— Значит, то знак богов. И его тоже — Спутники сами выбирают себе хозяев, их невозможно приручить другим. — Ну надо же, — я поднял щенка под лапы. — Какой ты у меня ценный. Ладно, раз так — никуда не денешься. К тому же здесь у меня жизнь вроде бы спокойная, без разъездов и прочих приключений на мой виконтский анус. Тем более, взявшаяся ниоткуда собака, являющаяся, однако знаком богов. Кто бы мог подумать… — А к тому же, — продолжила сестра, — они еще и прирожденные маги. — Как собакин может магичить? Он же книжек не читал? — Спроси у богов. Ладно, поехали в замок. — Ты закончила? — Все, сделала, — сказала она. — Теперь вырастет здоровым и сильным. — Ну хорошо, — я спустил щенка на землю. — В седельной сумке поедешь? Согласие. — Он поедет с нами? — спросил дружинник, успев вкатить глаза обратно. — Да, — сказал я. А Спутник смерил его презрительным взглядом — кто сказал, что у собак нет мимики, еще как есть — и задрав лапу, оросил сапог дружинника, вызвав мой смех. — Иди сюда, — я взял щенка на руки. — Дома разберемся, кто ты такой. Глава 9 — Сиди тихо! — я нажал на нос-кнопку щенка. — Я скоро вернусь. Тогда и погуляем. Сожаление. Грусть. Надежда. Ничего, перебьется без меня и полчаса. Вообще с домашней животиной так. А уж тем более с магической… Да, Друг транслировал мне эмоции. Хорошо, хоть эмпатическая связь есть, могу понять, чего он хочет. Вот даже при выборе своего имени он мне помог. Я умышленно не стал давать ему имена своих ушедших питомцев — не надо искушать судьбу, пусть получит новое. — Как же тебя назвать? — я, сидя на кровати, глядел на него. Он тоже глядел на меня, сидя передо мной на половичке. — Тузик? Шарик? Презрение. Усмешка. Ну, вот же противная магическая скотиняка! Мало того, что не хочет, чтобы его звали как нормальную собаку, так еще и «фи» мне свое транслирует! — Ну тогда будешь Кабыздох XIV, самое имя для такого, как ты, собачьего величества! Щенок оскалился и зарычал. Ну тут понятно и без эмоций. — Что? Не хочешь? Тогда выбирай по списку. Бобик, Шавок, Дружок! Злость. Досада. — Да, я непонятливый! — сказал я ему. — Сам-то ты знаешь, как тебя зовут? Уверенность. Досада. — Ага, ты знаешь, но не можешь сказать? Согласие. Я почесал репу. Как бы узнать, как тебя зовут? Ну вот нет под рукой детских кубиков с буквами! Хотя… Я полез на полку и достал букварь, по которому когда-то барчука — то есть, меня — учили читать. — Буквы знаешь? Отрицание. Недоумение. — Ага, значит, ты у меня неграмотный. Презрение. Вот же, еще и с норовом! Ну точно, наличие разума не гарантирует хорошего характера, скорее, наоборот. — Ну, давай тебя читать научим, — сказал я, открывая таблицу с буквами. — Вот это А, это Б… Щенок внимательно слушал и смотрел, как я вожу по таблице пальцем. — Ну что, понял? Щенок кивнул совсем по-человечески. Я аж обомлел. — Ну и что ты понял? Он нетерпеливо тявкнул, пробежал по комнате, и взял зубами огрызок карандаша, невесть как оказавшийся на полу. Неужели сейчас мне еще имя свое напишет? Вот будет номер! Но нет, он поступил проще. Приволок огрызок, положил на таблицу с буквами и требовательно тявкнул. — Ага, «Д», понял, — кивнул я ему. Пользуясь носом и лапами, он подкатил карандаш так, чтобы его острие указывало на другую букву, и требовательно взглянул на меня. — «Р». Продолжай! Третья, четвертая, снова тяв… — Друг? Ну я же говорил, Дружок! Недовольство. — Понятно, просто Друг. Ну что же, будешь Другом, раз сам так выбрал, — я потрепал его по холке. Удовлетворение. Так мое нежданное пополнение обрело новое имя. А вот к другим людям у него было свое отношение. На прислугу, делающую ему «уси-пуси», когда он семенил за мной по замку, ноль внимания и кило