— Господин? — внезапно подал голос Гржак, и Фердинанд запоздало вспомнил, что закончил здесь далеко не все свои дела. Махнув помощникам, чтобы те начинали расставлять вокруг Чаши запирающие артефакты, король приблизился к Гржаку и покровительственно похлопал его по плечу: — Ты хорошо поработал, маг Тьмы! Но достойный труд требует достойной награды. — Фердинанд хищно усмехнулся, а вернувшийся к нему на грудь медальон сверкнул белизной. — Знаю, ты и сам способен дорасти до нового ранга, но зачем рвать жилы там, где можно принять руку помощи? На последних словах король ткнул пальцем в чародейские регалии. Символ Взгляда Мертвого тут же поплыл, меняясь, пока не трансформировался в узор из скрещенных рогов. А Гржак, одномоментно поднявшийся на очередную ступеньку в иерархии магов Тлантоса, упал на колени и закричал, не в силах терпеть терзающую тело боль. — Это тебя займет надолго. — Фердинанд с деланым сочувствием поцокал языком и, оглянувшись на суетящихся служек, едва ли не бегом покинул комнату с Чашей. Гржак и недавно проведенный ритуал были забыты. Стрелой промчавшись через коридоры, переходы и лестницы пирамиды, правитель Тлантоса ворвался в свой кабинет и рухнул в кресло. Пальцы его все так же сжимали перстень с доказательством подлости Маллореана, а в голове крутились варианты письма к показавшему зубы Нолду. Дико не хотелось пресмыкаться и просить, но нынешнее положение не оставляло ему ничего другого, кроме как терпеть и прогибаться под волю островитян. Час расплаты был близок, но пока… пока король Фердинанд должен скулить о пощаде и умолять прекратить варварское уничтожение своих подданных. — Итак, сначала надо выразить соболезнования семьям погибших в Муаре и всем гражданам Нолда. Расписать, как сочувствуем и скорбим… Потом… потом перейти на наказание невиновных, — принялся вслух рассуждать Фердинанд. — Да, именно так: невиновных! И тут же предложить прочитать память камня в перстне… Без предисловий и лишних объяснений, пусть сами разбираются, что там и как! — Король задумчиво покивал и добавил: — Ну и, разумеется, ни слова про Гиркал! Словно и не было его никогда. Мол, зачем обращать внимание на такую малость?! От своих же собственных мыслей в груди Фердинанда вновь загорелся огонь обиды и злости. Злости такой силы, что она затмевала собой мир вокруг. Повелитель Тьмы и Смерти, которому сами боги велели уметь сохранять холодный разум в любых ситуациях, словно проваливался в какую-то шахту, на дне которой плескалась жажда разрушения. И все, чего ему хотелось, это прекратить сопротивление и уступить напору кровожадного безумия. Беззвучно хватая ртом воздух, Фердинанд рванул тугой ворот и, найдя взглядом недавно появившуюся в его кабинете клетку с семейством декоративных шуш, приказал сердечкам несчастных зверьков остановиться. В тот же миг пушистые тельца покинула жизнь, и король ощутил, как к нему возвращается способность соображать. — Интересно, это я сам по себе такой буйный или это последний подарочек от лича? Придется разобраться, — пробормотал Фердинанд ошеломленно, попутно вытирая выступивший на лбу пот. Мысль, что «заразился» от немертвого колдуна его безумием, откровенно пугала. — Нам таких сюрпризов не надо… — С сожалением посмотрел на убитых шуш, покачал головой, затем вздохнул и решительно добавил: — Ладно, разберемся. Но сначала — письмо! В конце концов, он — король. И не пристало монарху ставить дела личные поперек дел государственных. Как бы ему ни хотелось обратного. ГЛАВА 3 По итогам седмицы, прошедшей после его возвращения в Старый Гиварт, К’ирсан Кайфат мог смело утверждать две вещи — что его власть тверда как никогда и что враги хитры, безжалостны и всегда наготове, ожидая любых проявлений слабости. И если второе утверждение для короля давно уже стало прописной истиной, учитываемой при планировании абсолютно всех шагов как внутри страны, так и за