* * * То судьбоносное утро началось несколько необычно. Проснулся я от какого-то непонятно шума, и когда вышел из палатки, увидел, что все мои воины, находившиеся в лагере, поднялись на ноги, глядят куда-то в сторону города. Я прошел вперед, проталкиваясь мимо своих людей, проскальзывая сквозь них. В конце концов, мне удалось выбраться вперед, разглядеть, куда все уставились. А уставились все на, без преувеличения, некое пафосное шествие. Шестеро воинов, облаченных в дорогие доспехи, шли впереди, за ними несколько треллов тащили паланкин. Хм…похоже, Р`ам времени не терял, ходил в набеги. Или же просто купил паланкин у торговцев? Меж тем процессия развернулась — паланкин поставили боком к нам, возле него тут же выстроились и замерли, будто статуи, воины. Наконец, покрывало, закрывающее «вход» в паланкин, дрогнуло, и оттуда выбрался… Поначалу я даже не узнал представшего передо мной человека. Это была самая настоящая туша: килограмм 150, а то и больше. Жирные щеки свисали прямо до плеч, пузо и бока больше походили на тесто, сбежавшее из кастрюли. Лишь по глазенкам, выглядывающим из заплывшей рожи с шестью подбородками, я смог понять, кто передо мной. — Сын! Неужели это ты? — жирное чудище резко раскинуло руки, отчего жир на них заколыхался. — Иди же, и обними отца! — У меня нет отца, — ответил я. — Р`атор! Что ты такое говоришь? — делано возмутился Р`ам. — Я же думал, что ты погиб, оплакивал тебя… — Как тогда, когда я был жив, но не мог двигаться? — хмыкнул я. О, да! Еще будучи в теле старого персонажа, я удивлялся поведению Р`ама. Р`атору тогда здорово досталось в бою, он стал инвалидом, неспособным самостоятельно двигаться. Да чего там, он больше походил на мертвеца, чем на живого. Я тогда смог понять, что он жив, помог ему стать на ноги, излечиться, а Р`ам…единственное, что тот сделал, так это попытался сжечь собственного сына. Уж не знаю, действительно ли он считал его мертвым или предпочитал считать таковым, лишь бы не ухаживать за инвалидом. Как бы то ни было, а Р`атор тогда остался жив только благодаря мне, Р`мору. — Давай же поприветствуем друг друга, как это принято у нодов, — меж тем елейным тоном продолжал вещать Р`ам, — или ты отказался не только от отца, но и от традиций предков, законов богов? Или ты уже не нод? Вот ведь, гадина! Обниматься с ним у меня не было никакого желания., зато он сам пошел вперед, широко распахнув руки, а затем и вовсе заключил меня в объятия. — Рад, что ты жив, — сказал он, и тут же маска слетела с его лица, и он прошипел: — Но не скажу, что рад тебя видеть… В его руке словно из ниоткуда возник скрамасакс, которым он молниеносно ударил меня в живот. Глава 9 Отцеубийца Вот ведь, гадина! Тупая гадина! И ведь знал, что он может выкинуть нечто такое, но чтобы так нагло… Неужели он совершенно не соображает, что проживет немногим дольше меня, если даже убьет? Впрочем, не буду прибедняться. С моими рефлексами и навыком берсерка я мог увернуться от удара, мог вообще уйти и пропустить лезвие мимо себя, но не стал этого делать. В последнее время Нуки и Копье совсем занудили меня своими проповедями о том, что убивать Р`ама лично или же чужими руками, но по моему приказу, будет неправильно. Видите ли, мы ‒ кровные родственники, и если я убью собственного отца (ну, или брата, что не забывал мне настырно повторять Нуки, а Копье этого не делал, так как до сих пор не поверил, что я и есть Р`мор), меня будут презирать не только все ноды, но и вообще большая часть северян. Никакие мои доводы, что этот урод убил собственного брата, пытался убить живого, но раненого сына, что он