— Я попытался связаться с ним в понедельник, чтобы выяснить, что он обо всем этом думает. Я звонил ему несколько раз, пока мне не удалось его найти, а когда я его нашел, он сказал, что приедет вечером в клинику и встретится со мной на парковочной площадке. Кэти вспомнилась ее встреча с Таннером в столовой дивизиона в первый вечер расследования. После этого он, должно быть, и отправился в Стенхоуп. — Я начал с того, что сообщил ему о столпотворении в клинике после обнаружения трупа Алекса. Он, конечно же, все знал, поскольку сержант Колла уже обо всем ему доложила. Я сказал ему, что, принимая во внимание самоубийство Петроу, я, действуя от имени и по поручению своих друзей, вовлек его в общем-то бессмысленные, как это сейчас выяснилось, хлопоты. При этом мои друзья, — когда Лонг произносил эти слова, шея у него налилась кровью, — готовы отблагодарить его за содействие. Лонг сделал паузу. — Эта благодарность имела конкретное выражение? Он кивнул: — Я передал ему конверт с пятью купюрами по десять фунтов. Он пересчитал деньги и рассмеялся. Поначалу я не мог понять причину его смеха. Мне показалось, что его оскорбила сам идея такого подношения. Я не понимал, что его рассмешила предложенная мной сумма. Он назвал меня «старой бабой» и объяснил, что никакого самоубийства Алекс не совершал и что после моего телефонного звонка поехал в Стенхоуп побеседовать с ним. Он проезжал в машине мимо Эденхема, когда я позвонил, и ему понадобилось лишь десять или пятнадцать минут, чтобы добраться до гимнастического зала в полуподвале. По словам Таннера, он скоро уяснил себе насчет Алекса две вещи: что запугать его очень не просто и что он не в меру болтлив. Совершенно очевидно, что он рассказал Таннеру обо мне и о других «друзьях» Стенхоупа… Наконец, как я понял, Алекс сболтнул нечто такое, что донельзя разозлило Таннера. Я не знаю, что именно, зато я знал о феноменальной способности Алекса подмечать слабые места у людей и провоцировать их. Короче говоря, Таннер его убил. В комнате установилась мертвая тишина. — Он вам сам об этом сказал? — О да. Он ясно дал мне это понять. Он сказал: «И тогда я придушил этого жирного педика». Это его подлинные слова. Я очень хорошо их запомнил. Кэти обвела взглядом находившихся в комнате людей. Пенни округлившимися от ужаса глазами взирала на согбенную фигуру заместителя главного констебля; каменное лицо Макгрегора ничего не выражало; Брок, бормоча себе под нос ругательства, потирал ладонью плечо, которое ушиб, высаживая дверь в ванной комнате Лонга. Лонг тяжело вздохнул. — В этот момент голова у меня пошла кругом, и рационально мыслить я уже не мог. Но Таннер продолжал сохранять спокойствие. Он заявил, что выбора у него не было и что он сделал все возможное, чтобы это дело не имело никаких последствий. Сказан, что расследование примет за основу версию самоубийства и мы можем продолжать жить, словно ничего не случилось. Он также поставил меня в известность, что в случае, если я надумаю перебраться в Лондон, он бы хотел последовать за мной в качестве члена моей команды — разумеется, с соответствующим повышением. Кэти нахмурилась: — Он говорил вам, в какой позе находился Петроу, когда он его душил? Лонг покачал головой. — Вы хотя бы знаете, стоял он в тот момент или лежал? — Нет. Он не сказал. Он также не упоминал о каких-либо манипуляциях с трупом, которые помогли бы ему навести следствие на мысль, что Алекс покончил жизнь самоубийством. Кроме того, в гимнастическом зале труп просто не на что было подвесить. Кэти вспомнились голые кирпичные своды этого помещения. — Он вышел посмотреть, нет ли чего подходящего в этом смысле в других кабинетах, как вдруг услышал в коридоре чьи-то шаги, а потом скрип открываемой двери гимнастического зала. Он подождал, пока этот