ее пределами, то первое оказалось пусть предсказуемым, но от того не менее приятным подарком. Ну а как иначе, если выстроенная система власти показала свою жизнеспособность не просто в отсутствие К’ирсана, а во время самого настоящего дворцового переворота. Кое-кто из соратников пытался говорить о бунте, но король был с ними не согласен. На бунт попытка отдельных представителей дворянства и высшей аристократии занять оставленный без присмотра трон совершенно не тянула, а вот на переворот вполне. Тщательное расследование, поставившее на уши весь высший свет столицы Западного Кайена, показало, что заговорщиков было немного — всего полтора десятка членов родовитых семей, в свое время принявших сторону Кайфата, а теперь вдруг возжелавших взять власть в свои руки. Останься К’ирсан в Старом Гиварте, и никакого переворота бы не было. Дураки открыто идти против короля-мага в Западном Кайене давно перевелись, а потому знать все так же прятала бы свое недовольство под раболепными улыбками, выжидая удобного случая для удара в спину. Так что Кайфат в какой-то мере сам стал причиной случившегося. Он, а еще некие безымянные друзья Западного Кайена, от которых за версту несло Длинноухими, сообщившие всем заинтересованным лицам об устранении грозного государя и своей безоговорочной поддержке в удалении от власти его сторонников. Пожелание главного защитника идеалов Добра и Света упало на благодатную почву, и высокородные дураки ринулись бороться с наследием тирана. Одни занялись агитацией в расквартированных в столице кавалерийских частях, другие нанесли визит в Корпус магов, а третьи… третьи додумались сунуться к Руорку. Последним повезло меньше всего. Если первые и вторые умерли легко и быстро — кто-то от меча Терна, кто-то от магии Лансера, — то попавших в лапы фанатиков ордена Владыки можно было смело записывать в мученики. Даже К’ирсан, немало повидавший на своем веку, содрогнулся, когда ему показали то, что осталось от смутьянов, что уж говорить про остальных. И если бы не усилия остальных соратников, Руорк Неистовый в поисках мятежников залил бы столичные улицы кровью. И это была бы совсем не фигура речи. Дошло до того, что К’ирсана, разъяренного предательством Мелисандры и жаждущего смерти врагов — и это несмотря на все попытки взять себя в руки и успокоиться, — дворяне Старого Гиварта встретили как спасителя от кровавого безумия его последователей! — …Таким образом, можно смело утверждать, что нам удалось установить личности всех заговорщиков, их лидеров и проследить связи с тайными службами… э-э-э… враждебных трону государств, — устало закончил Щепка, подводя итог расследованию провалившегося переворота, и выжидательно уставился на короля. Особый антураж докладу придавала окружающая обстановка. Король-чародей, его личный ученик, Верховный маг, Верховный шаман, генерал Шипов и сам глава тайной службы находились в комнате для допросов. А у стены за спиной Щепки в заговоренных оковах и с ног до головы изрисованный магическими печатями сидел Светлый эльф. — Чиро, а что с поддержкой мятежников среди членов Королевского совета? — мрачно уточнил К’ирсан, которого вся суета вокруг заговора утомила не меньше, чем подчиненных. Щепка пожал плечами: — Увы, Владыка. Все, что удалось найти, это лишь намеки на некие симпатии к смутьянам со стороны первого министра. Но не более того. Подозрения в том, что именно через грасс Тареса агенты… иностранные агенты вышли на участников заговора, так и остаются лишь подозрениями генерала Храбра. — Дерьмо тролля, Щепка! Тьфу… Кунише! Какие еще подозрения?! Да Янек это, Янек! — вдруг взорвался Храбр, до того с мрачным видом отмалчивающийся в углу. — Твое колдунство, да как же так?! Сколько его знаю, он постоянно с высокородной братией шашни крутит. Всегда в курсе всех их делишек. Так что даже если он и не участвовал в подготовке переворота, то знать о нем