Лежен кивнул. – Именно, – сказал он. – Вот почему в «Белом коне» настаивали, чтобы убийца держался подальше от намеченной жертвы. Чтобы не возникло никаких подозрений насчет убийства. Да и с чего бы взяться таким подозрениям? Никто из заинтересованных лиц не мог получить доступа к еде и питью покойного. Никто из заинтересованных лиц никогда не покупал таллий. В том-то и прелесть. А настоящую работу делает тот, кто вообще не имеет связей с жертвой. Думаю, человек, который появляется всего лишь раз, не больше. Инспектор помолчал. – У вас есть на сей счет какие-нибудь идеи? – после паузы спросил он. – Только одна. Все случаи связывает один общий фактор: появляется приятная, безобидная на вид женщина с анкетой, работающая на компанию, которая исследует спрос на предметы домашнего обихода. – Вы считаете, эта женщина и подбрасывает яд? В каком-нибудь образце? Что-то в этом роде? – Сомневаюсь, что все так просто, – медленно проговорил я. – Думается, те женщины ни о чем таком и не ведают. Но каким-то образом они вписываются в схему. Считаю, нам удастся что-нибудь выяснить, если мы побеседуем с женщиной по имени Эйлин Брендон, которая работает в эспрессо-кафе возле Тоттенхэм-Корт-роуд. II Цветик (с высоты своего собственного придирчивого мнения) довольно точно описала Эйлин Брендон. Прическа этой женщины в действительности не смахивала ни на хризантему, ни на растрепанное воронье гнездо. Вьющиеся волосы плотно зачесаны назад, минимум макияжа, на ногах практичные (кажется, так их называют) туфли. Она рассказала нам, что ее муж погиб в автомобильной катастрофе, оставив ее с двумя маленькими детьми. Ее прежним местом работы была фирма под названием «Маркетинговые исследования». Она ушла оттуда по собственному желанию, потому что работа была ей не по душе. – Почему не по душе, миссис Брендон? Вопрос задал Лежен. Взглянув на него, она поинтересовалась: – Вы инспектор уголовной полиции? Верно? – Совершенно верно, миссис Брендон. – Вы считаете, что с этой фирмой что-то нечисто? – В этом вопросе я как раз сейчас и разбираюсь. А вы заподозрили, что там что-то нечисто? Потому и уволились? – Ничего определенного. Ничего определенного, что я могла бы вам рассказать. – Естественно. Мы понимаем. Наш разговор – чисто конфиденциальный. – Ясно. Но я и вправду немногое могу сказать. – А вы скажите, почему вам захотелось уйти. – У меня появилось ощущение, что там происходит нечто, о чем я не знаю. – Вы имеете в виду – вы не знали, настоящая ли это фирма? – Что-то в этом роде. Мне казалось, что она управляется не по-деловому. Я подозревала, что за ее деятельностью кроется нечто другое. Но что именно – я до сих пор не знаю. Лежен расспросил насчет того, какую именно работу ей поручали. Ей давали список фамилий людей, проживающих в определенном районе, и она должна была посещать их, задавать определенные вопросы и записывать полученные ответы. – И что во всем этом произвело на вас плохое впечатление? – Мне показалось, что вопросы не преследуют никакой практической исследовательской цели. Они казались бессвязными, почти случайными. Как будто… Как бы это выразиться… Они лишь служили прикрытием для чего-то другого. – У вас есть хоть какие-то идеи о том, что они могли прикрывать? – Нет. Это меня и озадачивало. После короткой паузы она с сомнением добавила: – Одно время я гадала: а вдруг вся фирма организована с целью краж со взломом, чтобы, так сказать, предварительно прощупать почву? Но нет, меня ведь никогда не просили описать расположение комнат, запоры и так далее, и не спрашивали, когда обитатели квартиры обычно бывают вне дома или в отъезде. – С какими предметами торговли вы имели дело, проводя опросы? – С разными. Иногда это бывали продовольственные товары. Каши быстрого приготовления, смеси для пудингов… А еще это могли быть моющие средства или мыльная стружка. Иногда косметика – пудра, помада, крем и так далее. Иногда патентованные лекарства – бренды аспирина, пастилки от кашля, снотворное, таблетки для тонуса, полоскания, средства