*** У одного из них голос был басовитый, глубокий и гулкий. Когда он говорил, латунная труба даже вибрировала. — Ну вы и сморкаетесь, Скеллен. Где это вы так простудились? И когда? — Не стоит об этом, — ответил простуженный. — Вцепилась, проклятая хвороба, и держится, то отпустит, то снова схватит. Даже магия не помогает. — Может, есть смысл сменить магика? — послышался другой голос, скрипучий, будто заржавленные дверные петли. — Вильгефорц пока что не может похвастаться особыми успехами. Вот что, мне кажется… — Давайте не будем, — вступил в разговор кто-то, говоривший с характерным затягиванием слогов. — Не для того мы съехались сюда, в Туссент. На край света. — На паршивый край света! — Этот край света, — сказал простуженный, — единственная известная мне краина, у которой нет собственной службы безопасности. Единственный уголок империи, не нашпигованный агентами Ваттье де Ридо. Все считают здешнее вечно веселое и полупьяное княжество опереточным, и никто не принимает всерьез. — Такие «уголки», — сказал затягивающий слоги, — всегда считались и были раем для шпионов и любимым местом их встреч. А потому притягивали и контрразведку, и агентов, и всяческого рода соглядатаев и подслушивателей. — Возможно, так было раньше. Но не в эпоху бабьего засилья, которое тянется в Туссенте почти сотню лет. Повторяю, мы здесь в безопасности. Здесь нас никто не найдет и не подслушает. Мы можем изображать из себя купцов, спокойно обговорить весьма животрепещущие также и для ваших княжеских милостей проблемы. Для ваших личных благ и латифундий. — Я презираю все личные блага, вот что! — возмутился скрипучий. — И не ради личного я сюда явился! Меня волнует исключительно благо империи. А благо империи, милостивейшие государи, это — крепкая династия! Ибо несчастьем и огромным злом для империи будет, если на трон усядется какой-нибудь гнилой плод паршивой крови, потомок физически и душевно больных северных корольков. Нет, господа! На это я, Ветт из де Веттов, клянусь Великим Солнцем, не буду взирать в бездействии! Тем более что моей дочери уже было почти обещано… — Твоей дочери, де Ветт? — зарычал гулко-басовитый. — А что тогда говорить мне? Я, который поддержал сосунка Эмгыра еще тогда, в борьбе против узурпатора? Ведь именно из моей резиденции кадеты отправились штурмовать дворец! А еще раньше что? Именно у меня он прятался! Еще будучи мальком, он лакомо поглядывал на мою Эйлан, улыбался, комплименты расточал а за гардиной, я-то знаю, сиськи ее тискал. А теперь что? Другая императрица? Такой афронт? Такая обида? Император Вечной Империи выше дочерей древних родов ставит приблуду из Цинтры? А? Сидит на троне по моей милости и мою Эйлан отвергать смеет? Нет, этого я не потерплю! — И я тоже! — крикнул очередной голос, высокий и возбужденный. — Мною он тоже пренебрег! Ради цинтрийской приблуды бросил мою жену! — По счастливой случайности, — проговорил человек, затягивающий слоги, — приблуду отправили на тот свет. Что следует из сообщения господина Скеллена. — Я внимательно выслушал сообщение господина Скеллена, — сказал скрипучий, — и пришел к выводу, что из него не следует ничего, кроме того, что приблуда исчезла. Если же исчезла, значит, может объявиться вновь. С прошлого лета она исчезала и возникала неоднократно! Ведь так? Да уж, ничего не скажешь, господин Скеллен, разочаровали вы нас весьма, вот что! Вы и ваш чародей Вильгефорц. — Не время сейчас об этом, Иоахим. Не время оскорблять друг друга и обвинять. Вбивать клинья в наше единство. Мы должны быть монолитны и едины. И решительны. Ибо не имеет значения, жива цинтрийка или нет. Император, единожды безнаказанно оскорбивший и унизивший древние роды, будет это делать и дальше! Нет цинтрийки? Ну, так через несколько месяцев он представит нам императрицу из Зеррикании или Зангвебара! Нет, клянусь Великим Солнцем, этого мы не допустим! — Не допустим, и все тут. Верно говоришь, Ардаль! Род Эмрейсов не оправдал ожиданий, и каждый день, который