был обязан. — Генерал… — начал было Кунише, но К’ирсан его остановил: — Обязан, не обязан… Храбр, давай не будем опускаться до примитивной резни всех, на кого только может упасть подозрение. Так последних сторонников растеряем, — с холодком в голосе сказал Кайфат. — В конце концов, Янек грасс Тарес хороший управленец, найти ему замену будет непросто. Так почему бы не дать человеку шанс исправиться? Ведь всякий может оступиться. — Он со значением покосился на Щепку, заставив того моментально вспотеть. — Ну а чтобы министр не посчитал, что ему удалось ускользнуть от королевского внимания, Чиро отправит ему копию этого доклада. И в конце под вопросом будет стоять фамилия Тарес. Если главу тайной службы слова К’ирсана полностью удовлетворили и он лишь молча поклонился, то Храбр был явно настроен продолжать спор. Генерал даже раскрыл рот для очередной гневной реплики, но был прерван Гхолом. Невысокий ург, до того хлопотавший вокруг поникшего эльфа, вдруг повернулся к своему господину и громко сообщил: — Хозяин, эта пища рыкача очнулась! Вторя гоблину, Светорожденный пошевелился и застонал, а затем и вовсе поднял голову и обвел собравшихся мутным взглядом. Сейчас он совсем не походил на того лощеного мага и воина, которым его помнил К’ирсан. Теперь Длинноухий больше напоминал грязного дикаря откуда-нибудь из пустыни Залимара, привезенного на продажу на рабский рынок в Иссоре. Кайфат сам не заметил, как покинул свое место и оказался подле Перворожденного. Бегло осмотрел печати на теле пленника, проверил целостность кандалов и с каким-то жадным любопытством принялся изучать его лицо. — Чего пялишься, смертный?! — с ненавистью прошипел Светлый эльф. — Ты хоть понимаешь, какие муки тебя ждут за гибель моих братьев и мое пленение? Понимаешь?! — Не дождавшись от Кайфата никакой реакции, он перевел взгляд на сгрудившихся за спиной короля людей и обратился уже к ним: — А вы поним… — Заткнись, отродье хфурга! — рявкнул К’ирсан, от души врезав пленному магу по роже. И посмотрел на гоблина. — Что с его защитой? — Ничего не вышло, хозяин. Его разум полностью защищен от наших плетений и недоступен для духов Астрала. И я даже представить не могу, как они этого добились, — виновато развел руками Гхол. — Вот и я не представляю, — с досадой пробормотал К’ирсан. Защиту на разуме эльфийского чародея не получалось взломать уже седмицу, и Кайфат начал сомневаться, что это вообще возможно. Во всяком случае, с его знаниями и умениями. А значит… значит, следовало переходить к следующей стадии допроса. К пыткам. Но, несмотря на бушующий в его душе ураган ненависти ко всей этой подлой расе, опускаться до такого К’ирсану совершенно не хотелось. Да только разве есть у него выход? Зафиксировав эльфа заклинанием, К’ирсан принялся в быстром темпе нажимать у него на груди и животе активные точки. И каждое надавливание вызывало судорожный спазм сосредоточия магии в чревном плетении пленника. Он мучил не тело, он пытал саму его энергетическую сущность, вызывая все новые и новые пароксизмы боли. Причем такой сильной, что в какой-то момент Перворожденный не выдержал и принялся истошно орать. Впившись взглядом в глаза пленника, Кайфат принялся торопливо подбирать ключики к его разуму. Однако все было бесполезно. Черная стена в сознании Светорожденного даже под пыткой никак не желала разрушаться. И единственное, что удалось выловить, это образ самого К’ирсана и приказ на его уничтожение. — Тьма! — с ненавистью выдохнул Кайфат и отступил от эльфа. Все без толку! Столько надежд было связано с этим Длинноухим, и на тебе — призванный окупить все понесенные в Новом Гиварте потери «приз» на деле оказался пустышкой. К’ирсан с мрачной иронией порадовался тому, что оставил Руала наверху. Будь он здесь, и бушующий в сердце хозяина коктейль эмоций заставил бы зверька наброситься на пленника. — Что, червяк, не вышло у тебя