Казаков с коней словно ветром сдуло. — Захар, бери ту избу, а я пошарю в этой, — скомандовал приказной, забегая в полуразвалившийся дом. — Думаете, найдут? — спросил Дмитрий Иванович, прислушиваясь к грохоту внутри двух домов. Похоже, он действительно мало общался с казаками. — Эти и черта лысого найдут. Так что давайте и мы займемся делом. Очень хотелось бы посмотреть на кислые рожи казачков, когда хабар пройдет мимо их носов. Во мне даже азарт какой-то проснулся. До ближайшего от нас дома осталось пройти еще метров десять, когда меня насторожило то, как всхрапнул конь одного из казаков. Помня повадки Орлика, я сразу понял, что конь вполне мог почуять чужака, и это в любом случае ничего хорошего не сулит. Чуть притормозив, я осторожно осмотрелся. Пусть уж лучше Дмитрий Иванович посчитает меня паникером, но перестраховаться все же стоит. Ускорив шаг, я догнал Бренникова и уже хотел поторопить его, но не успел. Сидевшему в засаде стрелку мои необычные действия явно не понравились, и он выстрелил. Возможно, всего на пару секунд раньше, чем собирался. Это и спасло мне жизнь. Прожужжавшая где-то рядом пуля вызвала озноб на коже. — Засада! — заорал я и побежал к дому, причем так шустро, что ни один из трех последовавших друг за другом выстрелов не достиг цели. Даже испугаться не успел, потому что всеми силами пытался сдержать активацию «крыльев». Это сейчас совсем не к месту и не ко времени. В голове почему-то упорно стучалась мысль, что мой дар стоит приберечь для более важного случая. Хотя мертвому умения видока все равно без пользы. Дмитрий Иванович соображал не хуже меня и влетел в дверной проем всего лишь секундой позже. А снаружи уже вовсю палили. Сорвав уздечки с паромобиля, казацкие лошади лихо ускакали обратно по дороге. И правильно сделали. Мне хоть и не нравился этот вид транспорта, но сейчас учуявшему чужаков коню я был безмерно признателен. Не факт, что настороженность позволила мне уйти от первой пули, — такое и под ускорением невозможно, но вот прицел для следующих выстрелов своими скачками я все же сбил. Мы с Бренниковым только доставали оружие, а казаки уже вовсю палили по засевшим в кустах шатунам. А кто еще это мог быть? Меня развели как последнего лоха. Если кто-то из шатунской братии решился заняться пыльцой, то убрать главное препятствие — это наипервейшее дело. И совсем плохо то, что это самое препятствие слишком уж увлеклось боданием с заезжим чиновником и совершенно забыло, что в окрестностях Стылой Топи даже мышей и тараканов неопасными можно считать лишь условно. Попытка высунуться в окно едва не стала для меня фатальной — пуля расщепила бревно буквально в десятке сантиметров от моей головы. Так, пожалуй, пора завязывать с героизмом. Третьей возможности сделать незапланированное создателем отверстие в своем организме я шатунам давать не собираюсь, благо соломки все же подстелил, как в той поговорке. Да и своему следователю рисковать не позволю. — Дмитрий Иванович, вы бы не геройствовали попусту, — дернул я Бренникова за полу кителя, потому что он явно собирался высунуться в окно для выстрела. — Вы предлагаете ждать? — Именно, — спокойно сказал я, пересаживаясь подальше от окна, так чтобы и надежная стена была за спиной, и входы в дом простреливались. — Думаете, казаки успеют? — Уверен. Стрельбу слышно издалека, — кивнул я, стараясь вести себя с предельной невозмутимостью, коей на самом деле не испытывал. Хорошо, что мы все же ангажировали казаков, а если бы не додумались? На другую помощь рассчитывать глупо. До Дракулы Мыколе еще как до Джомолунгмы на велосипеде. Он хоть и может передвигаться днем, но с серьезной потерей боевых возможностей. Поэтому, надеюсь, вампир не станет нестись на помощь, ощутив угрожающую мне опасность. Кстати, я до сих пор так и не понял, каким образом у него это получается. На всякий случай я постарался расслабиться. Может, он сумеет уловить смену настроения. Еще минут пять казаки лихо перестреливались с шатунами. И нам тоже пришлось пострелять — один из нападавших попытался сунуться в окно, но Дмитрий Иванович отогнал его, пальнув из громогласного армейского револьвера. Прямо базука какая-то. У Бренникова этого добра побольше, чем у меня, потому что он в этой жизни подвержен лишь двум страстям — игромании и коллекционированию оружия. Додумать мысль о собрании режущего и стреляющего железа, принадлежащего Бренникову, я не успел, потому что за окном послышался конский топот и лихой посвист с гиканьем. Красавцы! Осторожно выглянув из окна, я увидел легендарную конную атаку в исполнении казаков. По мне, сущая глупость, но у станичников по этому поводу были другие суждения. Влетев на поляну в березовой роще, казаки с ходу пронеслись мимо домов и вломились в скрывавшие шатунов кусты. Началась суматошная перестрелка. Я с явным запозданием заорал в окно: — Живьем, живьем брать! Глас вопиющего в пустыне. Когда через пять минут казаки вернулись, их урядник лихо доложил: — Порубали супостатов, вашбродь! — Какие молодцы, — проворчал я, но все же решил