Эмгыр просидит на троне, приносит вред империи, вот что. А ведь есть, есть, кого на престол возвести. Юный Воорис… Послышался громкий чих, затем чихавший трубно высморкался и сказал: — Конституционная монархия. Самое время учредить конституционную монархию, прогрессивный режим. А потом — демократию… Власть народа, стало быть… — Император Воорис, дорогой Стефан Скеллен. Воорис, который возьмет в жены мою Эйлан либо одну из дочерей Иоахима. И тогда я — Великий Коронный Канцлер, де Ветт — фельдмаршал. Вы же, Стефан, — граф и министр внутренних дел. Разве что как приверженец какого-то там народа откажетесь от титула и должности, а? — Оставим в покое исторические процессы, — примирительно сказал простуженный. — Их все равно не удержать в узде. На сегодня же, ваша милость Великий Коронный Канцлер аэп Даги, если у меня и есть какие-то возражения относительно принца Воориса, так в основном потому, что это человек с железным характером, гордый и несгибаемый, на которого нелегко будет влиять. — Если мне будет дозволено кое-что подсказать, — проговорил тот, что затягивал слоги, — у принца Воориса есть сын, малыш Морвран. Этот кандидат значительно лучше. Во-первых, у него более основательные права на престол как по мечу, так и по кудели. Во-вторых, это ребенок, за которого править будет регентский совет. То есть мы. — Глупости! Справимся и с отцом! Отыщется способ! — Подсунем ему, — предложил возбужденный, — мою жену! — Погодите, граф Бруанне. Сейчас не время. Господа, советоваться надо о другом, вот что. Я хотел бы заметить, что Эмгыр вар Эмрейс пока еще на троне. — А как же, — согласился простуженный, трубя в платок. — Правит и живет, чувствует себя прекрасно как телом, так и умом. Второе особенно не следует подвергать сомнению после того, как он вытурил вас обоих из Нильфгаарда вместе с теми войсками, которые могли быть вам верны. Тогда как же вы собираетесь осуществлять переворот, любезный князь Ардаль, ежели в любой момент вас могут послать в бой во главе Группы Армий «Восток»? Да и князю Иоахиму тоже, пожалуй, пора присоединиться к своим войскам при Специальной Оперативной Группе «Вердэн». — Оставь колкости при себе, Стефан Скеллен. И не корчи рожиц, которые только в твоем понимании делают тебя похожим на твоего нового принципала, чародея Вильгефорца. К тому же учти, Филин, что если Эмгыр что-то подозревает, так виной тому именно вы. Ты и Вильгефорц. Признавайся, вы хотели поймать цинтрийку и торговать ею, включив это в цену милости Эмгыра? Теперь, когда девушка мертва, торговать нечем, верно? Эмгыр разорвет вас лошадьми, вот что. Не сносить вам головы, ни тебе, ни чародею, с которым ты связался вопреки нам! — Никому из нас не сносить головы, Иоахим, — вставил бас. — Надо взглянуть правде в глаза. Наше положение ничуть не лучше, чем у Скеллена. Ситуация сложилась так, что все мы оказались на одной телеге. — Но усадил нас в эту телегу именно Филин! Мы собирались действовать скрытно, а теперь что? Эмгыр знает все! Агенты Ваттье де Ридо разыскивают Филина по всей империи! А нас, чтобы отделаться, вар Эмрейс отослал на войну, вот что! — Как раз это-то меня и радует, — проговорил тот, что растягивал слоги. — Этим бы я и воспользовался. Затянувшейся войной, уверяю вас, все уже сыты по горлышко. Армия, простой люд, а прежде всего купцы и предприниматели. Сам факт окончания войны будут приветствовать по всей империи с огромной радостью, независимо от того, как она окончится. А ведь вы, господа, командуя армиями, можете на результат войны повлиять, я бы так сказал, не отходя от своего штандарта. Ведь в случае успешного завершения военного конфликта вас увенчают лаврами победителей! А в случае неудачи вы сможете выступить в качестве посланцев Провидения, сторонников переговоров, поборников справедливости, положивших конец кровопролитию! — Правда, — сказал после недолгого молчания скрипучий. — Клянусь Великим Солнцем, это правда. Вы верно рассуждаете, господин Леуваарден. — Эмгыр, — проговорил