Станет талия поуже, Это мне к лицу. К тому же Буду прыгать я не хуже Кен- гу- ру! А солнце было такое ласковое и теплое, и камень. который лежал на солнышке уже давно, тоже был такой теплый, что Пух почти уже решил провести на нем все утро. И вдруг он вспомнил про Кролика. "Да, Кролик! — сказал Пух про себя. — Я люблю с ним поговорить. Он всегда понятно говорит. Он не любит длинных, трудных слов, не то что Сова. Он любит простые, легкие слова, например: "Закусим?" или: "Угощайся, Пух!" Да, по-моему, мне надо пойти навестить Кролика!" Тут к песенке прибавился новый кусочек: Очень мил бывает Кролик Иногда. С ним приятно сесть за столик Да-да-да! Тот, кто хочет подкрепиться, С ним всегда договорится, Если только торопиться Не- ку- да! И, когда Пух спел все это, он поднялся с камня, вернулся назад на берег и решительно отправился к дому Кролика. Но не прошел он и нескольких шагов, как начал спрашивать себя (ведь больше-то никого рядом не было): "А вдруг Кролика нет дома?" "Или вдруг я опять застряну у него в двери на обратном пути, как однажды уже случилось, потому что дверь у него была слишком узкая?" "Ведь я-то знаю, что я не растолстел, но его дверь вполне могла похудеть!" "Да, пожалуй, лучше будет…" И все это время он незаметно забирал левее и левее… пока не оказался, к своему большому удивлению, у своей собственной двери. Было одиннадцать часов. Вполне подходящее время, чтобы немножко… Словом, спустя полчаса Пух отправлялся туда, куда ему действительно хотелось отправиться, а именно к Пятачку, и по дороге он утирал губы лапкой и пел довольно пушистую песенку. Вот какую: Хорошо живет на свете Винни-Пух! Оттого поет он эти Песни вслух! И неважно, чем он занят, Если он толстеть не станет, А ведь он толстеть не станет, А, наоборот, по- ху- деет! Конечно, напечатанные здесь эти строки кажутся не особенно хорошими, но Пух, напевая эту песенку в очень солнечное утро, после очень, очень сытного завтрака, был уверен, что это одна из лучших песен, какие он сочинил в жизни. И он пел и пел ее в свое удовольствие. Пятачок копал ямку в земле у самой своей двери — Здравствуй, Пятачок! — закричал Винни-Пух — Ой, здравствуй, Пух! — отвечал Пятачок, подпрыгнув от неожиданности. — А я знал, что это ты! — Я тоже, — сказал Пух. — А что ты делаешь? — Я сажаю желудь, Пух, и пускай из него вырастет дуб, и тут будет много, много желудей у самого дома, а то за ними приходится ходить бог знает куда. Понимешь? — А вдруг не вырастет? — спросил Пух. — Вырастет, потому что Кристофер Робин сказал — обязательно вырастет. Поэтому я его и сажаю. — Гм, — сказал Пух. — А я тогда… А я тогда посажу соты с медом в своем садике, и из них вырастет целый улей. Пятачок был в этом не вполне уверен. — Или лучше кусочек сота, — сказал Пух. — Особенно разбрасываться сотами не приходится. Только вот тогда может вырасти не целый улей, а кусочек, да еще вдруг неправильный кусочек — тот, где пчелы только жужжат, а меду не делают. Вот обидно! Пятачок согласился, что это будет довольно обидно. — Между прочим, Пух, сажать очень трудно, если ты не знаешь как, — сказал он, — это надо уметь. — И он положил желудь в приготовленную ямку, засыпал его землей и попрыгал на этом месте. — Я-то умею сажать, — сказал Винни-Пух потому что Кристофер Робин дал мне семена коготков и винтиков, нет — гв`оздиков! И я их посадил, и у меня теперь возле двери будет настоящий цветник — коготки и гв`оздики. Или винтики. — Я думал, они называются ноготки, — неуверенно сказал Пятачок, не переставая прыгать, — а гв`оздики… гв`оздики — это, наверно, гвозд`ики! — Нет, — сказал Пух, — мои цветы называются коготки и винтики! Попрыгав хорошенько. Пятачок вытер лапки о живот и сказал: "Что мы теперь будем делать?", а Пух сказал: "Пойдем навестим Кенгу, Ру и Тигру", и Пятачок сказал: "Д-д-давай п-п-пойдем", — потому что он все еще немножко побаивался Тигру. Тигра был ужасно прыгучий, и у него была такая манера здороваться, что у вас потом всегда были полны уши песку, даже после того, как Кенга скажет: "Тигра, деточка, осторожно!" — и поможет вам встать. Они отправились в путь. А в этот самый день у Кенги было ужасно хозяйственное настроение. Она решила везде навести порядок и пересчитать все белье и выяснить, сколько осталось у нее кусков мыла, и сколько у Тигры осталось чистых салфеток, и сколько у Ру осталось чистых передников, так что она выставила их обоих из дому, снабдив Ру пакетом бутербродов с салатом, а Тигру пакетом бутербродов с рыбьим жиром, чтобы они могли славно провести время в Лесу. По дороге Тигра рассказывал Ру (которого это очень интересовало) обо всем, что умеют делать Тигры. — А летать они умеют? — спросил Ру. — Тигры-то? — сказал Тигра. — Летать? Тоже спросил! Они знаешь как летают! — О! — сказал Ру. — А они могут летать не хуже Совы? — Еще бы! — сказал Тигра. — Только они не хотят. — А почему они не хотят?