ничего, да? — хрипло захохотал Светлый эльф. — Думаешь, разбудил кровь, да нахватался крох магии с барского стола, и все, стал повелителем Сил? Нет, червяк, этого мало. Не тебе соперничать в высоком Искусстве с народом, который узнал о магии, когда твои предки еще возились в грязи как свиньи. Не тебе! — Какие громкие слова. — К'ирсан присел перед Перворожденным на корточки и медленно стянул с лица маску. Взгляд пленника тут же прикипел к ужасному шраму на щеке. — Такие смелые и такие глупые. Да, я не смог добраться до твоей памяти. Не подсмотрел новых заклинаний, не узнал тайн Маллореана, не нашел секретов ваших союзников… Не страшно. Зато твоя казнь способна хотя бы немного утолить тот голод, ту жажду мести, что годами пожирает меня. Или ты думаешь, что, пережив Дыхание Леса, я не смогу создать для тебя нечто столь же изощренное? — Заметив, как на лице Длинноухого на мгновение мелькнула гримаса страха, король-маг с удовольствием рассмеялся: — О, вот таким ты мне нравишься. А после того, как полежишь и подумаешь о своем будущем, уверен, понравишься еще больше! Отдыхай… Хлопнув напоследок эльфийского чародея по плечу, К’ирсан поднялся и, кивнув соратникам, покинул допросную. Они были уже на полпути к выходу из подземелий, когда задумавшийся было Кайфат встрепенулся и требовательно протянул руку к идущему рядом Моксу: — Еще раз покажи тот камень, что привез гонец из Восточного Кайена. Верховный маг понятливо кивнул и вложил в ладонь короля прозрачный кристалл памяти. Короткое заклинание, и над верхней гранью возникла небольшая фигурка знакомого обоим Ханга Чес’сена. Эльф был облачен в явно церемониальный наряд, а волосы уложены в сложную прическу. Руки держал за спиной, а подбородок задирал так, словно считал себя центром вселенной. «Маг К’ирсан Кайфат, ныне известный как король Западного Кайена. Если ты не желаешь, чтобы в твою страну вторглись войска Объединенного Протектората во главе с лучшими воинами Маллореана, чтобы твой народ был разорен, города и села разрушены, а земля под ними перекопана с солью, ты должен привезти в город Дхар, что на границе с Харном, плененного тобой и незаконно удерживаемого мага Зулема Кар’сога. Сроку тебе на то три дня!» — со змеиными интонациями объявил фантом эльфийского посланника, после пошел волнами и исчез. — Владыка, может, не стоит сейчас обострять отношения с Маллореаном? Хотят они этого эльфа, так пусть забирают. Толку от него все равно никакого, — сказал Мокс, осторожно забирая у короля кристалл. — Обострять? Да куда уж еще больше, — хищно усмехнулся Кайфат. — У меня с ними и без того война. Будь у них такая возможность, они давно бы уже заявились сюда во главе «армии Света». Ну или, на худой конец, заслали несколько звезд убийц. Они же то комиссии шлют, то в Новом Гиварте ловушки устраивают. — Воспоминание о столице Восточного Кайена заставило К’ирсана нахмуриться и зло скрипнуть зубами. — Значит, им нужен повод, чтобы сделать все «по закону» и привлечь на свою сторону другие страны, — торопливо вставил Лансер. — Так зачем помогать им в этом? — Верно, незачем… — медленно повторил К’ирсан и повернулся к Верховному магу. От пришедшей в голову идеи губы сами собой начали растягиваться в усмешке. — Только и идти на поводу у Светлых тоже нет резона… Как думаешь, наши союзнички с Горха будут рады подарку? И у Мокса, наверное, впервые не нашлось ответа на столь простой вопрос… Предложение о передаче пленника ушло к М’Ллеур в тот же вечер, благо купец, на данный момент представлявший интересы Темных в Старом Гиварте, находился дома, а не в очередном торговом вояже. Несмотря на установившиеся торговые и личные связи, Темные эльфы не спешили открывать в городе официальное посольство, и для связи с ними приходилось прилагать определенные усилия. Разводить в послании политесы К’ирсан не стал, ограничившись лаконичным: «Рад был узнать, что