– Игнацио, вы своим постным лицом во время представления вогнали половину гостей в дикую тоску, а другую заставили желать вам скорой и мучительной смерти. Скоро должна выступать несравненная Ю Минчжу. Эта дама очень чувствительна к реакции аудитории на свое божественное пение. Боюсь, увидев вас, она сначала побьет во дворце всю посуду, а затем удавится в дальней комнате на струне собственного цисяньциня. Граф говорил все это со скорбным лицом, но его губы дрожали от подавляемого смеха. Мне даже стало интересно посмотреть на эту Ю Минчжу и узнать, что такое «цисяньцинь», но не доводить же до суицида культурное сокровище Поднебесной ради моего сиюминутного любопытства. Как и предполагал Антонио, когда гости устали выражать в долгих речах свой восторг перед хозяином пиршества, нам было даровано милостивейшее разрешение удалиться восвояси. Честно, я даже вздохнул с облегчением, уже предвкушая попойку с графом и, возможно, бурную ночь с княжной. В посольство возвращались, весело обсуждая мою реакцию на китайское искусство. Граф шутил необидно, а княжна позволила себе небольшую трещинку в маске Снежной королевы и звонко смеялась на шутки супруга. Я порой краснел, но в основном смеялся вместе со всеми. Так что в кои-то веки удалось насладиться почти дружеской компанией, несмотря на весь заоблачный статус собеседников. Выбравшись из паромобиля, я подал руку княжне, за что был награжден легким касанием ладошки к щеке и многообещающим взглядом. Пожалуй, вечер может вообще выйти чудесным, но Антонио немного подпортил настроение. Он тоже решил посмотреть на меня с игривым вопросом в глазах. – Не-не-не, ваше сиятельство. Извините, – с дурашливой простоватостью поклонился я. – Как сами сказали, неотесан, груб и не способен оценить утонченные удовольствия. Мне бы по-простому, по-деревенски. Граф не обиделся, лишь с показной трагичностью вздохнул: – Инкрещиозо. – Уже слышал, – с таким же показным сочувствием покивал я и направился в отведенные мне покои, где и буду дожидаться вызова к даме, которая разделяет мои традиционные взгляды на чувственные забавы. Леонард встретил меня лишь ленивым поднятием головы. Его и здесь начали закармливать. Вместо боевого вылета у котяры получился обжиралочно-релаксационный тур. Впрочем, я не возражал – лучше впустую потаскать разжиревшего кота в чемодане, чем попасть в ситуацию, в которой может понадобиться помощь боевого питомца. В дверь постучались намного раньше, чем я рассчитывал. Это оказалась девушка из местной обслуги посольства. Миловидная китаянка, стеснительно улыбнувшись, заявила на ломаном русском: – Одежда нада отадавать. Господина хотеть мыться? Только после ее слов я почувствовал, как пропах благовониями и запахом китайской кухни. – Пожалуй, господин действительно хотеть мыться. Девушка еще раз улыбнулась и залилась краской. Она что подумала, что к купанию я потребую дополнительные услуги? Впрочем, пусть думает что хочет. Забрав смену чистого белья и повседневный костюм, я последовал за китаянкой. Местная банька находилась в небольшой пристройке за пределами основного здания посольства. Стоящий на посту у черного входа казак лишь проводил меня равнодушным взглядом. Как и все в этой стране, габариты бани были довольно скромными. Сначала девушка помогла мне снять маскарадный костюм, при этом делая намеки, на которые я не реагировал: мне сегодня и Даши хватит выше крыши. Затем меня ждал маленький деревянный бассейн в полностью обитой деревом комнатке. Вода была просто чудесной температуры, и я с наслаждением в нее погрузился. Девушка, подложив циновку, встала на колени и начала массировать мне плечи. Смотри ты, какая назойливая. Мне бы насторожиться от такого повышенного внимания, но было как-то лень, до того момента как я понял, что за моей спиной соблазнительница уже не одна. Увы, ничего сделать просто не успел. Сначала мне на голову резко недели какой-то мешок, а затем по ней же тюкнули чем-то не очень твердым, но довольно увесистым. Все – гасите свет. Точно не знаю, сколько я «отсутствовал», но явно недолго, потому что очнулся во время транспортировки. Осталось надеяться, что везли меня не очень далеко, хотя какая разница – явно направлялись не на очередную пирушку и встречать меня там будут не пряниками. Было такое ощущение, что