вовсе спелся с врагами, не дали ровным счетом никакого эффекта ‒ Копье и Нуки были совершенно непреклонны. Парадокс: получается Р`аму можно творить любую дичь, а мне отвечать соразмерно нельзя? Когда Р`ам заявился в наш лагерь, это окончательно испортило мне настроение — сейчас, сволочь такая, начнет нудить, плакаться и просить прощения. А Нуки и Копье насядут на меня, требуя его простить. Так что появление ножа в руках «отца» я воспринял как подарок свыше, и не стал уворачиваться от удара. Почти не стал. Чуть повернул корпус, чтобы удар пришелся не прямо в живот, а в бок. Лезвие не задело жизненно важных органов, рана была неприятной, но не смертельной. Зато теперь я получил карт-бланш. Во всяком случае, так думал. Меня попытались убить. Родич первым пролил кровь, он напал, а я всего лишь защищался. Я вправе отвечать так, как считаю нужным. Удар кулака пришелся Р`аму прямо в ухо. Получилось мощно — здоровенная жирная туша, явно наивно полагавшая, что прикончит меня с единого удара, совершенно не ожидала такого ответа, поэтому, получив в ухо, тут же завалилась на землю. Несколько секунд я просто любовался, как жирдяй барахтается на земле, пытаясь даже не подняться, а просто перевернуться. Неимоверно хотелось его пнуть, но…броня из жира защитит его от любых пинков, нечего даже стараться. А прирезать его вот так, лежащим на земле, как-то неправильно. Не достойно. Я наступил на его руку, в которой он все еще сжимал окровавленный скрамасакс, присел на корточки, и спокойно произнес (причем достаточно громко, чтобы услышали все окружающие): — Только потому, что ты нод, я не убью тебя прямо сейчас, но я сделаю это на хольмганге. Сегодня! — Это твой отец, Р`атор, и это… — начал было Копье, но я его перебил. — Хватит! — рявкнул я. — Он столько раз предавал и подводил своего брата, Р`мора, и тот каждый раз жалел его и не наказывал. Чем все закончилось? Чем отплатил Р`ам? Он пытался убить меня, убил Р`мора, предал нас! И ты говоришь, что я не могу вызвать его на хольмганг? Да вот же его нож, которым он только что пытался проткнуть меня! — У нодов не принято вызывать на хольмганг… — Тогда к черту правила! — буркнул я. Нахрен все. Надоели. Один раз я дал слабину, опростоволосился и тут же за это поплатился. Я, конечно, хочу оставаться положительным героем в глазах других. Но при этом живым. Так что нельзя проводить хольмганг? Ладно, как скажете. Мой меч, выхваченный из ножен, без всякого замаха вонзился в правую глазницу Р`ама. Тело на земле дернулось, целый глаз удивленно уставился на меня, а затем словно бы потух, из него ушла жизнь. Жирная туша несколько раз содрогнулась и замерла. Я же выхватил меч, вытер его лезвие об одежду покойного и вернул оружие в ножны. — Что ты натворил… — выдохнул Копье. — То, что дОлжно и что нужно было сделать давным давно, — ответил я и повернулся к замершим охранникам Р`ама. — Принесите мне клятву как своему конунгу, — приказал я. Все шестеро удивленно пялились на труп своего ярла, словно не веря своим глазам и тому, что только что увидели. Наконец, один из них очнулся, устремил на меня взгляд, полный гнева, и зло прошипел: — Отцеубийца! Я лишь хмыкнул. — Да, и что? Воин не нашел, что ответить. Явно он ожидал, что я начну оправдываться или наброшусь на него, но нет. Ничего такого. Я сделал то, что хотел, причем хотел давно. И никакой жалости, или уж тем более сожаления от содеянного не чувствовал. Пошли они все к черту со своими правилами и традициями! Это месть, и она свершилась. — Принесите мне клятву, или умрете! — повторил я. Шестерка охранников Р`ама молча обнажила оружие.