человек ушел — я не знаю, кто это был, — а потом быстро убрался из подвала, опасаясь, что тот поднимет тревогу. Он сказал, что был удивлен ничуть не меньше всех остальных, когда на следующее утро тело Алекса вдруг обнаружилось в храме. Потом, впрочем, он понял, что кто-то другой пытался замести следы преступления, как это прежде намеревался сделать он. — Не слишком ли он рисковал, расхаживая по клинике в городской одежде? — Он прихватил с собой домашний халат. По его словам, достаточно облачиться в домашний халат, чтобы стать в Стенхоупе человеком-невидимкой. Кэти согласно кивнула: — Понятно. — Она вдруг почувствовала, что ужасно устала и ей не хочется ни говорить, ни двигаться. — Относительно событий прошлого октября есть некоторые моменты, на которых я попрошу вас остановиться подробнее. Но позже. Сейчас мне бы хотелось, чтобы вы рассказали все, что знаете о Рози Дугган. Лонгу, похоже, тоже не хотелось продолжать этот разговор. — Я неважно себя чувствую, — поколебавшись, объявил он. — В каком смысле? Может, пригласить врача? Мысль о том, что ему придется созерцать новые лица, показалась Лонгу ужасной. Сглотнув подступивший к горлу комок, он торопливо произнес: — Нет, не надо врача… не надо… — Быть может, вам станет легче, если вы выпьете чаю? Он согласно кивнул. Пенни поднялась, с места и вышла из конференц-зала, чтобы из секретариата позвонить дежурному. — Почему бы нам не покончить со всем этим, пока готовят чай? — предложила Кэти. — Итак, как все начиналось с Рози? Лонг вздохнул. — Однажды мне в офис позвонил доктор Бимиш-Невилл. Это было в январе или в феврале, не помню точно. Он сделал несколько замечаний общего характера относительно дела Петроу и вердикта коронера, которые показались мне весьма странными. Я спросил, нет ли у него каких-либо сомнений по поводу этого дела, и он мне ответил, что одна из его сотрудниц, Рози, вызывает у него в этой связи определенную озабоченность. Он сказал, что она постоянно выражает неудовлетворенность относительно сделанного органами дознания заключения по смерти Петроу, внося тем самым ненужное беспокойство в умы членов маленького сообщества обитателей клиники. Потом он поинтересовался, существует ли вероятность того, что Рози удастся воздействовать на коронера с тем, чтобы он снова открыл это дело. Он очень беспокоился об имидже своей клиники, понесшем ущерб в связи с этим делом, и тому подобных вещах. Я объяснил ему, что вероятность возобновления расследования очень мала, если, конечно, не будут обнаружены новые свидетельства по этому делу, попросил его выяснить, не обладает ли подобными свидетельствами Рози, и немедленно проинформировать меня на этот счет. Разумеется, я поставил в известность об этом разговоре Таннера. Таннер узнал о письме, которое Рози написала сержанту Колла, и о вашей с ней встрече, Дэвид. Как вы понимаете, подобные осложнения нам были нужны меньше всего на свете. Ведь весь этот кошмар начинался снова. Я связался со Стефаном и рассказал ему о письме Рози, а также о том, кто вы такой и какой пост занимаете. Он разволновался ничуть не меньше меня и выразил полную готовность действовать в соответствии с моими рекомендациями, то есть сделать все возможное, чтобы не допустить тесного общения между вами, Дэвид, и Рози. Кроме того, он пообещал держать меня в курсе всех деталей этого дела. Я, в свою очередь, сообщил ему, что ваш визит в клинику носит неофициальный характер и что я, вероятно, смогу замять это дело, даже если Рози удастся заинтересовать вас перспективами возобновления расследования. Должен вам заметить, что последнее обстоятельство внушало Стефану неподдельный ужас. В конце первой недели вашего пребывания в клинике Стефан снова мне позвонил, на этот раз домой, и сказал, что с Рози стало очень трудно ладить. Ее