Матвей подошёл к машине и кивнул. — Садись, коллега, ё-моё. Из города они выбрались только через час, субботняя трасса была загружена желающими отдохнуть на природе. Тая выглядела спокойной, хотя под внешней кажущейся безмятежностью зарождался настоящий ураган эмоций. Матвей удивлённо поглядывал на молчаливую Таю. На пути к истинной любви он ожидал совсем другого поведения. Тем более она никогда не выглядела как человек, способный скрывать своё настроение. — Ты что, уже того? Без чувств? Когда Тая повернула к нему лицо, он понял, что с вопросом поторопился, в её глазах, как в зеркале, отражалось всё, что происходило в душе, и выделить какую-то одну эмоцию оказалось просто невозможно. — Почему у тебя в машине так смердит жасмином? Кажется, где-то я уже чувствовала этот запах, кто-то точно пах этим приторным ароматом, — недовольно пробурчала Тая, копаясь в памяти. Кто-то в «Стекляшке» так благоухал, но кто? Матвей недоумённо пожал плечами. — Ничем не воняет. Освежитель вообще мятный. Терпеть не могу жасмин. Когда они проезжали мимо заброшенной заправочной станции, находящейся на ответвлении дороги, Тая громко завизжала: — Там машина Игната! Матвей резко нажал на тормоз, заставив Таю по инерции дёрнуться вперёд. Только с третьего раза она попала пальцем на кнопку и выпуталась из ремня безопасности. Не дождавшись, когда автомобиль доедет до прерывистой разметки, она распахнула дверцу и выбралась из салона. Дуга старого, местами заросшего асфальта упиралась в небольшой лесок. Когда-то на площадке в её изгибе стояла заправочная станция, теперь же здание частично развалилось, а вот кафе пока еще работало. Чёрный внедорожник остановился около старой раритетной колонки, сам Игнат сидел в тени деревянного навеса, прямо на границе цивилизации и молодого леса, наступающего на рассыпающийся от времени асфальт. Он сосредоточенно просматривал почту в телефоне, но Таю заметил сразу. Она неслась прямо по полю, приминая высокую траву, будоража бабочек и пчёл. Когда до его укрытия осталось всего несколько метров, она неожиданно остановилась и приложила ладонь ко лбу. Игнат встал и вышел из тени. Тая зажмурилась, пытаясь разглядеть его лицо. Солнце выплыло из-за тучи и осветило его силуэт, посеребрив нимбом волосы, затемнило глаза и наползло на плечи светящимся покрывалом. За спиной Игната возвышались высокие деревья, на ветках которых самозабвенно пели соловьи. Тая огляделась, останавливая взгляд на каждой детали пейзажа, медленно всплывающей на поверхность из её собственной памяти. Картинка из её сна четырнадцатилетней давности полностью совпала с этим моментом. На девушке из грёз, оказывается, было не платье, а голубая мужская рубашка. Тая опустила взгляд на свои ноги, и последний пазл встал на место. Игнат подошёл ближе. Первое инстинктивное желание обнять Витаминку он уже поборол и теперь пытался понять её странное оцепенение. Тая подняла взгляд. — Ты не должен ехать к Ладе. Ты должен выбрать меня. — Это почему же? Тая на мгновенье растерялась, но потом широко улыбнулась. — Потому что я в кроссовках. Видимо, этот факт должен был многое объяснить Игнату, но стало еще непонятнее. Он недоверчиво ухмыльнулся. — Звучит как угроза. Если вдруг откажусь, ты всё равно меня догонишь. Тая заволновалась, снова ощутила, как в присутствии Игната ускоряется сердце. — Девушка из моего сна четырнадцать лет назад — это я сама. Я только сейчас вспомнила, что она была в розовых кроссовках, я ещё решила, что это полная безвкусица: непонятное платье и спортивная обувь. Игнат широко улыбнулся, оглядывая стоящую перед ним Таю. — Да, ты точно не образец стиля. Тая проигнорировала сарказм, скользнув ладонями вдоль тела, слегка расправила ткань