— Правда?! Тот самый, ты уверена? — Нет, потому что их там как минимум два. Один возле дач, другой — по дороге на станцию. — А что за дачи? — Несколько новорусских домов, в которых никто не живет. — Как это — никто? Не может быть… Ты говорила с Гулиным? Про куст сказала? Женя махнула рукой. — Он там был раньше нас… — Ты ездила с Митей? — Ну да… — Видишь, получается, что Гулин вовсе не такой дурак, как ты думала… — сказала Татуся и едва заметно покраснела. — Что он сказал? — Сказал, что дома построены в начале девяностых, что тогда люди вкладывали деньги в такие постройки… Что человек, у дома которого растет этот несчастный куст, с тех пор так разбогател, что этот дом перестал представлять для него интерес… Теперь он отдыхает в других, более привлекательных местах… К тому же в момент похищения его даже не было в стране. В общем — ничего… — Погоди. Совершенно не обязательно, чтобы похититель был именно из того дома, где куст. Женя вздохнула. — В том-то и дело… Татуся помолчала и нерешительно спросила: — Ты слышала, что убили Хинштама? — Кажется. — А что было у Гришаковой? Ты мне так и не рассказала… — Что рассказывать? Ничего интересного — светский треп. — Светский треп — о чем? — Не помню. Ни о чем. — И все-таки? — Например, она попросила меня придумать название для детского модельного агентства… — Это еще зачем? — Затем, что она собирается таковым обзавестись. Даже предложила мне оформить офис. И придумать название. Татуся фыркнула: — И что ты ей посоветовала? — Татка, отстань! Как я могла посоветовать это назвать? «Мечта педофила»? «Кошмар Свидригайлова»? Татуся засмеялась, но, заметив, что Женино лицо исказилось судорогой, быстро проговорила: — Она, небось, и не знает, кто такой Свидригайлов… — Думаю, знает, — сквозь зубы проговорила Женя. — Она производит впечатление вполне нормального человека… — Тогда почему ты не попросила ее о деньгах, как собиралась?.. — Во-первых, мне до сих пор никто не позвонил, и не факт, что позвонит. Во-вторых, я хотела сперва посмотреть на нее… — Хорошо, посмотрела. Вывод?.. — Я же говорю, она вполне ничего… Она, например, с сочувствием говорила о какой-то своей подруге-модели, которая родила и… Женя внезапно замолчала и безумными глазами уставилась на Татусю. — Которая родила… И что, Женя? — Татка, подожди, молчи! Дай подумать! Ты помнишь, ты читала мне журнал, в котором было написано про эту модель… Оксану… как ее? Где он? Женя вскочила и заметалась по комнате. — Оксану? — переспросила Татуся, с недоумением следя за ней взглядом. — Ты что, забыла? Модель, которая что-то там рассказывала про свою интимную жизнь… Ты еще называла ее русской… этой, как ее… — Женя пощелкала пальцами. Татуся вытаращила глаза. — Ты имеешь в виду Оксану Кульбиду? — Да! Кульбиду! Точно! — Во-первых, не журнал, а газета. Во-вторых, зачем тебе? — Татка, прошу тебя, очень нужно! Постарайся вспомнить, где он. Ты же его читала совсем недавно! Женя так разволновалась, что у нее затряслись руки. — Может, в коридоре? — растерянно проговорила Татуся, и они обе кинулись к тумбочке, на которой лежали предназначенные на выброс бумаги. — Это программа… Это не то… не то… Боюсь, что я ее выбросила… Я же не знала, что она тебе понадобится! Что с тобой? Ты такая бледная. Тебе нужна именно газета или статья про Оксану? — Статья. Меня вдруг осенило — там же была фамилия ее спонсора или любовника… как там его… Случайно не помнишь? — Прекрасно помню — Барсуков. Женя ахнула. — Это точно? Ты уверена? Именно Барсуков? — Ну да. Игорь Александрович Барсуков. Зачем тебе? Можешь объяснить? — Могу. — Женя перевела дыхание. — Только дай мне сигарету и не говори, что я сумасшедшая. Татуся протянула ей пачку сигарет и зажигалку. — Хорошо, не скажу. Ну? Медленно, взвешивая каждое слово, словно проверяя себя, Женя начала объяснять. — Гулин сказал, что один из домов — там, в Лужках — принадлежит Барсукову Игорю Александровичу. — Тому самому, ты уверена? Может, это другой? — Таких совпадений не бывает. Подожди, не перебивай, я и так еле соображаю. Так вот, Гришакова — она тоже модель — эту Оксану знает. Она сказала, что три года назад та родила дочь и до недавнего времени скрывала ее ото всех… — Скрывала? — переспросила Татуся. — Зачем? Женя досадливо поморщилась. — Не знаю. Я не очень-то вникала во все это — мне было все равно… Вроде затем, что этого требовала ее сложная профессия… — Ерунда какая-то… — Вот именно… Но не в этом дело. Дело в том, что один из этих кустов растет у дома Барсукова, а Барсуков, если ты не ошиблась, любовник Оксаны… У Жени от волнения дрожали губы, и Татуся с испугом следила за ней. — Я не ошиблась. Но… что ты хочешь сказать? Что это она? Или он? Что ее дочь, которую она прятала, — это Маша?! — Я понимаю, звучит абсурдно, но тебе не кажется, что в этой истории слишком много совпадений? — Каких? — Боже мой, Татка, неужели ты не видишь? Дача этой несчастной преподавательницы находится рядом с домом Барсукова. А Барсуков — любовник Оксаны. А Оксана три года якобы не видела свою дочь. Неужели этого мало?