– Да, – ответил директор, и с его лица ушла улыбка. – Я с утра слышал о смерти Вероники. Даже не представляю, какая же мразь такое делает! Моя бы воля – сам подонка казнил! Девочки ведь только жить начинали, – мужчина замолчал. – Простите. Маслеников извлек из кармана пиджака платок и промокнул увлажнившиеся глаза. – Ничего. Что вы можете о них рассказать? – Только хорошее. Такими выпускницами наш детский дом гордится. Отличницы, постоянно участвовали в городских соревнованиях, олимпиадах и занимали призовые места. Добрые, отзывчивые. Алена и Регина, те, первые, которых убили, были лучшими подругами. – А Вероника? – Нет, – Юрий Никифорович покачал головой. – Вероника – одиночка. – Одиночка? – переспросил Роман. – Да. Понимаете, ее в двенадцать лет забрали из семьи алкашей. Те издевались над малышкой, и это сыграло большую роль в ее отношениях с другими людьми. Вероника легко находила со всеми общий язык, но не сближалась ни с кем. Я часто видел, как она играла одна на детской площадке. Другие дети пытались подружиться, но Ника их не принимала. – Скажите, а много сейчас у вас воспитанников? – Около тридцати. – А есть данные по тем, кто выпустился в один год с убитыми девушками? – Да, конечно. Я позвоню в архив, там предоставят всю информацию. Неужели у вас есть какие-то подозрения? – заинтересовался директор. – К сожалению, нет. Но мы должны проверить каждого. Юрий Никифорович согласно кивнул. Задав еще несколько вопросов и получив развернутые ответы, Скоблев и Морозов отправились в архив. – Слишком как-то все гладко, тебе не кажется? – чуть слышно проговорил Роман, наклоняясь к коллеге. – О чем это вы? – с непониманием воззрился на него Леонид. – Не верю, что здесь все счастливы и настолько хорошо живется. Хотя со стороны именно так и кажется. Когда-нибудь поступали жалобы на работников или директора? – Вы серьезно? Маслеников – святой человек! – тут же встал на защиту директора Морозов. – Да он для этих детей делает столько, сколько порой и не каждый родитель! У него, между прочим, жена больна, не встает, а Юрий Никифорович даже в такой момент руки не опускает. – А что с женой? – Рак. По-слухам, недолго ей осталось. Жаль мне Никифорыча, мужик-то мировой. Его жена была учительницей начальных классов, в школе моей преподавала. Я знал ее не очень хорошо, но говорят, педагог прекрасный. Помню, многие к ней тянулись, казалось, от нее исходит какой-то свет. Знаете, есть такие люди, с которыми пообщаешься хотя бы минуту – и на душе сразу легче становится? Она именно такая. У них ведь своих детей нет, вот и отдают всю любовь сиротам. – Не злись, – Скоблев похлопал коллегу по плечу. – Я ведь не местный, не знаю, как и что у вас тут. – Да ладно, – махнул рукой Леня и прибавил шаг. В представлении Романа архив – пыльное, темное помещение, заставленное множеством шкафов с коробками и папками. Все оказалось куда прозаичнее: светлая комнатка с небольшим столом и несколькими стеллажами, на которых стояли коробки и много зеленых растений. Сперва Скоблев даже подумал, будто ошибся дверью, но табличка «Архив» убедила в обратном. Архивариус, сухонькая старушка-одуванчик, не только показала все нужные документы, но и рассказала о погибших девушках. Еще и чаем с сушками напоила. К сожалению, ничего интересного или связывающего убитых, мужчины не нашли. Скоблев вышел на улицу и поглубже вдохнул прогретый майский воздух. Столичный следователь не верил, что детский дом настолько идеальный. В СК он работал уже больше двенадцати лет и не раз сталкивался с делами, где фигурировали детские дома и их обитатели. И ни один не походил на рай. Особенно чувствовалось это при виде лиц живущих там детей. Здесь же словно другой мир. Будто кто-то перед их приездом установил цветастую ширму, и, стоит им покинуть территорию, яркие краски спадут, и вернется серое уныние. Ну не могут быть настолько идеальны люди! Всю дорогу до железных ворот у него между лопаток свербело от чьего-то пристального и тяжелого взгляда. Прежде чем уйти, Роман обернулся и увидел в окне второго этажа наблюдающего за ними мужчину. Его он узнал сразу: Юрий Никифорович. Следователь хотел уже отвернуться, когда заметил еще одного наблюдателя. С третьего этажа, где располагались детские комнаты, на него смотрел рыжеволосый пацан лет десяти. И от этого взгляда у Скоблева мурашки побежали по коже. Ребенок больше походил на статую. На фоне рыжих, как огонь, волос лицо казалось мраморным, а взгляд пронизывал до костей. Но стоило Роме моргнуть, как парень испарился, словно и не было. – Слушай, Лень, у меня к тебе