— Вот ты у нас маг в законе, вот и напрягайся, — махнул я рукой. Хотя, судя по потрепанному Патитису, магией я овладевал успешно. Другое дело, что мне все-таки до сих пор намного проще выстрелить навскидку, чем кастовать боевые заклинания. Пора переходить на этот уровень. — Ага, щаз! — заявила сестра и вспорхнула на лошадь в своем сером брючном костюме для верховой езды. — Хватит препираться, — заметил отец, влезая в стремя. — Поехали! И мы поехали. Копыта простучали по брусчатке, затем по деревянному мосту через ров, и наконец — по земле. Я раскрыл рот при виде открывшейся картины. Да, приготовления шли успешно — перед замком, в зоне отчуждения, ставились навесы, палатки, вкапывался столб… Местные любили не столько отца — да и кто любит аристократов — сколько халявную выпивку и закуску, которая служила непременным атрибутом подобных празденств. — Народ упорно готовится к разврату, — пробурчал я себе под нос. — Ну этого я не допущу, — сказал услышавший мою реплику отец. — Все должно быть в меру. — Хоть дружинников надо нагнать, а то перепьются и начнут друг другу в морду лезть… — Оставь мне мои дела, хорошо? — сказал отец тоном «захлопни пасть и не лезь». — Как-нибудь сам разберусь. Когда будешь правитель, тогда и начнешь указания раздавать. Подданным. — Ладно, — буркнул я недовольно. Причиной моего недовольства до сих пор был плохой, с моей точки зрения, завтрак. — Как поедем? — перевела стрелки Иль. — Как? По рокаде, естественно. Не хочу, чтобы каждая сявка Бригенов видела наш интерес к Иссонам, — отец пришпорил коня. Вообще-то к манору Иссонов вели три дороги. Первая, и естественно, официальная — тракт. Это если надо торжественно заявиться в гости, показывая хорошие манеры. Но это очень долго и нудно — делать практически П-образный крюк с потерями времени. Есть прямая дорога, заросшая бурьяном, через лес — она выводила сразу к манору. Но попасть так к месту назначения было не просто дурным тоном, это могло быть сочтено нападением. Не зря этой дорогой не пользовались. Была и третья дорога — тоже через лес, идущая параллельно тракту. Здесь было все нормально, съезд с нее проходил в миле от манора. Нормальная дорога для дружеских визитов, ей пользовался еще старый граф, когда был жив. Когда же он помер, дорога так же, как и первая, заросла травой — отец и Иссоны не питали теплых чувств друг к другу, они были безразличны. И отношений тоже не поддерживали. Вот ее-то и называли «рокадой», хотя раньше подобное название использовалось только в армии. Вот к ней мы и подъехали. Да, наличие дороги здесь определялось только просветом между деревьями, заросшим травой. Мы углубились в чащу леса, пустив коней шагом и предоставляя им самим находить путь. Самое страшное, что грозило им здесь — попасть в кротовую нору. Хищников в этой части леса, да, как и в остальных, не водилось — последний медведь украсил своей шкурой пол перед камином, размышляя о нелегкой замковой жизни под хруст челюстей довольной таким угощением моли много лет назад. Ну, правда, копытные, в том числе дикие свиньи, встречались иногда — охоту в этих лесах отец запретил очень давно, а пойманному браконьеру предстояло украсить своей шкурой другое помещение. Почему-то им это очень не понравилось, и после пары случаев подобные безобразия прекратились — ибо нечего, крестьяне у графа жили хорошо, и могли себе позволить кусок мяса к ежедневной каше. И без браконьерства. Эх, хорошо! Воздух свежий, напоенный ароматами леса, солнышко пробивается сквозь кроны высоких деревьев… Не жизнь, а сказка. Я аж задремал в седле от убаюкивающего покачивания неспешного шага. — Приехали! — голос отца вывел меня из полудремы. Я открыл глаза. Да, местная картина была словно срисована с постапокалипсиса. Высохшая земля, поломанные загороди, грязь… — Это как же надо не любить землю, чтобы такое с ней сотворить! — с чувством сказал он и покачал головой. — А вот можно спросить и у аборигена, — я прижал ладонь ко лбу на манер козырька. Вон, метрах в двухсот копается один в земле, мотыжит чего-то там. — Поедем и спросим. Заодно узнаем, может ли этот тип помочь нам с аудиенцией у старого барона, — решил отец. Мы подъехали к крестьянину, который, увидев нас, сорвал грязную шапку с головы и склонился в глубоком поклоне. Господи, ну и вид! По сравнению с отцовскими этот смахивал больше на бомжа из теплотрассы. Рваный залатанный кафтан, штаны на веревке вместо ремня. Свалявшиеся колтуны волос, наполовину беззубый рот… — Скажи-ка мне, любезный, дома ли господин барон? — спросил отец. — Да, ваша милость, — снова поклонился крестьянин. Судя по всему, он немало струхнул, увидев перед собой трех аристократов. Я почувствовал укол совести. Все-таки так унижаться… Ну что же, местные реалии. — Можешь проводить к нему? — Барон, как бы это сказать… Сейчас дела ведет госпожа баронесса. Ее милость будет недовольна, — опять склонился он. — Так что лучше уж вы сами, милорд. — Ладно, — сплюнул отец. — Сами представимся. Да, все вокруг дышало разрухой и запустением. Особенно это было