*** Еще долго после того, как склад опустел, Хит лежал на полу, уставившись мертвым взглядом в потрескавшийся потолок. Я стояла неподвижно, наблюдая издалека, как он отказывается двигаться. Позади себя услышала шаги Мэтта, который тоже ждал Хита. Он знал, что ему понадобится помощь, чтобы добраться до машины и войти в квартиру. Мэтт предложил отвезти нас домой, потому что в нынешнем состоянии Хита, я была уверена, он не сможет. У него была разбита губа. Его лицо распухло от синяков, и один глаз едва мог полностью открыться. Все его тело было красным и, без сомнения, к утру превратится в черное месиво. Он блестел от пота с головы до ног и, вероятно, был чертовски сильно обезвожен. И все же отказался говорить нам хоть слово. Также пить воду и признавать наше присутствие. Мэтт знал, что происходит. Хит обратился к нему за помощью, но тот потратил все свои свободные деньги на алкоголь и тусовки. Я поверила в это. Видела, как он и Райкер воочию выбросили безумную сумму денег за одну ночь. — На твоем месте, — прошептал он, внимательно наблюдая за Хитом, — Я бы убедил его увезти тебя отсюда к чертовой матери и убраться как можно дальше от Хедли. Я ничего не ответила. Ему обязательно было это говорить? Нахмурившись, подошла к Хиту и опустилась на землю рядом с ним. Я посмотрела на зияющую дыру между потолочными балками, на звезды, мерцающие, как бриллианты в ночном небе. Довольно живописно, когда на это смотришь через заброшенную дыру в крыше. Некоторые вещи просто относительны, думаю я. — Хит, — тихо сказала, — нам нужно убраться отсюда, пока никто не заметил нас здесь. Меньше всего нам хотелось, чтобы бродячие бездомные или какая-нибудь банда, притаившаяся поблизости, лишили всего, что у нас есть. — Да, — просто пробормотал он. Парень сделал движение, но тут же остановился. Он поморщился от боли и прошипел сквозь зубы. Мэтт поспешил к нему и попытался помочь подняться, но Хит вырвался из его хватки. Это был его способ сказать, что он не нуждается в помощи, и какая бы гордость ни осталась у него после той битвы, она должна была остаться нетронутой, поэтому я бросила на Мэтта взгляд, который говорил: «Делай, как он хочет». Прошло некоторое время, прежде чем Хит вскочил на ноги и направился к своей машине. Я наклонилась в его сторону, в основном потому, что если он оступится, нужно было что-то, чтобы держать его в вертикальном положении. Он отказался от того, чтобы Мэтт отвез его домой, вместо этого решив запрыгнуть на водительское сиденье. Несмотря на это, Мэтт сказал, что последует за нами домой и уйдет, когда мы будем в нашей квартире, чему была очень признательна. Хит ехал медленно, на его лице отражалась резкая боль. Я внимательно смотрела на него, не зная, что сказать. Не уверена, что слова могли помочь ему прямо сейчас. Они все равно казались бы бессмысленными. Он припарковал машину на стоянке и осторожно вышел. Мэтт присоединился к нам. Мы молча поднялись в квартиру. Войдя, Хит сразу же скрылся в спальне. — Тебе незачем здесь торчать, — сказала я Мэтту, стоявшему у двери. — Я просто хочу убедиться, что с ним все в порядке, — ответил он с еле заметной улыбкой на губах. — Он всегда делал это для меня. Это меньшее, что я могу сделать. Я понимающе кивнула. Потом оставила его и вошла в спальню. Хит сидел в темноте на краю кровати, обхватив голову руками. Я медленно подошла к нему, не зная, что могу сделать, чтобы он почувствовал себя лучше. Ощутив мое присутствие, он протянул руку и схватил меня. Затем потянул к себе, положив голову на мою выпуклость. Глубоко вдохнул и выдохнул, крепко обнимая меня, как будто я была спасательным кругом. — Все хорошо, — прошептала ему, проводя пальцами по его коротким волосам. — Все в порядке, Хит. Он покачал головой и резко вдохнул. — Это было уже слишком. Гребаный стресс... я не мог сосредоточиться. — Знаю. Тебе нужно отдохнуть. — Не могу. Я должен разобраться… — Ложись и попробуй поспать, — вмешалась я. — Ты не можешь так думать. Ты сам себя измотал. Тебе нужно поспать, Хит. Я начала отталкивать его, но он сопротивлялся. Пришлось надавить сильнее, и, наконец, он сдался. Я забралась в постель следом за ним и сняла с него ботинки. Целовала его, бормоча, что ему нужно отдохнуть снова и снова, пока его тело не расслабилось на матрасе. Он притянул меня к себе и крепко обнял. — Что бы я без тебя делал? — пробормотал он, засыпая. «Жил своей жизнью», сказала бы я, но не стала. Но теперь, когда была так близко к нему, я бы задала ему тот же вопрос. Мы знали друг друга так долго, но никогда не обсуждали наши отношения. Пока