Конечно, никто и не подумал меня отпускать, давая хоть какую-то свободу. Но нынешних сил было более чем достаточна, чтобы не заметить двух худеньких девушек, повисших на руках. — Лиза, держи ее крепко. — Со вздохом, протянул на вытянутой руке Таню. — Лада, помогай… Что защитницу, что пророчицу, попытались оторвать от меня. Они упирались до последнего и, если бы не помощь падшей с суккубой, ничего бы не вышло. Кроме слез Грознеги с Враткой, в коридоре не было слышно ни единого звука. Сестры тоже пустили слезы, но стояли молча. А остальные уже явно похоронили меня, стараясь даже не смотреть. Хмурые лица стали тем, что было суждено увидеть в последний раз. — Меня ты не остановишь. — Нагло заявила целительница, становясь рядом. — После твоего удара, понадобится помощь. — Как скажешь. — Впервые за долгое время, на лице появилась искренняя улыбка. Я не мог сдержаться, рука сама поднялась к женскому лицу, пальцами проводя по гладкой щеке. Глаза предательски защипало, но сдержаться все-таки смог, не опозорив последние минуты слезами. Зато остальные не могли похвастаться тем же. Не только Огнеслав, прижимающий ревущую Боянку, но даже суровый Тихомир не смогли сдержаться. — Не тяни. Иначе не отпущу. — Отбросила руку Желя, мгновенно теряя весь боевой запал. — Как скажешь. — Печально вздохнул в ответ и начал выискивать взглядом Кристину. Готесса забилась в самый дальний угол, поджав колени под грудь и уткнувшись в них носом. От прежнего образа грозной проводницы мертвых не осталось и следа. Сейчас она больше походила на плаксивую девочку эмо, образ которых был так популярен не так давно. — Кристина, включи что-нибудь хорошее. — Напоследок попросил ее, все же собравшись с силами отвернуться к двери. — Хорошо. — Шмыгая носом ответила избранница Мары, так и не посмотрев на нас. — Пойдем. — Протянул я руку целительнице. Мягкие пальчики коснулись грубой ладони, больше привыкшей держать меч. Но сейчас это прикосновение внушало больше уверенности, чем любой божественный артефакт. Мы медленно пошли вперед, туда, где за обломками двери шел магический бой. — Шестисотый ранг. — Дождавшись, пока мы поравняемся, Елеазар протянул коммуникатор с открытым окном статистики. — Удачи… Молчаливым кивком отблагодарив православного воина, или все-таки попрощавшись, более уверенно пошел вперед, уводя Желю за собой. Улица встретила нас полумраком. Солнце уже низко склонилось над горизонтом, почти не давая света этому умирающему миру. А луны на небосводе еще не появилось. Да и зачем она нужна, если все решится еще до полуночи. Либо мы победим, либо уже не важно, взойдет ли солнце, или нет. Битва уже не была такой же ожесточенной. Большую часть неба не разрывали вспышки магических атак, встречаемых щитами противников. Бои продолжались лишь в отдельных районах. Но там, где они еще шли, творилось нечто невероятное. В огромном зареве слилось все, что только могло быть применено. — Что же это такое? — Постаралась не показать своего испуга моя первая напарница, ставшая, едва ли, не единственной. Только у нее ничего не вышло. — Наши союзники погибают один за одним. — Скрипя сердцем, ответил ей, подтягивая женщину поближе. — Времени совсем мало. Я уже не могу сдержать скопившуюся мощь. — Что с тобой происходит? — Прижалась она всем телом, снова заглядывая в глаза. — Выращенный нами мир больше не наш. Он просится на свободу. — Вот в чем дело… — Протянула женщина, роняя голову мне на грудь и, на этот раз уже не смогла сдержаться. В твоих глазах То холод, то жара. Игра — лишь страсть, А может, страсть — игра? Не верь губам — Губы — сладкий яд, Но в объятьях игры Дороги нет назад! Пока мы стояли на руинах одного из домов, заиграла весьма грубая музыка. Настроение и решительность снова пошли ввысь. Где-то там, в паре кварталов от нас, сражались наши товарищи. Пусть и преследуя свои собственные цели, но это было не важно. Как говорится: враг моего врага — мой друг. Но потом женский голос нарушил эту идиллию, заставляя вспомнить все то, что мы пережили в этой игре. Вспомнить как впервые столкнулись с гулем, как гонялись за лихом, как встретили Ильмеру, тогда еще Елену. Картинка за картинкой проносились перед глазами, заставляя душу подпевать этой грустной песне. Жестокая игра с улыбкой на устах В неискренних словах прячем страх И только в темноте сплетаются сердца Жестокая игра до конца! — До конца… — Повторил я слова припева. — До конца… — Повторила и Желя, поднимая заплаканное лицо. Твои глаза — Ты знаешь мою власть. Любовь — игра, Сыграй же эту страсть. Оставь мечты- Не победить в войне Ты