от несварения и прочее. – А вас не просили, – небрежно спросил Лежен, – вручать образцы каких-либо определенных товаров? – Нет. Никогда ничего подобного. – Вы просто задавали вопросы и записывали ответы? – Да. – И какова предположительно была цель таких опросов? – Именно это и казалось мне странным. Нам никогда этого четко не говорили. Предполагалось, что работа проводится, чтобы снабжать информацией определенные производственные предприятия… Но если так, то подход к делу был крайне дилетантским. Без какой бы то ни было систематики. – А как вы думаете, среди вопросов, которые вы должны были задавать, мог быть один вопрос – или группа вопросов, – ради которых все и организовывалось? А остальные задавались лишь для маскировки? Слегка нахмурившись, женщина подумала над этим и кивнула: – Да. Это бы объяснило случайный выбор вопросов… Но я понятия не имею, какие – или какой – из них действительно были важны. Лежен остро посмотрел на нее. – Вы нам не все рассказали, – осторожно проговорил он. – В том-то и дело, что рассказывать, по сути, не о чем. У меня просто было ощущение, что со всей этой организацией что-то не так. А потом я поговорила с другой нашей женщиной, миссис Дэвис… – Вы поговорили с миссис Дэвис… И?.. – Голос Лежена ничуть не изменился. – Ей тоже не все там нравилось. – А что именно не нравилось? – Он подслушала кое-что. – Что подслушала? – Я уже предупредила, что не знаю ничего наверняка. Она мало мне об этом рассказала. Только то, что, судя по подслушанному, вся фирма – мошенничество. «Они не то, чем кажутся» – вот что она сказала. А еще: «Но это нас не касается. Платят очень хорошо, нас не просят делать ничего противозаконного… Поэтому не стоит забивать себе этим голову». – И всё? – Она сказала еще кое-что, но я не поняла, о чем она. Она сказала: «Иногда я чувствую себя Тифозной Мэри»[61]. Я тогда не поняла, что она имеет в виду. Лежен вынул из кармана бумагу и протянул ей: – Фамилии из этого списка что-нибудь вам говорят? Вы кого-нибудь из них посещали, не припомните? – Где уж тут помнить… – Женщина взяла бумагу. – Я перевидела столько людей… Она начала просматривать список – и задержала взгляд: – Ормерод. – Вы помните Ормерода? – Нет. Но миссис Дэвис один раз о нем упоминала. Он скоропостижно скончался, так? Кровоизлияние в мозг. Она расстроилась и сказала: «Две недели назад он был в моем списке. И выглядел преотлично». Вот тут она и упомянула Тифозную Мэри. Сказала: «Некоторые люди, к которым я заглядываю, похоже, пугаются до смерти при одном моем виде». Миссис Дэвис посмеялась и сказала, что это просто совпадения. Но вряд ли ей это сильно понравилось. Правда, она сказала, что не собирается беспокоиться… – И это всё? – Ну… – Расскажите. – Некоторое время я с ней не виделась. Но однажды мы с миссис Дэвис повстречались в ресторанчике в Сохо. Я сказала ей, что ушла из «МИ» и нашла другую работу. Она спросила почему, и я ответила – мне было не по себе оттого, что я не понимала, что там происходит. Она сказала: «Наверное, вы поступили мудро. Но платят там много, а рабочий день короткий. И, в конце концов, мы все должны ловить подвернувшийся шанс! Мне не слишком везло в жизни, так почему меня должно заботить то, что происходит с другими людьми?» Я говорю: «Не понимаю, о чем вы. Что именно не так с этой фирмой?» А она: «Вот что: я не уверена, но, кажется, я узнала на днях одного человека. Он выходил из дома, где ему нечего было делать, и нес сумку с инструментами. Хотелось бы мне знать, зачем ему понадобились там инструменты?» И еще она спросила меня, не встречалась ли я случайно с женщиной, которая заправляет где-то пабом «Белый конь». Я спросила: какое ко всему этому имеет отношение «Белый конь»? – А она что ответила? – Засмеялась и сказала: «Читайте Библию». Не знаю, что она имела в виду, – добавила миссис Брендон. – С тех пор я больше ее не видела. Не знаю, где она сейчас, работает ли еще на «МИ» или уволилась. – Миссис Дэвис умерла, – сказал Лежен. Эйлин Брендон вздрогнула. – Умерла! Но… как?