– Пока я нахожусь здесь, мой племянник пустит дело под откос, – пожаловался мужчина с необъятной талией. – Поменьше думайте об этом. Мы потому здесь и оказались, что слишком беспокоились о делах, – напомнил ему собеседник. Уэйнрайт огляделся и заметил Рика, того служителя, с которым беседовал чуть раньше. Вероятно, он уже проводил гостью и вернулся к работе. Сменив непромокаемый плащ на белый жакет, он разносил гостям воду в стаканах. Доктор продолжал улавливать обрывки разговоров. – Я приехал сюда из-за камней в почках, но с тех пор выпил столько воды, что мои почки, должно быть, утонули. Я бы что угодно отдал за стаканчик бренди с содовой. – …на будущий год собираются протянуть новую железнодорожную ветку от Брайтона… – …участок идеально подходит для загородного дома… Одежда доктора Уэйнрайта отяжелела от влаги. Он подошел к Рику и отвел его в сторону. Отражающийся от плиточных стен шум голосов надежно защищал их разговор от подслушивания. – Вы слышали, что говорят про Брайтон и новую железнодорожную ветку? – спросил Рик. – Мне сейчас не до этого. К нам заявились два полицейских из Лондона. – Что? – Они хотят побеседовать со всеми гостями. – Уэйнрайт передал Рику записку. – Ближайший поезд на Лондон отправляется через полчаса. Садитесь на него и отвезите это сообщение. Они пугали меня гневом премьер-министра. Посмотрим, как им понравится, когда эта угроза обернется против них. В столовой Де Квинси с трудом взобрался на стул. Его короткие ноги не доставали до пола. Горящий камин не в силах был разогнать холод. – Надеюсь, Томас, меню тебе понравится, – сказала Кэролайн, когда служанка поставила на стол блюдо, от которого поднимался пар. – В одной из твоих книг я прочитала, что ты, при всех проблемах с желудком, любишь вареный картофель с тонко нарезанной говядиной. – Это правда, если мясо нарезано наискось, а не продольно. – Наискось? – удивился Гарольд. – Поперек волокон, – пояснила Эмили. – Отчего же он так прямо не сказал? – Не одобряя пристрастия Де Квинси к лаудануму, Гарольд не видел ничего дурного в вине, которое потреблял за обедом в неумеренном количестве. Он сделал большой глоток и оглядел стол. – Что у нас тут? Тарелка с сыром? И все? Какой же это обед? – Обед, который понравится нашим гостям, – ответила Стелла. – Особенно Томасу. – Это ваши гости, а не мои. – Гарольд, если вам не нравится обедать с нами, вы можете поесть у себя в комнате. – И пропустить все то, что вы скажете обо мне? Гарольд ткнул вилкой в кусок говядины и отхлебнул еще вина. Стелла плеснула немного воды в картофель, размяла его, превратив в пюре, и поднесла ложку к губам мужа. Он несколько секунд подержал пищу на языке, а затем проглотил. – Невероятно, – воскликнул Де Квинси. – Доктор Уэйнрайт говорит, что некоторые движения мы совершаем рефлекторно, как, например, дыхание. Видимо, в случае с моим мужем и глотание происходит точно так же. Не знаю, как бы иначе я поддерживала в нем жизнь. – Было бы лучше, если бы он умер, – заявил Гарольд. – Как можно говорить такое о собственном отце? – укорила его Стелла. – Посмотрите на него. Он же все равно что мертвый. Он не способен думать, не способен говорить, не способен слышать. – Мы не можем знать наверняка, – возразила Стелла. Свет от канделябра мерцал на ее изящном лице и белокурых локонах. Зеленые глаза казались глубокими, как океан. – А что, если он все-таки слышит? – Она обернулась к Де Квинси и Эмили. – Я каждое утро читаю для него вслух не меньше часа. – Вы можете читать хоть на санскрите, и вся разница будет в том… – Гарольд, с вашего позволения, я хотел бы сказать, что сожалею о смерти вашего брата, – перебил его Де Квинси. – Какого еще брата? – Вероятно, старшего. Кэролайн рассказала мне о нем. Полагаю, он