презрения — типа умиляйтесь, если хотите, моя царственная особа вас не замечает. На отца, грозно пришедшего посмотреть на внезапное приобретение, он посмотрел, как на необходимое зло, к сестре отнесся сдержанно. А вот Фили он невзлюбил. То ли она ему чем-то не понравилась, то ли ревновал — а собаки, кстати, как и кошки очень ревнивые существа. Когда она попыталась погладить его, он грозно клацнул зубами у руки. А когда она имела выразить свое неудовольствие по этому поводу, он повернулся к ней задницей и демонстративно порыл задними лапами. В результате пришлось намекнуть ему на порядок, и кто в доме хозяин — отказываться от Фили и ее услуг, как сексуальных, так и домашних я был не намерен. В конце концов, за дверью есть половичок, и сторожить покой хозяина, когда он совершенно беззащитен, есть святая обязанность собаки. Нечего зырить на чужой секс, это ему не порнхаб. В результате установился статус-кво. Вот кухарке пришлось немного добавить работы — нечего со стола жрать, от этой пищи они долго не живут. Собакам можно далеко не все. Так что простимулированная несколькими серебряками, она готовила моему животному отдельно, и то, что я указал. Да и Друг подобрел к Фили, приносившей теперь на подносе не только мою еду, но и хорошую плошку для него, причем нормальной жратвы. Не соево-огрызочный собачий корм моего мира, который, по слухам, готовился из остатков переработки пуха и перьев и химических добавок. Впрочем, поверить в это было нетрудно — достаточно понюхать. Я бы такое жрать не стал. Так что собакевич худо-бедно вписался в мой образ жизни. Ореол священного создания крепко оберегал его от плохого отношения окружающих. Попробуй пнуть, без ноги можешь остаться. Или без руки. Щенок-то щенок, килограмм на восемь, но зубки острые и кое-какая магия присутствует. Ну а природное обаяние милого существа и без зазрения совести используемая им эмпатия — особенно на кухарку, которой строго-настрого было запрещено кормить собакина вне графика — делали свое дело. Так что я оставил собака на хозяйстве, а сам пошел в арсенал, забрать заказ. Мастер Тирий, как и его сын, были на месте. — Добро пожаловать, милорд, — мастер махнул рукой, приглашая пройти с ним. Ну да, это было одним из моих условий — держать заказ в тайне, нечего другим это видеть. Мы дошли до конца арсенала, где была его мастерская. — Готово, милорд! — мастер бережно достал несколько чехлов, закрывающих оружие не только и не столько от погоды, сколько от посторонних глаз. — Позвольте, я покажу? — Конечно, мастер! — я уступил ему место у стола. — Сначала я скептически отнесся к этим финтифлюшкам, роликам и кулачкам, — мастер достал из самого большого чехла Произведение Искусства. Нет, все-таки стреляет хорошо то, что и выглядит хорошо, а с этим у мастера проблем не было. Фигурная ложа, покрытая темным лаком, как раз той формы, что я и заказывал. Все металлические делали — черненые, не дающие бликов. — Но, попробовав его, я изменил свое мнение, — Тирий разложил дуги, которые я хотел сделать складными. Они встали на место, как влитые, теперь только закрепить быстросъемными болтами. — По мощности он не уступает стандартному армейскому, несмотря на то, что он меньше. И намного легче. Щелк, щелк! Все на месте. — Прошу, милорд! — он подал мне арбалет и болт к нему. — Вон туда! Он показал мне на тесаный из толстого дерева щит, изрядно выщербленный и поклеванный стрелами, стоящий метрах в десяти в конце мастерской. Видимо, использовавшийся для пристрелки — не пойдешь же за каждым выстрелом на стрельбище, выручит импровизированный пулеуловитель, точнее, стрелоуловитель. Я взвел тетиву движением рычага, положил в желоб болт и прицелился.