в добавок к веревкам меня еще и замотали в какую-то циновку. Но хуже всего то, что я по-прежнему был голым, а это, знаете ли, напрягает. После того как транспорт, в котором я находился, перестало трясти, меня как мешок с картошкой взвалили на плечо и куда-то понесли, а затем как тот же мешок швырнули на твердый пол. Больно, однако. Когда глаза привыкли к слишком яркому свету факела и мне удалось осмотреться, стало понятно, что я нахожусь в какой-то искусственной пещере, а может, просто шахте. На стенах полусферического и довольно обширного помещения сохранились следы воздействия простейшими горняцкими инструментами. Похитителями оказались три китайца. Кто бы сомневался. Несмотря на то что все нацепили традиционные китайские маски демонов, остальные детали своего обычного образа они не очень-то скрывали. Двое выглядели не так уж опасно. Один пожилой дяденька с высокой прической и в длинном белом одеянии походил на сошедшего с киноэкрана учителя кунг-фу. Второй – вообще нескладный толстячок, который явно был не рад своему нахождению в этом месте. Его грозная маска диссонировала с дрожащими руками и капающим с подбородка по?том. Что же касается третьего незнакомца, то его опасности хватало на всех. Вот уж чья полумаска демона подходила своему носителю на все сто. Я давно перестал удивляться, что мне так везет на встречи с оборотнями. Ракшас явно специально выбрал полумаску, чтобы продемонстрировать мне частичную трансформацию. Скалясь полным набором тигриных клыков, он явно намекал, что имеет огромное желание начать жрать меня прямо здесь и прямо сейчас. Зря он пыжился. И не потому что я такой смелый, просто привык, что каждый встречный оборотень пытается взять меня на испуг. Это уже стало какой-то нездоровой традицией. В ответ на потуги ракшаса я равнодушно послал его на три буквы. Судя по реакции, русский здесь знал только перепуганный толстяк. На него тут же наехали его компаньоны, но, видно, дословного перевода бедолага не осилил по причине излишней осторожности. Но общий смысл донес. Оборотень выпустил когти на правой руке-лапе и явно собирался ими вскрыть мне глотку, но на его плечах тут же повисли еще два китайца, которых я из-за неудобства положения не заметил. И что же он такой буйный? Вон даже гневный окрик старшего не сразу успокоил молодого оборотня. Старик перевел взгляд с оборотня на меня и заговорил на китайском. Естественно, я ничего не понял, но ситуация была тут же исправлена толстяком. По-русски он говорил на удивление чисто: – Мой господин говорит, что за предательство ты достоин смерти. Вона какие обороты известны китайскому полиглоту. Или его учил кто-то из сибирских отшельников. – И кого же я предал? – спросил я, с кряхтением присев на развернутой циновке, в которой меня сюда и доставили. Руки и ноги мне развязывать никто не собирался, так что пришлось изворачиваться. Как ни странно, нагота волновала меня меньше всего. Страха почему-то не было. Либо я еще не проникся всей серьезностью ситуации, либо просто устал от всего этого цирка. – Ты предал нашу сестру, отдав ее в руки врага, – перевел толстяк и даже попытался интонационно передать гнев своего господина. – Неужели? – изобразил я удивление. – Не помню, чтобы я клялся в верности вам или вашей сестре, кем бы она ни была. Так что предательства не было. К тому же не я ее убил. Почему же тогда вы напали на меня, а не на Ихея? Вон у вас какой смелый и сильный ракшас есть. Пусть попробует. Только теперь до меня дошло, почему нет страха. Видно, подсознание уже просчитало ситуацию. Чтобы просто отомстить, меня незачем воровать из охраняемого беролаками посольства. Та же подлая банщица могла просто воткнуть мне заколку в ухо. Но они приволокли меня сюда, значит, им что-то нужно, и точно не моя жизнь. Страх ушел, но не до конца – меня нервировал явно неадекватный оборотень. Есть подозрение, что у него на меня немного другие планы, нежели у благообразного старца. – Ты слишком наглый, чужак, – перевел толстяк отрывистую речь разгневанного старца. – Ученик моего господина очень хочет разорвать тебя на куски, ведь ты виновен в смерти его невесты. Мне было жаль и казненную девушку, и этого парня, но прошлого не воротишь, и оправдываться нет никакого смысла. – Еще раз повторяю: все претензии к