кровожадный лич встретил достойного противника и отправился обратно во Тьму. С чем нас и поздравляю. А заодно предлагаю принять на постой вашего дальнего родственника Зулема Кар’сога». Всего парой фраз он ухитрился напомнить Темным о своей роли в устранении угрозы со стороны немертвого колдуна и предложил возобновить сотрудничество, начав его с передачи вражеского мага в руки дознавателей М’Ллеур. Об ответной благодарности ничего не говорилось, но она подразумевалась. Иносказанием же пришлось воспользоваться для конспирации. Кайфат, конечно, запечатывал все письма магией Истинного имени, но даже она не могла гарантировать абсолютную защиту от любопытных чужаков. Потому любая предосторожность была нелишней… Обычно ответ приходил через несколько дней, но не в этот раз. Перепуганный торговец уже утром примчался во дворец, ведя себя так, словно от успеха порученной миссии зависела сама его жизнь. Хотя кто знает М’Ллеур, может, и вправду зависела. Доставленное им послание содержало всего четыре слова: «Он нам нужен. Срочно!» Но не надо было быть провидцем, чтобы разглядеть притаившиеся за скупыми фразами эмоции. Сам того не ведая, К’ирсан оказал Темным весьма ценную услугу. Что не могло не радовать. Последующие события разворачивались с молниеносной быстротой. Еще до полудня пленника в закрытой карете и под усиленной охраной Шипов перевезли в порт, где его приняла на борт уходящая к берегам Горха двухмачтовая шхуна. После чего парусник тут же отчалил. На все про все ушло не более пары часов, а потому можно было надеяться, что агенты Маллореана — а в их присутствии в Старом Гиварте никто не сомневался — не успеют среагировать на такую активность. И корабль с магом Светлых в открытом море не будет ждать флотилия охотников. Параллельно с этим в город Дхар, не дожидаясь срока истечения ультиматума, отправился гонец с посланием для Ханг Чес’сена. Обычное письмо, заверенное королевской печатью, в котором отсутствовал даже намек на использование магии. Все в соответствии с дипломатическим протоколом, принятым в странах, признающих диктат Объединенного Протектората. Содержание также не нарушало никаких установлений. К’ирсан Кайфат, король Западного Кайена, отвергал все обвинения в нападении и удержании против его воли представителя благословенного Светом народа эльфов. Более того, он сокрушался, что подобная мысль вообще могла кому-то прийти в голову. Ведь правитель Западного Кайена известный борец с Тьмой и друг всех Перворожденных. И он искренне не понимал, чем мог навлечь на себя подобные подозрения, тем более сопровождающиеся столь страшными угрозами. Чтобы развеять последние сомнения уважаемого Чес’сена и руководства Протектората, К’ирсан спешил сообщить о том, что, по донесениям тайных агентов, Светлый эльф по имени Зулем Кар’сог попал в руки М’Ллеур и вывезен в Горх. Дальнейшая его судьба неизвестна. На этом письмо заканчивалось. Написание этого безукоризненно вежливого по форме и откровенно издевательского по сути текста заметно подняло К’ирсану настроение. За годы вражды со Светлыми он не раз сходился с ними в бою, но вот так поговорить, без риска в любой миг начать смертельную схватку, удалось впервые. И он воспользовался предоставленным шансом сполна, перенеся войну с полей сражений на листы бумаги. Ведь в иных ситуациях слова могут ранить больнее заклятия, а уж когда удается замаскировать их вежливыми оборотами и призывами к дружбе, то простой обмен ругательствами превращается в высокую дипломатию. В свете подобных рассуждений ответ Ханга Чес’сена: «Ты пожалеешь», выглядел как проявление слабости. Что не могло не радовать К’ирсана… Краткий всплеск хорошего настроения, последовавший за завершением расследования заговора против короны и разрешением ситуации вокруг эльфийского мага, быстро угас. И ему на смену пришла холодная злость, оставляющая разум чистым, но убивающая всякий