бас, — отправив нас на фронт, тем самым накинул себе удавку на шею. — Эмгыр, — сказал возбужденный, — еще жив, дорогой князь. Жив и чувствует себя прекрасно. Не следует делить шкуру неубитого медведя. — Не следует, — поддержал бас. — Сначала медведя надобно убить. Молчание затянулось. — Итак, покушение. Смерть? — Смерть. — Смерть! — Смерть. Вот единственное решение проблемы. У Эмгыра есть сторонники, пока он жив. Стоит Эмгыру умереть, и нас поддержат все. На нашу сторону встанет аристократия, потому что аристократия — это мы, а сила аристократии в солидарности. Нас поддержит значительная часть армии, особенно та часть офицерского корпуса, которая припомнит Эмгыру чистки после содденского поражения. И на нашей стороне будет народ. — Ибо народ темен, глуп, и им легко манипулировать, — закончил, высморкавшись, Скеллен. — Достаточно крикнуть: «Уррра!», произнести пламенную речь со ступеней сената, открыть тюрьмы и скостить налоги. — Вы абсолютно правы, — произнес затягивающий слоги. — Теперь я понимаю, почему вы так ратуете за демократию. — Предупреждаю, — заскрипел тот, кого называли Иоахимом, — что так гладенько у нас дело не пройдет, господа. Наш план предусматривает смерть Эмгыра. А не следует закрывать глаза на то, что у Эмгыра много приверженцев, в его распоряжении корпус внутренних войск, у него фанатично преданная гвардия. Непросто будет пробиться сквозь ряды бригады «Импера», а она — нечего себя обманывать — будет драться до последнего бойца. — И здесь, — заявил Стефан Скеллен, — нам предлагает свою помощь Вильгефорц. Нам не придется осаждать дворец или пробиваться сквозь ряды «Имперы». Все сделает один террорист, владеющий практической магией. Да. Как это случилось в Третогоре перед самым бунтом магиков на Танедде. — Король Радовид Реданский? — Так точно. — У Вильгефорца есть такой террорист? — Есть. Чтобы доказать, что мы полностью вам доверяем, господа, я назову этого террориста. Чародейка Йеннифэр, которую мы держим в узилище. — В узилище? Но говорят, Йеннифэр — сообщница Вильгефорца. — Она его пленница. Заколдованная и загипнотизированная, запрограммированная как голем, она осуществит покушение. А затем покончит жизнь самоубийством. — Что-то не очень мне по душе заколдованные ведьмы, — сказал тягучий, из-за явной неприязни еще более растягивая слоги. — Лучше был бы герой, пламенный идейный мститель… — Мстительница, — оборвал его Скеллен. — Она подходит как нельзя лучше, господин Леуваарден. Йеннифэр будет мстить за зло, причиненное ей тираном. Эмгыр преследовал и довел до смерти ее воспитанницу, невинное дитя. Этот жестокий самодержец, этот извращенец, вместо того чтобы заботиться об империи и народе, преследовал и истязал детей. За это его настигнет рука мстителя… — Я считаю, — пробасил Ардаль аэп Даги, — это прекрасно. — Я тоже, — проскрипел Иоахим де Ветт. — Отлично! — возбужденно рыкнул граф Бруанне. — Да покарает рука мстителя тирана и вырожденца за совращение чужих жен! Пусть свершит правое дело десница справедливости! Отлично! — Еще одно, — протянул Леуваарден. — Чтобы доказать, что вы, господин граф Скеллен, полностью нам доверяете, сообщите, пожалуйста, где сейчас пребывает господин Вильгефорц. — Господа… Я… Я не имею права… — Это будет гарантия. Поручение в искренности и приверженности делу. — Не бойся предательства, Стефан, — добавил аэп Даги. — Никто из присутствующих не выдаст, как бы парадоксально это ни звучало. При других обстоятельствах, возможно, меж нами и нашелся бы человек, который захотел бы купить себе жизнь, выдав остальных. Но все мы прекрасно знаем, что предательством не купим ничего. Эмгыр вар Эмрейс не прощает. Он просто не умеет прощать. Вместо сердца у него осколок льда. И поэтому он должен умереть. Стефан Скеллен колебался недолго. — Ну, хорошо, — сказал он. — Пусть это будет доказательством моей искренности. Вильгефорц скрывается в… *** Ведьмак, сидевший у раструба, до боли сжал кулаки. Напряг слух. И память. ***