умер несколько лет назад, но мне по личному опыту известно, как тяжело переносить такое горе. Примите мои соболезнования. – Благодарю вас. – Если я правильно понял, он умер от брюшного тифа. Думаю, причина заключалась в грязной воде. – Это случилось в Германии. Учитывая обстоятельства, этого и следовало ожидать, – сказал Гарольд. – Просто чудо, что я сам не заболел вместе с ним. – Я всегда мечтал совершить путешествие в Германию, – признался Де Квинси. – Там есть одна гора под названием Броккен, на которой мне очень хотелось бы побывать. Люди наблюдали там гигантский призрак, но оказалось, что это была просто тень, которую наблюдатель отбрасывал на туман. И это невольно наводит на размышления, рождается ли действительность в нашем сознании или же существует независимо от него. Гарольд смутился: – Броккен? Никогда не слышал этого названия. Мы с братом жили в Хомбурге. – Да, там есть казино и минеральный источник. Гарольд открыл свою табакерку. – Казино там действительно было. – Вам знакомо имя Дэниел Харкурт? – спросил у него Де Квинси. – Только из-за того, что вчера к нам приходил констебль и спрашивал о нем. Однако констебль не сказал, что особенного в этом человеке. – Дэниел Харкурт – тот самый человек, которого убили в поезде в четверг вечером, – объяснил Де Квинси. – По милости констебля мне пришлось дожидаться утренней газеты, чтобы найти там это имя. Ужасное происшествие. Скоро совсем не останется мест, где мы сможем чувствовать себя в безопасности. – Полиция предполагает, что Харкурт направлялся в Седвик-Хилл, чтобы передать кому-то важные документы, – продолжал Де Квинси. – Вы не ожидали в тот день никаких гостей? – Об этом констебль меня тоже спрашивал. Нет, я никого не ждал. – Возможно, вы знакомы с человеком по имени Джон Солтрем? – не унимался Де Квинси. – Почему вы об этом спрашиваете? Совсем как констебль, что приходил сюда. – Томаса привлекают убийства, – сказала Кэролайн. – Можно сказать, что он эксперт в этом вопросе. – Вот как? – Гарольд посмотрел на него. – Что ж, меня это не удивляет. – Да? И почему же? – Судя по тому, как часто вы пьете лауданум, большую часть времени вы не отдаете себе отчета в своих поступках. Не будет ли бестактно с моей стороны спросить, сколько человек вы убили? Рельсы терялись во мгле. Холодный дождь барабанил по спине охранника, но он все равно продолжал осмотр. Два часа назад его высадили здесь, в нескольких милях от Лондона, а поезд поехал дальше, чтобы развезти остальных охранников на другие участки железной дороги. Поначалу его охватили охотничий азарт и мечты о том, что он сделает с наградой в два соверена, обещанной тому, кто обнаружит неполадки, но теперь охранник думал лишь о том, сколько еще ему терпеть эту ужасную погоду, до того как прибудет смена. Он двигался между рельсами, стараясь не споткнуться о шпалы, и водил взад-вперед фонарем, всматриваясь в темноту в поисках бомбы или поврежденного рельса – всего, что могло привести к новой катастрофе. Впереди из сумрака выступил мост. Охранник взбежал на него и услышал, как что-то скребет по деревянной балке у него под ногами. Он вздрогнул, и на этот раз вовсе от дождя, стекавшего ему за шиворот. Снова послышался скребущий звук. Охранник резко бросился на колени и опустил фонарь ниже. Под мостом мелькнула чья-то тень. – Стой! – крикнул охранник. – Кто здесь? Кто-то шумно спускался вниз. – Стой, кому говорю! Тень побежала быстрее. Охранник бросился за ней по грязному склону, но поскользнулся и упал на спину. Подняв фонарь над головой, он вонзил каблуки в землю, отчаянно пытаясь не сползти вниз. Холодная грязь пробралась ему под брюки и пальто. Он ударился о камень и застонал. Под мостом вспыхнула спичка. Затем загорелось еще что-то – фитиль!