рубашки. — Хорошо, что ты не успел приехать к Ладе, а то мы бы с тобой пополнили ряды зомби, не видящих снов. На лицо Игната набежала тень. — Но ты ведь и так теперь не будешь видеть свои порносны. Тае даже не пришлось делать вид, что она расстроена, потому что она на самом деле сожалела об утраченном даре. — А можно всё переиграть? — она печально улыбнулась. — Я передумала. Игнату не понравилась последняя фраза. Он преодолел разделяющее их расстояние и обнял Таю. Прижавшись щекой к его груди, она прислушалась к его сердцу. Оно тоже бухало веско и торопливо. — Это уже произошло? — прошептал он, касаясь губами её взлохмаченных волос. — Ты уже лишилась своего дара? Тая прислушалась к себе, почти сразу поняла, что разницы не чувствует, её собственные эмоции захлестывали подобно цунами. — Наверное, произошло. Тут просто никого нет, чтобы проверить. Игнат чуть отстранился от Таи и нашёл взглядом Матвея, прислонившегося к капоту машины. — Матвей недалеко. Кстати, как он тут оказался, он что, в курсе всего этого? Тая оглянулась. — Он просто стал свидетелем моего озарения, ну, момента, когда я поняла, что не отдам тебя Ладушке и будь что будет. Я попросила его довезти. Тая решила не выдавать Матвея. Она и так нарушила целый свод правил, не хватало еще разоблачить другого купидона. Игнат проследил за взглядом Таи. — Он почему-то очень хотел, чтобы мы с тобой были вместе. — Потому что он хороший друг и переживал за тебя, — Тая попыталась сбить его с мысли, принявшей опасное направление. — Нужно Ладу предупредить, что ты не приедешь. — За минуту до того, как ты принялась скакать по полю, я ей позвонил и всё объяснил. Кажется, она окончательно уверилась в моей неадекватности. С ее точки зрения, я веду себя как последний псих. Тая облегчённо выдохнула и прижалась к Игнату плотнее. — Ну и пусть. Его руки поднялись по плечам Таи и обхватили её лицо. — Я не хотел даже смотреть на другую девушку… — он выдержал паузу, будто готовясь признаться в любви, но неожиданно закончил не так романтично: — После того как накануне вечером мне удалось тебя потискать. Ещё чуть-чуть — и совратил бы окончательно. Тая возмущённо фыркнула и попыталась выкрутиться из объятий. — Почему ты не можешь просто признаться мне в любви? Игнат слегка отклонился назад, его глаза хитро сощурились. — Ещё чего. Сначала буду год тебя терзать, ходить вокруг да около, обрастать недомолвками, кормить надеждами и только потом под давлением отца и совести выдам тебе эти слова. Нехотя, как одолжение. Тая опустила руку ниже и ущипнула Игната за ягодицу. — В таком случае я должна блюсти честь. Не позволять к себе прикасаться, разве только ко лбу, локтю и лопатке. И только после выстраданного признания допустить тебя к телу, и то с кучей оговорок и условий. Игнат рассмеялся и, наклонившись, легко чмокнул Таю в губы. — Ещё скажи, что сначала свадьба. — Ну, в идеале… Глаза Игната блеснули, выдавая волнение, зрачки расширились. — Мне не дают покоя твои рассказы и то, как ты умеешь проживать эмоции. Хочу тебя заставить испытать всё, что ты так ярко описывала. Сегодня ты ляжешь спать в мою постель, и я не выпущу тебя оттуда все выходные, а может, и дольше. Дядю Петю закроем в ванной, а питаться будем кофе и желудями. Тая сама потянулась к его губам, но не поцеловала, остановилась в каких-то сантиметрах. — Тогда скажи это. Почему тебе так тяжело это сделать? Я ведь и так знаю, что ты меня любишь. Я ведь твоя половинка. Игнат шумно выдохнул прямо в её губы. — Мне кажется, легче было бы признаться отцу, что я гей, — нервно фыркнул он. — Я никогда этого не говорил. Никому. — Ну скажи. Любишь? — Люблю. Довольна? Тая коснулась его губ нежно, будто наградила за признание.