жених пытался выяснить, что с ней происходит, и Лаура тоже, но она вела себя истерично и не желала ничего слушать. Стефан сказал, что, согласно имеющимся у него сведениям, она решила серьезно поговорить с вами, Дэвид, во время акупунктурного сеанса в понедельник, так как узнала нечто важное о смерти Петроу. Я сразу же перезвонил Таннеру — мне казалось, что выбора у меня нет. Он предложил мне выяснить все детали, касающиеся вашего акупунктурного сеанса, то есть установить, где и в какое время он будет проводиться и много ли бывает людей в подвале в это время. Он также предложил мне уговорить Стефана положить вам, Дэвид, во время ленча в сок или чай какое-нибудь сильное снотворное с тем, чтобы вы отключились. Я обговорил это со Стефаном. Он дал мне нужную информацию и согласился сделать все необходимое, чтобы отдалить объяснение Рози с вами, Дэвид, или даже убедить ее вовсе отказаться от этого разговора. Я передал Таннеру требующиеся ему сведения, и он сказал мне, что сеанс желательно провести часом раньше, так как в подвале в это время затишье. Кроме того, он потребовал, чтобы ровно в два тридцать я позвонил в клинику. Я должен был сказать, что мне нужно поговорить со Стефаном по важному конфиденциальному делу. — Таннер говорил вам, что собирается предпринять? — Нет. — И вы его об этом не спросили? Лонг покачал головой. Кто-то вошел в секретарский офис с чаем, и Кэти поднялась с места. От усталости и бессонной ночи у нее болело все тело. — Сделаем на этом перерыв, — предложила она. — Мне нужно обсудить кое-что с сержантом Макгрегором, после чего все мы спустимся на первый этаж. 27 — Похоже, мною начинает овладевать разочарование, — сказала Кэти. — Вы не представляете, как бы мне хотелось войти в столовую и лично арестовать этого ублюдка, жующего яичницу с ветчиной, на глазах у подчиненных. Брок, сидевший за рулем машины, мчавшейся по извилистым сельским дорогам по направлению к Лондону, ухмыльнулся и произнес: — Думаю, будет лучше, если это сделает Макгрегор. Со временем вы это осознаете, особенно если дистанцируетесь от этого дела и перестанете рассматривать его как нечто сугубо личное. — То-то и оно, что все это для меня очень личное. — Кэти смотрела на оранжевое свечение, зарождавшееся в небе над непроглядной темнотой сельского края. Скоро рассветет, люди поднимутся с постелей, вернутся на работу и продолжат раскручивать это дело с того места, где они с Броком его оставили. И Таннер, где бы он сейчас ни был, тоже поднимется с постели и узнает, что, пока он спал, весь его мир рассыпался в прах. — Если разобраться, все это было великолепным примером того, о чем рассказывал на конференции молодой американец, — заметил Брок. — То есть теории хаоса. Некая бабочка помахала крылышками где-то на севере Италии, и на юге Англии вдруг разверзся настоящий ад. — Да, — согласилась с ним Кэти и зевнула. — Но ирония заключается в том, что убийцей оказался человек, которому Петроу лично не угрожал. — Худшее во всем этом то, что, высаживая дверь в ванной комнате Лонга, я опять повредил плечо. — Брок мельком посмотрел на Кэти, чьи глаза уже начинали слипаться. — Вы уверены, что вам так уж хочется прямо сейчас ехать на свою лондонскую квартиру? — Даже не знаю… — Кэти слишком устала, чтобы думать еще и об этом. — Полагаю, я была бы не прочь забрать свою машину, которую оставила рядом с вашим коттеджем, и перегнать к себе. Но больше всего мне хочется спать. Стоит мне только преклонить голову на подушку, как я тут же засну мертвым сном. Брок включил радио. Донесшийся из динамика бодрый голос пообещал дождливую погоду. Потом послышались звуки старой записи композиции «Воларе». Бледный рассвет выхватил из темноты силуэты домов на задворках аллеи Уоррен-лейн и дал возможность разглядеть молодые