не срываться на станичниках за собственную глупость. Увидев знакомую лошадиную морду, с белым пятном на лбу, я перевел взгляд на седока. Как оказалось, сбежавшие кони вернулись обратно с атакующей десяткой станичников, а засевшие в разных домах казаки даже успели вскочить на своих скакунов и принять участие в погоне. Теперь вон сидят и скалятся, довольные нежданным развлечением. Живодеры, кикимору им в тещи! Ну вот как можно было из шести нападавших не оставить ни одного живого языка?! Понимая, что случившегося не исправишь, а медиумов под рукой все равно нет, я решил выкинуть все это из головы. — Как зовут? — спросил я казака. — Захаром кличут, вашбродь, — молодцевато подкрутил ус казак, явно посчитавший, что у меня плохо с памятью. — Не тебя, а коня. Лицо станичника удивленно вытянулось, но он все же ответил: — Гнедко. — Молодец, Гнедко, — с полной серьезностью похвалил я коня, но в ответ увидел лишь угрожающую настороженность в глазах животины. Да уж, в плане ума этой скотине до Орлика далеко, как до луны, но это ничего не меняет. Вытащив портмоне, я извлек из него купюру в десять рублей и протянул казаку. — Купишь ему чего-нибудь вкусного, ну и себя побалуй беленькой. Только на Гнедка потрать не меньше пятерки. Сегодня от него пользы было больше, чем от тебя. Судя по физиономиям любопытствующих казаков, вечером в казарме им будет что обсудить. Даже интересно стало, за кого они меня примут — за чудака или за умалишенного? По приказу Дмитрия Ивановича один из казаков тут же ускакал в город, а остальные принялись шарить в домах, не потеряв надежды поживиться. Я же подобных иллюзий не питал — это была засада, не нуждающаяся в вещественной приманке. В данный момент меня больше всего интересовало состояние паромобиля. Вот скоты, все-таки испортили хорошую вещь! С двигателем все было в порядке, как и с ходовой, а вот кузов обзавелся парочкой не очень-то эстетичных отверстий. Придется менять несколько пластин. Благо вся конструкция представляла собой набор клепаных секций. А может, просто облагородить следы боевых действий для пущей крутизны? Нужно подумать и посоветоваться с Лехой, коль уж он числится у нас компаньоном и дизайнером. Пока я рассматривал паромобиль, Бренников закончил с подготовкой места преступления для работы следственной группы. — Не думал, что вы лошадник, Игнат Дормидонтович, — хмыкнул следователь, также присматриваясь к отверстиям в кузове паромобиля. — Да какой там! — отмахнулся я — Просто неплохо познакомился со скакуном Евсея, вот и успел среагировать на странное поведение коня. Они же у казаков не только транспортные средства, но и друзья, а также сторожевые. Смотря как воспитают. — А как дела у Евсея Петровича? — поинтересовался Бренников. Раньше волколак был для него всего лишь простым казаком, но после награждения медалью лично из рук императора статус оборотня в глазах всех знавших его чиновников сильно поднялся. — Вроде неплохо, — ответил я, вспоминая последнее письмо из станицы Поречье. — Здоровье уже поправил. Женился и даже успел устать от мирной жизни. Но к нам ему по-прежнему нельзя. — Прискорбно, — ответил Бренников, покосившись на закончивших бестолковые поиски казаков. Он явно намекал на то, что от одного Евсея толку было больше, чем от всей этой толпы. Да уж, я тоже скучал по бывшему напарнику, но тут уж ничего не поделаешь. Конечно, в плане прикрытия Мыкола тоже хорош, но надежным другом упырь мне не сможет стать никогда. И дело не в моей ксенофобии или брезгливости, просто мы теперь слишком разные. Даже предводитель всех европейских упырей Влад Цепеш — и тот всего лишь имитирует поведение обычного человека, хоть и делает это мастерски. Ждать следственную группу удобнее всего было сидя в паромобиле, где мы с Дмитрием Ивановичем и устроились. За неспешным разговором время прошло быстро, а дальше началась обычная служебная суета. Точнее, не совсем обычная. Рыжий меня откровенно разочаровал. Как только он понял, что стычка на границе с Топью не имеет прямого касательства к его наполеоновским планам, пришлый чиновник откровенно плюнул на временные служебные обязанности и отрядил к нам Леху в компании всего двоих городовых. Хорошо хоть мой друг самостоятельно догадался позвонить в городскую больницу, так что чуть позже должна прибыть телега для перевозки трупов. Сначала Бренников рассвирепел от такого наплевательского подхода к делу, а затем как-то подозрительно расслабился. В чем дело, стало понятно буквально через пару минут. — Алексей Карлович, — быстро составляя энергетическим пером какой-то документ, официально обратился следователь к опешившему от подобного поворота Лехе. В качестве столешницы Бренников использовал капот паромобиля. — Извольте ознакомиться. Леха тупо уставился в бумажку. Я заглянул ему через плечо, движимый острым приступом любопытства. Да уж, интересный финт. Что-то я не помню подобных указаний в документах, выданных мне канцелярией генерал-губернатора, но сомневаться в компетентности и внимательности следователя точно не стану.