господину Ихею. Старик подошел ближе и постарался заглянуть сквозь прорези маски мне в глаза. Он что-то прерывисто каркнул, в гневе переходя на гортанное рычание. Нет, он не являлся оборотнем. Я уже заметил, что у китайцев, как и у японцев, это проявление высшей степени эмоциональности. – А ты знаешь, чужак, кто твой господин? – взглянул на меня через плечо склонившегося старика толстяк. – Он мне не господин. Старик, тебе что-то нужно от меня, так не тяни и говори как есть, – решил я перейти к сути дела и опять же не от наглой смелости, а потому что даже маска не мешала мне определить, что у ракшаса иссякают последние капли здравого смысла. – Ты должен помочь нам уничтожить дракона, – перевел толстяк слова старика. Интересно, это у него такое крутое личное погоняло или общее для всей императорской семейки? – Я никому ничего не должен, но готов послушать, как ты вообще себе это представляешь. Он же двоюродный брат императора! – Используй свой дар, и ты сам все поймешь, – важно изрек переводчик, но пафос у него получился намного хуже, чем у оригинала. Ну и чего я такого могу увидеть, чтобы захотеть смерти Ихея, особенно после сцены казни девушки? Да, тип он, конечно, неприятный, но было ощущение, что эти чудаки ждут от предстоящего транса слишком многого. Мне даже не по себе стало. На пиру Ихей сверкал как новый олимпийский рубль, надеюсь, он в этой пещере не младенцев жрал. Выбирать место мне явно не позволят, как и терпеть проволочки не станут, особенно ракшас, так что я устроился там, где был: прямо на циновке, лицом ко входу в пещеру. Благо проникшийся моментом старик все же перерезал связывающие меня веревки. Ракшас и те, кто его держал, тут же прекратили борьбу нанайских мальчиков и настороженно замерли. В транс я провалился практически без подготовки, как только занял излюбленную позу, и это очень нехороший знак. Что же здесь могло случиться? Реальность была искажена настолько сильно, что меня стремительно затянуло в воронку образов из прошлого. Руны на коже буквально обжигали. Мир провалился во тьму. Затем появились пятна света от факелов в руках пятерки людей. В этой группе предводительствовал закутанный в многоосное кимоно мордатый китаец. Если переводчика можно было назвать склонным к полноте, то этот индивидуум раскормил себя просто до безобразного состояния. Судя по цветастым вставкам в одежде и головному убору, делавшему его похожим на петуха, это был какой-то жрец неизвестного мне культа. Удовлетворившись осмотром помещения, толстяк что-то скомандовал, и в помещение вошли его помощники. Они приволокли с собой странные корзины. Дальше пошли совсем уж нехорошие дела. Подручные толстяка начали доставать из корзин связанных детей и расставлять их на полу, как жуткие фигурки для страшной шахматной партии. Они что-то ослабляли в веревках, а что-то подвязывали, в итоге дети оказывались сидящими в позе лотоса, но полностью обездвиженными. Два, пять, семь, десять. Двенадцать! Двенадцать, вашу китайскую бабушку, детей! Я небольшой специалист в определении возраста китайцев, но малышне было не больше восьми-десяти лет. Мне дико захотелось вырваться из транса, но, как ни странно, это не получилось – тело сковало оцепенение. Так что пришлось наблюдать дальше. Толстяк удовлетворился расстановкой и замахал руками на помощников. Они закрепили факелы на стенах и удалились, а жрец начал бегать между детишками и что-то совать им под нос. Кажется, ребятня была одурманена какой-то дрянью, и от действий этой сволочи они начали приходить в себя. Как хорошо, что я могу только видеть, а не слышать образы прошлого. Но плохо, что я чувствую эмоции. Эмоции тех, кто скоро погибнет, или же их убийц. В волне детского страха эмоций жреца не ощущалось, а значит, убивать детей будет кто-то другой. И, кажется, я догадываюсь, кто именно. Ихей появился через пару минут, и то, как долго тянулось предисловие к предстоящему кошмару, пугало меня все сильней. На фоне дурных предчувствий я даже не сильно удивился, когда кузен императора начал трансформацию. А посмотреть там было на что. Он встал на колени и уперся руками в пол. Мои первые впечатления об императорском родственнике оказались пугающе верными. Да и прозвище цинского аристократа не являлось пустой лестью. Он – действительно дракон.