Закуток, в котором я его жду удален от основного входа, с задней стороны здания. Выбрала это место, потому как прохожих здесь практически не бывает. — И?! Кирилл вырастает из ниоткуда, вставая четко напротив. Немного опешив от неожиданности, тушуюсь. — Здравствуй. — Чего хотела?! Он даже не смотрит на меня, хотя я не такой реакции ожидала. — Поговорить о прошлом…— честно признаюсь: — Как понимаю, есть вещи обо мне, которых я даже не знаю. Он резко переводит взгляд, усмехаясь со своим привычным высокомерием. — И позволь спросить, при чем тут я?! — Может быть ты раскроешь мне карты? С Ризановым общение у нас не ладится… — играю правдой, пытаясь прочесть хоть какие-либо ответы. Он смеется, неискренне и фальшиво. — То есть со мной вдруг ты пообщаться захотела?! Не понимаю постановки вопроса. — Насколько я помню, ты был как раз против общения. — Я был против, а ты, значит, нет?! — подходит ближе: — Думаешь я не понимаю, что ты делаешь? Увы, Никандрова, ты хреново играешь! — Наверное ты прав, пьедестал у тебя и твоего друга. — улыбаюсь: — И все же, ваша игра в прошлом шла на оба фронта?! Фраза ставит его в тупик. — Что?! — Ну как… решили с Ризановым повеселиться, нашли наивную дурочку и вуаля, ваша скучная богатая жизнь заиграла красками! — даже жестикулирую для правдоподобия. — Ты очевидно, как была глупа, так и осталась. — ухмыляется он: — Твой Ризанов воем выл от того, что его скромная душечка кувыркалась с другим! — триумф в глазах видно невооруженным глазом. Он прямо питается тем, что он якобы сейчас на коне. — Душечка, которая с ничего, получила бы империю за то, что видимо трахается как-то иначе! Рука не выдерживает и сама собой тянется к его лицу. Звук пощечины тонет среди шума улицы. Он сверкает глазами, потирает щеку и ухмыляется, будто ему нравится выводить людей. — Ты меня совсем не знаешь, Кирилл! — цежу сквозь зубы: — Это зависть или ревность твоего раненого обиженного мальчика, м?! — я даже чуть подаюсь вперед от переполняющих меня эмоций: — А циничный ловелас удобная маска, которую ты каждый день надеваешь, пряча этого бедолагу! Но ты не переживай, покажи его, может быть хоть кто-то пригреет малыша! — сарказм так и сочится между слов, а его лицо мрачнеет. Он оглядывается по сторонам, разминая шею, и делает шаг ближе ко мне. — Слышишь, мразь, я не он! Не посмотрю, что ты баба! — цедит с неприкрытой яростью. — Вы оба, знаешь ли, не пример для подражания…— усмехаюсь: — Но понятно, плевать на меня. Только, Абрамов, ты предал человека, которого называл братом, внутри ничего не происходит от понимания этого?! — последняя фраза из всего этого самая правдивая. Я говорю откровенно то, что думаю, с разочарованием смотря в налитые злостью глаза. Очевидно, это еще больше его раздражает. Проводит рукой по волосам, и кажется я даже слышу рык. — Не я первый это начал! — сквозь зубы отвечает, а для меня это уже что-то. — Не поделили очередную жертву?! — фальшиво усмехаюсь, а Кирилл тем временем резко вскидывает взгляд в мои глаза. Что-то в этом настораживает, и я вопросительно вздергиваю бровь. — Как же ты наивна, Вероника…— выдает чуть ли не с брезгливостью. — Хочешь сказать, что Артур и с тобой поигр… — Даже сейчас, до сих пор ты произносишь его имя с придыханием… — перебивает меня, а у меня мгновенно расширяются глаза. Смотрю на него, думая, что мне определенно померещилось. Вряд ли эти слова что-то значат. Просто даже теоретически невозможно. — Зачем это все было? Тебе стало легче? — тихо спрашиваю, качая головой. Знаю, что не должна проявлять и долю оправдания, быть настолько ранимой перед ним, но я действительно хочу понять, чтобы отпустить. Что я сделала конкретно этому человеку, раз он так поступил… — Их семья доставила мне немало хлопот. — вдруг выдает он: — Я выставил счет. — снисходительно усмехается. — Так все это…месть Ризанову?! С изумлением ищу в глазах каплю раскаяния, хоть и осознаю, это бесполезное