За обедом сидит и ничего не ест. «Почему ты ничего не ешь?» «Не хочется». «Аппетита нет?» «Нет». «Ну пойди погуляй, аппетит и появится». «Не хочется». «Чего же тебе хочется?» «Ничего». «Может быть, ты больной» «Нет». Мать потрогает ему лоб, поставит градусник. Потом говорит: «Температура нормальная. Что же с тобой, наконец? С ума ты меня сведешь!» «Я двойку по арифметике получил». «Тьфу! — говорит мать. — Так ты из-за двойки всю эту комедию выдумал?» «Ну да». «Ты бы лучше сел да учился, вместо того чтоб комедию играть. Двойки и не было бы», — ответит мать. И больше ничего ему не скажет. А Круглову только это и надо. — Ну хорошо, — говорю я. — Один раз он так сделает, а в следующий раз мать ведь сразу догадается, что он получил двойку. — А в следующий раз он что-нибудь другое придумает. Например, приходит и говорит матери: «Знаешь, у нас Петров сегодня получил двойку». Вот мать и начнет этого Петрова пробирать: «И такой он и сякой. Родители его стараются, чтоб из него человек вышел, а он не учится, двойки получает…» И так далее. Как только мать умолкает, он говорит: «И Иванов у нас сегодня получил двойку». Вот мать и начнет отделывать Иванова: «Такой-сякой, не хочет учиться, государство на него даром деньги тратит!..» А Круглов подождет, пока мать все выскажет, и снова говорит: «Гаврилову сегодня тоже двойку поставили». Вот мать и начнет отчитывать Гаврилова, только бранит его уже меньше. Круглов, как только увидит, что мать уже устала браниться, возьмет и скажет: «У нас сегодня просто день такой несчастливый. Мне тоже двойку поставили». Ну, мать ему только и скажет: «Болван!» И на этом конец. — Видать, этот Круглов у вас был очень умный, — сказал я. — Да, — говорит Шишкин, — очень умный. Он часто получал двойки и каждый раз выдумывал разные истории, чтоб мать не бранила слишком строго. Я вернулся домой и решил сделать так, как этот Митя Круглов: сел сразу на стул, свесил голову и скорчил унылую-преунылую физиономию. Мама это сразу заметила и спрашивает: — Что с тобой? Двойку небось получил? — Получил, — говорю. Вот тут-то она и начала меня пробирать. Но об этом рассказывать неинтересно. На следующий день Шишкин тоже получил двойку, по русскому языку, и была ему за это дома головомойка, а еще через день на нас обоих опять появилась в газете карикатура. Вроде как будто мы с Шишкиным идем по улице, а за нами следом бегут двойки на ножках. Я сразу разозлился и говорю Сереже Букатину: — Что это за безобразие! Когда это наконец прекратится? — Чего ты кипятишься? — спрашивает Сережа. — Это ведь правда, что вы получили двойки. — Будто мы одни получили! Саша Медведкин тоже получил двойку. А где он у вас? — Этого я не знаю. Мы скачали Игорю, чтоб он всех троих нарисовал, а он нарисовал почему-то двоих. — Я и хотел нарисовать троих, — сказал Игорь, — да все трое у меня не поместились. Вот я и нарисовал только двоих. В следующий раз третьего нарисую. — Все равно, — говорю я, — Я этого дела так не оставлю Я напишу опровержение! Говорю Шишкину: — Давай опровержение писать. — Л как это? — Очень просто: нужно написать в стенгазету обещание, что мы будем учиться лучше. Меня так в прошлый раз научил Володя. — Ну ладно, — согласился Шишкин. — Ты пиши, а я потом у тебя спишу. Я сел и написал обещание учиться лучше и никогда больше не получать двоек. Шишкин целиком списал у меня это обещание и еще от себя прибавил, что будет учиться не ниже чем на четверку. — Это, — говорит, — чтоб внушительней было. Мы отдали обе заметки Сереже Букатину, и я сказал: — Вот, можешь снимать карикатуру, а заметки наши наклей на самом видном месте. Он сказал: — Хорошо. На другой день, когда мы пришли в школу, то увидели, что карикатура висит на месте, а наших обещаний нет. Я тут же бросился к Сереже. Он говорит: — Мы твое обещание обсудили на редколлегии и решили пока не помещать в газете, потому что ты уже раз писал и давал обещание учиться лучше, а сам не учишься, даже получил двойку. — Все равно, — говорю я. — Не хотите помещать заметку — не надо, а карикатуру вы обязаны снять. — Ничего, — говорит, — мы не обязаны. Если ты воображаешь, что можно каждый раз давать обещания и не выполнять их, то ты ошибаешься. Тут Шишкин не вытерпел: — Я ведь еще ни разу не давал обещания. Почему вы мою заметку не поместили? — Твою заметку мы поместим в следующем номере — А пока выйдет следующий номер, я так и буду висеть? — Будешь висеть, — Ладно, — говорит Шишкин. Но я решил не успокаиваться на достигнутом. На следующей переменке я пошел к Володе и рассказал ему обо всем. Он сказал: