно заучил наизусть. Слова складывались в предложения, а предложения звучали протяжной непрерывной песней. Все шумы вокруг пропали. Был слышен только громкий, четкий, завораживающий голос. В какой-то момент Маслеников насторожился и опустил голову, всматриваясь в темноту за деревьями. И сначала не признал нового визитера. Щуплый ребенок приблизился, выходя на лунный свет, и Юрий Никифорович увидел своего брата. Того, кого своими же руками убил много лет назад. Мальчишка медленно приблизился и остановился, не дойдя несколько шагов. – Ты?! – выдохнул Маслеников, пораженный увиденным. Призрак кивнул. В лунном свете его бледное лицо казалось совсем прозрачным, а рыжие волосы сверкали, словно искры огня. – Но зачем ты пришел? Прошло уже столько лет!