Выбежав в коридор, я на секунду притормозил. Так, здание у нас вроде идет буквой «П», и мы находимся в «шляпке», а нить тянет вперед и вниз, значит, убийца уже во дворике и очень скоро окажется на улице. Эта мысль добавила мне прыти, и я побежал к лестнице. Сопровождение дисциплинированно топало позади, контролируя меня, как охотники следуют за гончей. Когда мы выскочили во дворик, я сразу понял, что мы гоняемся за тем, кто убегать-то и не собирался. Во дворе кроме транспорта, на котором мы прибыли сюда, стояло несколько телег и один грузовой паромобиль. Вот к ним и двигалась группа китайцев из трех ярко и непривычно одетых женщин и двух молодых воинов. Мужчины явно помогали дамам донести их пожитки – посольство собиралось покидать не очень-то гостеприимный город. Убийца находится в этой группе, вопрос только – кто из пятерых. То, что связывало меня с объектом, я по наитию называл нитью, потому что ощущал связь как тактильную галлюцинацию – будто на ладонь была намотана бечевка. Куда она уводит, я ощущал, но вот самой нити не видел, как и того, с кем она меня связала. Точнее, однажды мне удалось увидеть эту нить, когда профессор Нартов проявил ее перед тем, как разорвать. Я замедлил шаг, пытаясь определить, кто же из пятерых является убийцей. Дам я отметать не стал, потому что давно понял – женщины порой бывают намного опаснее мужчин. Китаец, в котором я подозревал ракшаса, поравнялся со мной и пошел рядом. Два телохранителя княжны разошлись с намерением взять подозрительную группу в клещи. Чтобы определить убийцу, нам придется… Не пришлось – парень понял, что его трюк с артефактом, стирающим часть следов на ткани мироздания, не прошел, и начал действовать. Его напарник по переносу багажа умер сразу, получив метательный нож в шею. Убрав самого опасного, по крайней мере по позиционированию, соперника, убийца перешел к устранению второго по опасности. Интересно, чем он руководствовался, выбирая именно мою персону? У меня ведь в руках даже оружия нет. Об этом всем я подумать успел, а вот вытащить спрятанный под кителем двуствольный коротыш не смог – рука лишь коснулась пуговицы, которую еще нужно было расстегнуть. Прямо перед моим лицом что-то звякнуло, и метательный нож отлетел от плоскости меча, который очень вовремя подставил предполагаемый ракшас. Я с какой-то отстраненной апатией подумал, что тренировки с Евсеем нужно ужесточить до предела. До кровавых, мать их, мозолей и пота! Через секунду китаец с мечом закрыл меня своим телом, точнее, встал между мной и убийцей. Только в фильмах схватка двух профессионалов длится больше нескольких секунд, а здесь все произошло практически мгновенно. Телохранители княжны хоть и контролировали происходящее наведенными на китайцев револьверами, но не вмешивались. Да и не было такой необходимости. Два бойца сошлись даже без звона клинков. То, что убийца вооружен еще чем-то, кроме метательных ножей, я увидел, когда его обезглавленное тело сначала упало на колени, а затем завалилось на бок. В руках труп все еще сжимал два коротких и узких меча. Китаянки визжали. Телохранители княжны равнодушно спрятали револьверы. Кого-то из водителей генерал-губернаторского кортежа вырвало. Я воспринимал мир какими-то рублеными образами, но через секунду все пришло в норму. Это либо отходняк от ритуала, либо просто усталость. Хотелось выпить чего-то жгуче-продирающего, а затем поспать. Но – увы, это лишь мечты. Во двор вывалилась вся высокородная шушера – и ну галдеть. Я тихонько отошел в сторону, но меня быстро нашли и взяли в оборот. – Господин видок, что здесь произошло? Отвечать! – вспылил полицмейстер Омска. Странно, в прошлый раз он производил впечатление непростого дядьки – умеющего и дурачком прикинуться, и жестко надавить. Неужели княжна и этого разбередила? Учитывая то, что князь от нее смылся аж в Топинск, вполне может быть. Я осторожно покосился на великую княжну и сцепился с ней взглядами. Такое впечатление, что мне за шиворот сыпанули ковшик колотого льда. Даже в затылке заломило. Ох и непростая дамочка. Словно прочитав мои мысли, княжна улыбнулась одними уголками рта. Это была даже не улыбка, а так – ее призрак. Пока мы с княжной переглядывались, в дело вступила тяжелая артиллерия: – Геннадий Павлович, не нужно так горячиться, – примирительно улыбнулся