не случилось кое-что плохое. И кто бы мог подумать, что в трудные времена из этого может выйти что-то настолько хорошее? В конце концов, я отстранилась и оставила его спящего. Мэтт все еще ждал у двери, когда я вернулась. Он выглядел немного усталым, но, увидев меня, выпрямился. — Как он? — спросил он. — Спит, — ответила. — Прошло больше недели с тех пор, как я видела его спящим. — Боже. — Да. Он провел рукой по своим светлым локонам и посмотрел на часы. — Хорошо. Ну, мне, наверное, пора. Если тебе больше ничего не нужно. Я начала качать головой, когда в голову вдруг пришла одна мысль. Пару минут я обдумывала его слова. Часики тикали, и хотя к воскресенью у нас могло не оказаться полных пятнадцати тысяч, получить как можно большую сумму поможет нашему делу, верно? — Вообще-то, — сказала я, — если тебе не трудно будет отвезти меня кое-куда, я была бы очень признательна. — Сейчас? Уже почти полночь. — Я знаю. Удивленный, он осторожно кивнул и сказал: — Хорошо, Элли. Все, что захочешь. *** Мэтт припарковал свою машину перед обветшалым домом, обшитым сайдингом. Он выглядел таким же печальным, как и большинство в этом заброшенном квартале. Как обычно, мамин темно-бордовый хэтчбек был припаркован сбоку, половина кузова лежала на высокой траве, а другая половина — на цементной дорожке. Пустые мусорные баки были аккуратно расставлены у стены дома. Над ними с угла дома висели «китайские колокольчики» для определения направления ветра, и сегодня вечером он был очень сильным. — Ты уверена, что хочешь встретится с ней? — спросил Мэтт. — Да, — ответила я. — Она слишком долго избегала меня. — Дом выглядит пустым. Свет был выключен. Мать уже спала. Но как бы там ни было, это были выходные. Она могла позволить себе встать в полночь, чтобы поприветствовать свою беременную дочь, которую беззаботно выгнала из дома. — Дай мне минуту, — сказала я Мэтту. Он кивнул, и я вышла. Прошла по дорожке ко входной двери. Я уже настолько была за гранью переживаний, что совсем не нервничала, как могла бы предположить. Вероятно, это было потому, что мне действительно нечего было терять, так что не было никакого смысла даже пытаться. Я открыла сетчатую дверь и постучала несколько раз как можно громче. В доме не было дверного звонка... во всяком случае, просто не работал. Я знала свою мать. Она спала очень чутко. Ночи, когда я выскальзывала из постели и пыталась улизнуть к Райкеру, никогда не приводили к успеху, хотя она и прекращала попытки, когда я снова и снова бунтовала против нее. На крыльце зажегся свет, и я отступила назад, чтобы она могла видеть меня в глазок. Я услышала движение по ту сторону двери. Шарканье — отчетливый звук, который слишком хорошо знала, — прижимаясь телом к двери. А потом... Тишина. Я вздохнула и постучала снова. — Открой дверь, мама. Она не открыла. Я постучала чуть громче. — Открой дверь, мама! Я тебя слышу. И никуда не уйду, ты же знаешь. Опять шарканье. — Ты мне нужна. Пауза. Звуки ее отпирания засова и двух других замков были облегчением для ушей. Ручка повернулась, и дверь открылась. Она была ниже меня ростом, в своем обычном розовом цветастом халате и поношенных тапочках. Ее темные волосы были в беспорядке, а глаза прищурены в мою сторону, выделяя морщины сильнее, чем я помнила. Она поджала губы и сверкнула глазами — и, боже, когда мама так делала, эта женщина в мгновение ока могла заставить тебя бежать без оглядки. — Привет, — слабо сказала я, жалко махнув рукой. — Что ты здесь делаешь, Эллисон? — возразила она своим скрипучим голосом. — Я же ясно дала понять, что не хочу тебя видеть… — Если только я не хочу, чтобы меня спасли. Да, знаю, хорошо? Знаю. Ты кричала это десять тысяч раз, когда выбрасывала мои вещи за дверь. Я все помню. — Я не хотела, чтобы это прозвучало так горько, но ничего не поделаешь. Даже не переживала из-за того, что она сделала. Я не была уверена, что не поступила бы так же. — Я выгнала тебя из-за твоего постоянного неповиновения, — рявкнула она в ответ, делая шаг ко мне. — Ты не уважала себя. Сначала мальчик, который только разрушил твою жизнь и оплодотворил тебя. А теперь, где он? Мальчик, который обещал тебе мир, гниет в тюрьме, не так ли? И что ты делаешь теперь? Говоришь о том, что убьешь дитя Божье — словно я смирюсь с этим! Что в церкви подумают о тебе? — Если бы они заботились о своем Боге так, как ты говоришь, они бы простили меня, — со злостью ответила я. Меня уже распирало от гнева! Как это типично для нее — заставить меня чувствовать себя так меньше, чем за минуту. — Они не осудят, а у тебя это отлично получается.