видно по приближающейся усадьбе, кое-где развалившейся, поросшей мхом, с голыми ветвями дервьев, больше похожих на руки скелетов. — Да что за хрень тут творится? — рявкнул в раздражении отец, притормозив лошадь. — Пора это выяснить! И мы пустили коней вскачь по направлению к усадьбе. Глава 21 Когда мы привязали поводья к коновязи, к нам на обшарпанное крыльцо так никто и не вышел. — Вымерли они тут что ли? — недовольно буркнул отец, осмотрев такую же обшарпанную дверь. Да, все представления об аристократическом блеске рушились напрочь, рассматривая усадьбу вблизи. Этому дому точно бы никакая реновация или капремонт, за который драли в платежках, не помогли бы точно. Трехэтажный каменный дом был когда-то красивым, я представил себе его в расцвете великолепия. Но сейчас… Отец громко постучал кулаком в массивную двустворчатую дверь. В стиле «сова, открывай, медведь пришел!». За дверью по-прежнему царило молчание. Он пожал плечами, и повторил попытку, на этот раз заставив заходить ее ходуном. Заскрежетали засовы, затем створка двери со скрипом открылась. На пороге возникла молодая женщина в потертом линялом платье со следами заплат. Отец критически осмотрел ее. Чтобы служанка одевалась в такие обноски? Да это позорит не столько ее, сколько ее господина или госпожу. — Любезная, доложи своей хозяйке, что прибыл герцог ван Осгенвей, глава клана Осгенвей. — Я слушаю вас, — мягким голосом сказала она. — Я баронесса Триди ван Иссон, глава клана Иссон. Немая сцена, занавес. Кринж. Возникла неловкая пауза, прерывая лишь стуком отпавших челюстей о крыльцо. Отец же и бровью не повел. Негоже правителю показывать свои чувства в присутствии других. В конце концов, аристократ может обрядиться хоть в рубище, роли это не играет — менее благородным он от этого не станет. Он отвесил церемонный поклон, как полагается дворянину при виде благородной дамы. — Вы позволите войти, миледи? — Я, конечно, гостей не ждала, но… Прошу вас, Ваша Светлость! Мы прошли внутрь. Внутри дом представлял собой еще более жалкое зрелище. Полуободранные шпалеры, рассохшиеся старые полы, темные потолки с подозрительными пятнами на них… Она проводила нас в гостиную, где мы уселись на очень старые кресла, помнящие, наверное, еще прадедушку нынешнего короля. В грязные окна лился дневной свет, лишь подчеркивая убогость и разруху. Ну да, когда-то цветущий огромный дом теперь можно было охарактеризовать одним словом — бомжатник. В свое время за время путешествий по миру я насмотрелся на старые дома, и этот оценю на два балла по десятибалльной. Один получил бы только заброшенный дом-приют наркоманов, где-нибудь в Бронксе или Серангуне. Ну поскольку шприцов, строительного мусора и фекалий на полу не было, то балл сверху я накинул. Вверху раздался какой-то шум, как будто катили по полу бочку. — Вы живете одна, миледи? — спросил отец. — Нет, Ваша Светлость. С дедушкой. Но он уже совсем дряхлый. — А прислуга, дружина? — На все нужны деньги, милорд. Сейчас я нахожусь в довольно стесненных обстоятельствах. — Хорошо, не буду рассыпаться в пустых словесах, — отец решил взять быка за рога. — Его Величество уполномочило меня предложить вам продать ваши владения клану Осгенвей. — Я бы не хотела этого, — сказала Триди. — Видя ваши материальные затруднения, я готов дать вам хорошую цену за них, не воспользовавшись вашим бедственным положением. Вы получите достойную сумму. — Нет, милорд. Прошу прощения, но владения клана Иссон не продаются. Я про себя хмыкнул. Ну и что же ты будешь делать? Положение у тебя действительно аховое. Обветшалый дом и высохшая земля — это все, что у тебя есть. Тебе даже ни один ростовщик не даст под него ссуду. А поправить положение другим способом — старовата ты для этого. Здесь выходят замуж минимум в четырнадцать, до двенадцатилетних, как в нашем средневековье, еще не дошло. Но если тебе уже под три десятка, и ты старая дева — по местным меркам уже бабуля — то этот вариант отпадает. «Отчаяние. Боль. Скорбь», — транслировал мне Друг. — «Умереть. Желание». Вот только суицидников не хватало! Обычно этим кончают люди с истерическим типом личности, но здесь я его не видел. Хладнокровие обреченного, смирившегося со своей судьбой — вот это скорее да. Но тут тебе предлагают прекрасный выход, почему нет? — Тогда предлагаю вам принять вассалитет. Клан Осгенвей может помочь вам всем, чем можно, от вас потребуется только вассальная клятва, миледи. И тогда вы получаете все, что необходимо, для восстановления и развития. Не только ссуды, но и рабочие руки и ресурсы нашего клана. — Чем это лучше продажи земли? — горько усмехнулась она. — Тем, что номинально вы остаетесь ее владелицей, и всегда можете выкупить ее обратно. — Вы настолько щедры, Ваша Светлость? — хотя ее так и тянуло сказать «глупы» вместо «щедры». — Я никогда не пользуюсь стесненными обстоятельствами других, чтобы приставить им нож к горлу, — заявил отец. — Вы меня не знаете лично, но наверняка слышали обо мне. — Да, я наслышана. Но опять же могу сказать только одно — нет.