полицмейстеру князь, и улыбка начальника подействовала на подчиненного как взгляд Каа на не самого смелого бандерлога. – Думаю, в откровениях нашего видока необходимости нет. Все уже благополучно разрешилось. Ведь так, ваше высочество? – Да, инцидент исчерпан, – милостиво кивнула великая княжна. – Ну вот, – позволил себе улыбку князь. – Вы, конечно, снимите, как положено, показания и предоставьте господину видоку место в служебной гостинице. Вам ясно? – Так точно, ваше сиятельство! – попытавшись втянуть изрядный животик, отрапортовал полицмейстер. Он уже понял, что накосячил. Не сильно, но существенно. Впрочем, мне было плевать, и должность чиновника по особым поручениям генерал-губернатора давала такую возможность. Жилы из меня он все-таки попытался вытянуть, но муторный опрос все же не перешел в допрос, несмотря на пылкое желание полицмейстера. Анастас Денисович, как мог, смягчал процедуру, так что со старшим следователем мы расстались, как обычно, тепло и со взаимным уважением. Полицмейстер, конечно, приказал мне отправиться в ведомственную гостиницу и сидеть там безвылазно. Этот приказ я решил проигнорировать, едва он прозвучал. Так что тихонько шепнул Анастасу Денисовичу, что меня в случае чего пусть ищут в известном ему отеле, и наконец-то покинул полицейскую управу. Вечер постепенно вытеснял из города дневной шум и гам, укутывая Омск в уютные сумерки. В воздухе разливались великолепные запахи. Здесь весенние деньки начались немного позже, чем в согретом Стылой Топью Топинске, но даже в этой робкой нерешительности весна была прекрасна. Напряжение наконец-то начало покидать меня, но желание хорошенько выпить и закусить никуда не делось. Тем более что я знал чудесное местечко, где все мои желания можно удовлетворить, так сказать, одним махом. Называлось это место отель «Европа». Он был не так шикарен, как «Россия» или «Венеция», обустроенная приехавшим в Омск итальянцем, но номера и обслуживание были на должном уровне. К тому же из-за относительно скромных размеров к постояльцам там относились с особым теплом. Поймав пролетку, я быстро добрался до гостиницы и прямо с порога ощутил то самое особое отношение. – Игнат Дормидонтович! – как родному, обрадовался метрдотель. – Мы очень рады вас видеть. – Взаимно, Степан Николаевич, – улыбнулся я молодящемуся мужику с явно крашеными шевелюрой и бородкой-клинышком. Несмотря на некоторые особенности этого человека, я старался общаться с ним вежливо, насколько позволяла разница в социальном статусе. Это ему очень льстило, а я мог рассчитывать на дополнительную конфиденциальность и лояльность. – Вы к нам надолго? – с показной надеждой, которая, впрочем, была не такой уж наигранной, спросил метрдотель. – Не знаю, – пожал я плечами, – может, на пару дней, а может, завтра уеду. Мой номер свободен? – Да, – улыбнулся метрдотель, даже не взглянув на стойку с ключами или в свой гроссбух, – но вот ваш любимый столик сейчас занят. Зато свободен тот, что у окна, который вы предпочитаете под настроение. – Хорошо, накройте ужин на одну персону, а я пока освежусь. Юркий портье, который являлся племянником метрдотеля, провел меня в номер и щербато улыбнулся, получив на чай двугривенный. Номер ничем не удивил – все на привычных местах. Широкая кровать, два платяных шкафа. Справа дверь в ванную комнату, а слева – в комнату для слуги с отдельным выходом, где обычно ночевал Евсей. Меблировку дополняли: круглый стол, полдюжины стульев, софа и стол-бюро с небольшим бюстиком нынешнего императора – неброско и уютно. Быстро ополоснувшись над большой раковиной, я подумал о находящейся внизу мыльне, но решил сначала все же поужинать. Мои вкусы в гостиничной ресторации знали хорошо, как и платежеспособность, так что стол ломился от множества мясных деликатесов, а для затравки будет небольшая порция борща. Сейчас борщ находился в супнице, которую сторожил шеф-повар заведения. С этим товарищем у меня была особая история. Два месяца назад его обвинили в убийстве любовницы – горничной этого же отеля. Я как раз находился здесь и, наплевав на возможные проблемы, провел ритуал без санкции полицмейстера. Реальность мало отличалась от бразильского сериала: убийцей оказался ревнивый муж. Я, конечно, получил от полицмейстера по шапке, но повар почему-то уверился в том, что, проведи ритуал