расплавишься, ты Сгоришь в моем огне! Песня все играла и играла, не нарушаемая даже шумом близкого боя. Все взрывы и рев оставались где-то далеко-далеко. Сейчас же остались только мы вдвоем. И прямо как пелось в песне, смотрели друг-дружке в глаза. Божественный меч уже появился в руке, привычной тяжестью оттягивая руку. Но решиться на последний шаг никак не получалось. Слишком тяжело было понимать, что это последний раз, когда вижу эту прекрасную женщину. Третий избранник, которого она теряет. Что может быть хуже. Не только для девушки или женщины, но и для бессильного лекаря. И снова она ничего не могла с этим сделать, только стоять и плакать. Серым днем от страсти тлеть, Ночью — в пламени гореть, Но в глазах друг друга мы читаем — смерть! — Пора. — Шепнул я, стараясь выдавить из себя хоть какую-нибудь улыбку. Желя же снова упала на грудь и принялась молотить кулачками. Не сильно, но и этого было более чем достаточно, чтобы напомнить, что мы еще живы. В сознании зародилась очередная надежда на успех. И с этими мыслями, меч начал подниматься вверх, нацеливая острием в сам небосвод. Ситуация выглядела до жути трагично. Наверное, когда-нибудь, эта история получит свою экранизацию. По крайней мере тьме нравятся такие драматические развязки. Как знать, может историю Бажена и его красавиц будут смотреть местные, коротая вечера перед телевизором. А может, кто-то даже проронит слезинку, явно не зная, что все это было взаправду. Жестокая игра с улыбкой на устах В неискренних словах прячем страх И только в темноте сплетаются сердца Жестокая игра до конца! — Умрите. — На последних словах песни, произнес заветное слово-активатор. На кончике лезвия начал формироваться светящийся шар. Не такой привычный, как это было в последний раз. Сдерживаться уже не было никакого смысла. Шарик рос от маленького, размерами с мячика для настольного тенниса, до невероятного баскетбольного мяча. Но даже на этом его рост не прекратился. Сорвавшись с лезвия, он начал быстро набирать массу прямо из воздуха. Вся свободная энергия перенаправилась с меня, в этот шар. Над городом, прямо с земли, поднималось новое солнце. Огромный шар горел нестерпимым огнем, источая яркий солнечный свет. Битва начала замирать. Монстры удивленно крутили мордами, пытаясь понять, что происходит. Десятки огромных туш начали взмывать в воздух, круша и раскидывая остатки домов, непроизвольно приближаясь к своей погибели. Среди них удалось разглядеть Аннабель. Змей Горыныч был сильно потрепан и едва держался в воздухе. В обоих крыльях было достаточно дыр, но она все равно держалась до последнего. При этом змейка умудрилась не потерять больше ни единой головы, так и красуясь в воздухе всем тремя. Недалеко от нее парил и Виверн. Старику тоже знатно досталось. Часть хвоста отсутствовала, одного крыла не было. Оставалось решительно не понятно, как он умудряется держаться в воздухе. Но и он, и парящий рядом феникс, растерявший большую часть своего огня, смогли продержаться, дав нам возможность собрать необходимые силы. — Бажен!!! — Прозвучал отчаянный крик в голове. Не узнать ящерку было невозможно. Даже в таком состоянии, сильно охрипший голос источал тревогу. Но вместе с ней звучала и забота, теплота и, наверное, это все можно было охарактеризовать, одним словом, назвав чувство — любовью. — Простите… — Зажмурился я в ответ, сильнее прижимая к себе Желю. — Умрите все… Ярчайшая вспышка мгновенно стерла все, до чего только могла дотянуться. Не осталось ни монстров, ни союзников, ни избранников. Город, вместе со всем закрытым миром, превратились в одно большое ничто. Пустоту. Хотя нет. Природа не терпит пустоты. Даже по древним легендам, Род создал этот мир из хаоса, систематизировав и упорядочив его части. Но хаос не мог существовать в определенных границах, он стремился захватить все. Весь мир, все, что веками и тысячелетиями создавала тьма, начали поглощаться этой инородной силой. Силой, враждебной всему живому и неживому. Силой, отрицающей все, что только могло быть создано богами или же людьми. И мир содрогнулся. А в меня начало вливаться неимоверное количество энергии. Лишившись других вместилищ, она так и рвалась в единственную оставшуюся душу. Горнило преобразования запылало в полную силу, стараясь привести ее в общий поток. Но куда жалкому человечишке, прожившему всего два десятка лет с небольшим хвостиком. Внутренний резерв, почти полностью опустошённый для атаки, мгновенно заполнился. И в этот момент. В момент, когда сознание начало уплывать, последовал новый удар. Сокрушительный удар по самому хаосу.