дело. — Можешь называть, как хочешь. Но ты права, он был моим другом, только не помню когда. Боже! Он говорит с таким холодом и циничностью, что в голове не укладывается. Как можно говорить так о человеке, с которым вы с детства вместе. Сколько я в свое время слышала историй от Артура, где они еще мальчишками стояли друг за друга горой. — Ладно, даже если и так, то причем здесь я?! — Хм…— пожимает плечами: — Ты расходный материал. Слышать это не так больно, больше шокирует несправедливость и подлость. По Абрамову всегда было видно, что он пойдет по головам, но что опустится настолько низко… Можно позавидовать его устремленности, ждать несколько лет, прежде, чем осуществить свой гнусный план. — Благодаря тебе эффект был даже лучше, чем я ожидал! — снова смеется, довольный собой. — Кирилл, тебе надо лечиться. — выдаю единственную фразу, которая крутится на языке. — Забыл тебя спросить! Довольна фактами?! — усмехается: — И теперь, что ты будешь делать со всей этой информацией?! — в миг становится серьезным, что невольно ждешь подвоха. — Ничего, Абрамов. — качаю головой, понимая, что человека уже ничего не спасет: — Мой путь давно разошелся с вашим, и эти подковерные игры присущи только вам троим. — улыбаюсь: — Так что, можешь не волноваться. — Я и не волнуюсь, Никандрова! Твое домашнее видео я хоть и сохранил, но даже, если его отдать на проверку подлинности, никто и не заметит склейки. — прямо наслаждается эффектом. Смакует так, что становится до жути обидно. — Какое видео?! — То самое, в моем доме! — улыбается, видя как меня буквально душит осознание. Вот о чем говорил Артур! Боже! Что ж они за люди?! С неверием смотрю на того, кто это все подстроил и чувствую отвращение вперемешку с клубящимся сожалением. Мне их жаль, верно это единственная эмоция, которую я отчетливо чувствую. И, как бы ни было, ничью вину это не умаляет, наоборот лишь добавляет… Моя в том, что видимо не показала масштабы своих чувств. Его в том, что допустил такую мысль обо мне, и отплатил, видимо, той же монетой. Вина Панкратовой в том, что не побрезговав мужчиной подруги, легла в его постель. Конечно, фактически, это он оказался в ее постели, но сути не меняет. А Абрамов виноват в том, что его какая-то месть задела жизнь других людей. — Надеюсь, что ты доволен собой. Можешь считать это достижением своей жизни. — отвечаю спустя несколько секунд: — Полагаю, именно поэтому ты одинок. Потому что ни один человек не захочет быть рядом с таким, как ты. Можешь оскорблять меня сколько угодно, только это не изменит того факта, что ты никому не нужен… А если обо всем узнает Ризанов, то и его не останется, враг ли он, друг, неважно. Ты просто будешь один влачить свое гнилое существование. Он вроде делает вид, что не слушает, но не затыкает и не перебивает. А значит, я спокойно бью в точку. Если бы я оскорбляла и играла, то пылал бы яростью, как в начале. Но сейчас он видит, что я искренна, и полагаю, все таки слышит мои слова. — Поэтому, Кирилл, я желаю тебе счастья. Даже если эти короткие моменты ты получаешь на бедах других людей. Но поверь, заплатить придется тебе. Несмотря на те счета, которые якобы выставляешь ты…расплата будет долгосрочной и трехкратно хуже, чем ты можешь себе представить. — Философом заделалась, когда грохнулась на сцене?! — со скепсисом надменно звучит. — Не заделалась. — печально поджимаю губы: — Я слишком многим расплатилась за то, что позволила себе поверить вам. — Подумаешь, замуж не вышла! — смотрит на меня, как на дуру: — Не делай трагедию, Никандрова! Отвечать на это бессмысленно, вряд ли это подобие человека поймет о чем я. — Полагаю, свои ответы я услышала… — А вот я не закончил. — жестко высекает он, останавливая меня. С вопросительным взглядом смотрю на него. Становится очень не по себе. — Ты уедешь. — чеканит уверенно. А мое удивление только возрастает. — Интересно с чего?! — моя очередь со скепсисом смотреть на него.