местный престарелый видок, он бы обязательно отправился на каторгу вместо слетевшего с катушек мужа. В общем, отравления в этом месте мне можно не бояться, к тому же Тихомир зарежет любого, кто хоть косо посмотрит в сторону готовящихся для меня блюд. – Здравствуй, Тихомир. – Здравия желаю, ваше благородие, – вспомнив молодость, по-армейски вытянулся повар. Он бы еще поварешкой отсалютовал. Усевшись, я улыбнулся торжественности повара, а затем, получив порцию борща, взялся за ужин. Тихомир, дабы не смущать едока, бесшумно удался. В ресторации было не так уж много народу, но и тот десяток, который наблюдал за экзерсисами повара, теперь заинтересованно разглядывал меня. Да и плевать. От второй рюмки ледяной водки напряжение отпустило, а вкуснейшие закуски подняли настроение еще выше. Мелькнула даже мысль послать метрдотеля за одной очень игривой дамочкой, которая освоила древнейшую профессию не столько для заработка, сколько для удовольствия. В выборе клиентов она была переборчива, но у молодого, относительно симпатичного и к тому же небедного полицейского видока имелся, так сказать, перманентный доступ к телу. Желание так до конца и не сформировалось, о чем я даже пожалел, когда после купальни улегся в постель, – слишком уж смешливой и игривой была сопровождавшая меня горничная. Можно, конечно, и ей уделить внимание, но здесь с этим делом строго, и я только приветствовал подобные правила для персонала. И все же мысль о том, что не помешало бы сбросить остатки напряжения самым действенным способом, витала над моей головой. Да уж, лучше бы я пригласил Жаннет. Глава 4 Меня разбудили ближе к полуночи, что подтвердили часы, подсвеченные ночником с магической лампой внутри. Решительный стук в дверь говорил о том, что дело серьезное, раз уж Степан Николаевич не смог организовать мягкую побудку, да и вообще позволил себе беспокоить дорогого гостя в неурочный час. В проем приоткрывшейся двери сунулась голова метрдотеля: – Игнат Дормидонтович, простите… – Что случилось? – прервал я извинения метрдотеля. Он открыл дверь полностью и вошел. Сухо щелкнул выключатель, и комнату залил свет лампочки накаливания. Сейчас в этом мире шла война магического освещения и электричества. Пока с переменным успехом. Чаще всего оба направления уживались рядом. Магические светляки выигрывали за счет мобильности, а электричество брало экономичностью. – Вас вызывает к себе ее высочество, – вместо метрдотеля ответил вошедший следом человек. Я сразу узнал одного из телохранителей великой княжны. – Вызывает? – присев на кровати, раздраженно спросил я. – Потрудитесь поспешить. Ее высочество не любит ждать. – Неужели? – хмыкнул я и демонстративно почесался. Сам не знаю, зачем стал бесить без сомнения опасного бойца. Но я уже давно уяснил, что в сословном обществе есть свои правила, и сейчас этот чудак их нарушал, причем довольно грубо. Я находился на действительной службе и имел свое начальство, причем почти под боком. Княжна могла попросить меня навестить ее, и только, а приказывать – лишь после разрешения генерал-губернатора. Но суть даже не в этом – великой княжне многое позволяется и прощается, а вот этот красавец, пожалуй, слишком привык находиться у ноги высокородной особы, так что перенял от хозяйки взгляд свысока. Причем совершенно безосновательно. К тому же, как и любой верный пес, кусать без приказа он не станет. – Я постараюсь выполнить просьбу ее высочества и соберусь с предельной поспешностью. – Это была не просьба, новгородец. Ах вот оно что! Судя по интонационному выделению последнего слова, у него какие-то претензии к уроженцам Господина Великого Новгорода. – Уж не приказ ли? – прищурившись, спросил я. – Да. – Это слово телохранитель княжны прорычал и, видимо решив меня припугнуть, пустил по лицу волну частичной трансформации. Даже так? Ну-ну. Опыт общения с Евсеем многое расставил по своим местам в плане натуры волколаков. В моменты трансформации, даже частичной, их инстинкты приближаются к звериным, а самоконтроль резко снижается. И тут нужно вести себе как с кинувшейся на тебя собакой. Есть несколько вариантов – хвалить или одергивать. Похвала от чужого сбивает пса с толку – ведь с подобными интонациями к нему обращается только хозяин. Но здесь этот прием не пройдет, и уж точно нельзя показывать ему свой страх.