зеленые листочки, распустившиеся на старом каштане. Проехав сквозь арку на Матчем-Хай-стрит, Брок подкатил к своему коттеджу, заехал во двор и остановился позади принадлежавшего Кэти «рено». — Я вам позвоню, когда вы отоспитесь, — сказал Брок. — Будьте осторожны за рулем. Кэти кивнула и, едва переставляя ноги, побрела к своей машине, вынимая на ходу ключи из висевшей на плече сумочки. Она уронила их, нагнулась, нашарила среди гравия, подняла, отперла дверцу и уселась за руль. Включив зажигание, она возблагодарила Господа за то, что мотор завелся с первого же поворота. Потом она пристегнулась ремнем безопасности, улыбнувшись при мысли, что оказалась наконец наедине с собой и на своей территории. Переключив сцепление и нажав на педаль газа, она сдвинула машину с места и выехала со двора, бросив напоследок взгляд на коттедж Брока. К своему большому удивлению, она заметила в кухонном окне свет, который, впрочем, в следующее мгновение погас. Кэти ударила по тормозам. За то время, что Брока с ней не было, он никак не мог уйти дальше прихожей. Тот, кто выключил на кухне свет, должно быть, услышал, как в замке повернулся ключ и как хлопнула входная дверь. — О нет, только не это… Она выключила мотор и быстро проанализировала сложившееся положение. Мобильника у нее в машине не было. Ближайший платный таксофон находился на Матчем-Хай-стрит, и, чтобы добраться до него, она должна была отъехать от дома Брока. Она бы не преминула это сделать, если бы не вспомнила о дубликате ключа от входной двери, который ей дал Брок. Она достала его из своей сумки, выскочила из машины, пробежала через двор и, свернув за угол коттеджа, оказалась у входа. Наклонившись, она подняла заслонку в двери и заглянула в щель для почты. На лестнице горел свет. Кэти хотела было крикнуть и предупредить Брока, как вдруг услышала грохот ломающейся мебели и звон разбитого стекла. После этого в доме установилась зловещая тишина. Кэти снова подумала о том, что ей, возможно, стоит выехать на Хай-стрит и позвать на помощь. Или, на худой конец, подыскать себе что-нибудь в качестве оружия. Вспомнив о тяжеленном домкрате, она сразу же отвергла эту мысль, вставила ключ в замок, осторожно повернула его и, стараясь действовать как можно тише, приоткрыла дверь. В доме по-прежнему не было слышно ни звука. Кэти прикрыла за собой дверь и стала подниматься по лестнице тем особым способом, который выработала в юности, когда поздно возвращалась домой и не хотела будить тетушку или дядюшку. Поднимаясь, она прижималась всем телом к перилам, наступая лишь на самый край деревянных ступеней, которые, как она знала по собственному опыту, при такой манере хождения почти никогда не издавали скрипа. Когда Кэти была уже на середине лестницы, свет в доме неожиданно погас. Она замерла. В полной тишине и темноте опустила руку в карман своего длиннополого пальто и стиснула в кулаке кольцо с ключами, зажав их по одному между костяшками пальцев. Конечно, так себе оружие, но все же… Затем, неслышно сбросив пальто с плеч и оставив его на лестнице, Кэти снова начала двигаться вверх по ступеням. Темноту на втором этаже нарушал лишь тусклый свет раннего утра, вливавшийся в дом сквозь остекление кабинета и просачивавшийся через приоткрытую дверь в коридор и на лестничную площадку. Кэти проскользнула в кабинет, где было достаточно светло, чтобы понять, что засада ее там не ждет. Света было достаточно и для того, чтобы заметить царивший в комнате хаос, а также разглядеть темный силуэт Брока, распростершегося на полу поверх обломков рухнувшего под его тяжестью кофейного столика. Кэти еще раз настороженно осмотрела комнату, потом бросила взгляд через плечо в коридор. Никого. Быть может, злоумышленник выбрался из дома, воспользовавшись задней дверью? Или через окно?