намек на светлые чувства. Предательство Мелисандры ударило по К’ирсану много сильней, чем он мог себе представить. Безжалостный воин, выковавший характер в горниле сотен схваток, опытный маг, однажды уничтоживший своей волшбой небольшую армию, правитель целой страны, одним росчерком пера отправляющий на плаху любых противников власти, просто мужчина, у которого было немало любовниц, вдруг оказался уязвим перед одной-единственной женщиной. Да ладно женщиной, фактически эльфийкой! Нет, загнанные глубоко в сердце переживания никак не повлияли на его твердость духа, волю, способность мыслить и принимать решения. Просто и без того не славящийся добрым нравом король-маг характером стал похож на воителей из легенд и мифов Эпохи Войн. Тех самых, что знать не знали о проявлениях чувств и в погоне за Силой порой превращали себя в беспощадные машины смерти. Машиной К’ирсан пока еще не стал, но его аура ледяного спокойствия ощутимо давила на окружающих. Лучшим лекарством от тяжелых мыслей оказались дела и заботы. И без того часто забывавший об отдыхе король-маг окончательно превратился в трудоголика. Злого и требовательного как к себе, так и к окружающим. Что еще больше усилило его сходство с древними чародеями, которые, по легендам, жили и дышали поставленной целью, отказывая себе и другим в простых человеческих радостях. Соратники, само собой, роптали, но тихо и незаметно, страшась высказать недовольство К’ирсану в лицо. И молясь лишь о том, чтобы жажда деятельности повелителя когда-нибудь все-таки иссякла. Мокс и Терн пытались, правда, намекнуть Владыке, что не все вокруг двужильные и что от работы тирры дохнут, но К’ирсан вступать в дискуссию отказался. И без затей ткнул в заполонивших столицу гномов клана Черный Молот. Которые делом опровергали любые, самые фантастические представления прочих народов о работоспособности не только подземных коротышек, но и вообще смертных созданий. Нижний город, в котором гномы получили землю под застройку, преобразился за считаные седмицы. Среди покосившихся халуп из дерева и кирпича и немногочисленных двухэтажных зданий муниципальных служб вдруг появился целый квартал из новых домов непривычной глазу архитектуры. Полностью каменных, с высокими шпилями крыш, украшенных барельефами и статуями. Причем каждое строение было не сложено из камня, а словно бы… выплавлено? Выращено? Сами хозяева Порубежья называли свою технологию каменным литьем, что, на взгляд К’ирсана, звучало странно и дико, но было весьма близко по сути. Не вдаваясь в детали, сначала гномы строили огромные рунные круги и запитывали их магией. Затем в центре с помощью артефактов создавали подвалы или даже целые подземные этажи, раздвигая пласты земли, формируя стены и придавая им каменную твердость. На следующем шаге ставили опалубку для надземных построек и обкладывали ее камнями, которые прямо на глазах начинали плавиться и течь, формируя единую поверхность без щелей и стыков. В завершение гномы заранее подготовленными оттисками выдавливали в камне нужные им узоры и рисунки и убирали все лишнее. На этом все, дом готов. И пусть наличие столь совершенной технологии сильно облегчало гномам жизнь, работать им все равно приходилось на износ. Да, помогала магия, да, активно использовался десяток привезенных из дома пауков и ящеров-тяжеловозов, но мархуз побери!!! Когда Корпус магов начал помогать гномам с наполнением артефактов и рунных чар сырой Силой, те немедленно расширили масштабы работ и даже организовали ночные смены. Коротышки успевали везде. Подготовка проектов зданий, расчистка площадок, добыча камня в городских каменоломнях, разработка рунных заклинаний — мало ли занятий при строительстве? А ведь они еще успевали трудиться в своих кузницах и оружейных мастерских, развивали торговлю и активно готовились к выполнению королевского заказа на постройку укреплений на городских окраинах.