просьба, – проговорил Скоблев, садясь в машину. – Какая? – заинтересовался младший коллега. – Скажи, а у вас есть в городе прокат автомобилей? Или, может, служебный свободен? Мне бы на время. – Вы смеетесь, да? В нашем городе прокат машин? Нет, конечно. Да и служебные тоже все заняты. А срочно нужно-то? – Ну… так, – пожал плечами Рома. Морозов задумался, смотря вдаль, а потом, что-то решив, заговорил: – Есть у меня одна идея. Одноклассник мой шиномонтаж держит, заодно скупает по дешевке битые машины, восстанавливает их и продает. Я спрошу, может на время даст погонять. Только придется в нее бензин заливать. А еще, скорее всего, за аренду заплатить. – Не проблема. Сегодня сможешь поговорить с ним? – Смогу. Только машину уже завтра пригоню. Но, если так сильно нужен автомобиль, возьмите мой. Я все равно от отдела в пяти минутах ходьбы живу, до работы и пешком дойду. – Леня, ты настоящий друг! Скоблев хлопнул коллегу по плечу и расплылся в улыбке. Он хотел кое-что проверить, только для этого нужна машина. Глава 7 Ближе к вечеру Оля выбралась прогуляться по городу. Она шла по мощеным улочкам, рассматривая небольшие резные домики, и любовалась клумбами вдоль дороги. Разнообразие некоторых из них поражало: вперемешку розы, еще не распустившиеся лилии, флоксы, ирисы, тюльпаны. Оля смотрела с интересом на это буйство красок и представляла, как садовник взял горсть семян и просто высыпал их все в одно место. Эти цветы напомнили столицу, откуда девушка совсем недавно сбежала. Там живут такие же разносортные люди. Они каждый день топчутся друг у друга под ногами, куда-то бегут, постоянно опаздывают, кричат, толкаются, работают по тридцать часов в сутки, забывая поесть, попить, сходить в туалет и поспать. Не смотрят на небо и плывущие над их головами облака, на распустившиеся деревья, не обращают внимания на зеленую свежую траву. Проходя мимо клумб, не замечают аромата цветов, пытающегося ворваться в легкие и наполнить своей сладостью. Забывают жить. В ее городе люди устали от жизни. Они не радуются мелочам и не смотрят по сторонам, закрываясь от всех на семь замков. Оля сама каждый день ощущала эту шкуру, которая укрывает как кокон безразличия, оставляя со своими мыслями и проблемами наедине. Девушка остановилась возле первой попавшейся лавочки и села, разглядывая уже зеленые листья на деревьях. – Еще раз здравствуйте, – услышала над головой и обернулась. Перед ней стоял тот самый полицейский из столицы. – Вы что, следите за мной? – возмутилась Оля, смотря с подозрением на мужчину. – Нет, конечно. Просто проезжал мимо и увидел знакомое лицо. Дай, думаю, поздороваюсь и уточню кое-какие подробности. Мне кажется, вы сегодня не договорили. Скоблев без приглашения обошел лавочку и сел на другом ее конце. Девушка тут же напряглась. Прокрутив мысленно случившееся, она уже несколько раз пожалела, что рассказала о своих способностях. Чем меньше знало людей о даре, тем спокойнее жилось. – Не поведаете, что же такое с утра было? – Я же сказала: сны, – тихо ответила Оля. Отнекиваться глупо: уже прозвучавшие слова назад не заберешь. – Вы сейчас серьезно? Слышащийся в его голосе скепсис снова стал раздражать. Девушка прекрасно знала – люди никогда не примут всерьез ее проклятый дар. Мало кто верит в сверхъестественное. Она тоже не верила, пока вода в озере не исцелила ее раны. – А как думаете, откуда я все узнала? – Честно? Без понятия. Вот и пришел спросить. Та произнесенная вами сегодня фраза была написана в телефоне моей погибшей жены. – Это ваша жена? Соболезную, – чуть слышно пробормотала она. Почему-то вся злость тут же испарилась. После того сна с плачущим над трупом следователем, тогда еще незнакомым, Оля задумалась, а кем же ему приходится погибшая девушка? Оказалась – жена. Ей стало жаль мужчину. – Только не говорите, что тоже видели ее смерть, – потерянно прошептал Скоблев. Оля молчала. Просто всматривалась в даль, слыша его тяжелое дыхание. Отвечать не хотелось. Она сама теряла близких и знала, как тяжело пережить их смерть. Рома тоже несколько минут молчал. Девушка была, на его взгляд, очень странной. Как вообще возможно такое – видеть незнакомых людей в снах, которые потом сбудутся? – Каково это? – тихо поинтересовался он, оборачиваясь и замечая, как плечи Ольги напряглись. – Что именно? – Видеть во сне смерти. Она усмехнулась и тоже обернулась. Их взгляды встретились. – А вы как думаете? – Думаю, хреново. – Мягко сказано, – ее губы сами по себе разошлись в улыбке, хотя обстановка не особо располагала. – А если серьезно? Вы правда видели смерти этих девушек?