Время уже близится к обеду, и у меня наконец появляется возможность поспать с сыном, уложив его на дневной сон. К счастью, всё складывается наилучшим образом, и Марк засыпает моментально. В отличие от меня. Я гоняю туда-сюда мысли об отце своего сына, четко осознавая, что готова обо всём рассказать. Предварительно созвонившись и договорившись со Светкой насчёт Марка, я дрожащими пальцами пролистываю телефонную книгу в мобильном. Останавливаюсь на нужном человеке и смахиваю вправо. – Кирилл, мы можем встретиться? Есть важный разговор, – тараторю я, с головой выдавая внутреннее волнение. Сердце бьётся, кажется, в три раза быстрее своего привычного ритма, но отступать уже поздно. Да и незачем. – Можем, – без лишних эмоций отвечает мужчина. – К скольким заехать? Часов в восемь удобно будет? – покашливает он. – Да, буду ждать. – Нервно перебираю пальцы свободной руки. Ровно в восемь вечера внедорожник Кирилла останавливается около моего подъезда. Я нервно задёргиваю занавеску и, споткнувшись на ровном месте, добираюсь до прихожей. Нужно собраться. Разговор и без того предстоит серьёзный. И он изменит очень и очень многое. – Успел отдохнуть? – спрашиваю, стоит мне только оказаться в автомобиле. – Нет, поехал прямиком на работу, – отвечает Кир, срываясь с места. – Ты не против прокатиться? Мне нужно ещё в одно место заехать. – Да, без проблем, – отвечаю я, пристёгиваясь ремнём безопасности. Несколько минут мы находимся в дороге, но я не решаюсь начать разговор. А слова и вовсе застревают поперек горла. – Арина, не ходи вокруг да около, – первым не выдерживает довольно сдержанный Кирилл. – Говори, что стряслось. – Хорошо. Ты прав. Помнишь Марка, моего… – Сына, – заканчивает за меня Воскресенский. Я медлю, а в это время неожиданно прилетает вопрос: – Марк мой сын? Секундное молчание Кирилл воспринимает как утвердительный ответ. Я открываю рот, чтобы ответить, но взгляд цепляется за его пальцы, которые крепко сжимают кожаную оплётку руля. Не решаюсь сказать простое «да». Жду, когда пройдет первая волна непонимания и злости, и он заговорит первым. – Какого чёрта, Арина? – ревёт он, и я непроизвольно вжимаюсь в дорогое сиденье автомобиля. – Я думал, мне показалось. Всё же много лет прошло. Ты ведь пила таблетки… – голос срывается. Я утвердительно киваю, по-прежнему не говоря ничего. Слова застревают поперёк горла. В груди появляется нечто, похожее на чувство облегчения, ведь у Марка теперь есть настоящий отец, который знает о его существовании. Обращаю внимание на спидометр, когда Воскресенский прибавляет газ. Сто километров в час. Будь мы на трассе, такая скорость особо и не ощущалась бы, но автомобиль всё ещё находится в черте города. – И тот разговор, Арина. Тогда, да? – рычит Кирилл сквозь зубы. – Тот разговор был не о подруге, он был, чёрт тебя раздери, о тебе! – Ты не хотел детей. И это было понятно даже не из разговора, а по твоему образу жизни, – выплёвываю я. – Мы встречались полтора года, но за то время ты ни разу не проявил серьёзности в отношении меня. Да и до меня в отношении кого бы то ни было. Кирилл, согласись, ребёнок бы только усложнил нашу и без того непростую связь. – Рина, оставь этот бред для какого-нибудь сопляка! – от резкого звука его голоса я снова вздрагиваю. Ещё никогда мы не говорили с Кириллом на повышенных тонах. Тем более спустя столько времени. – Уже тогда я был значительно серьёзнее всех твоих ухажеров вместе взятых. И новость о ребёнке ни в коем разе не отпугнула бы. В салоне внедорожника становится не просто жарко. Эмоции накаляются с каждой последующей фразой, и начинает казаться, что предел уже близок. Ни один из нас не может остановиться, поскольку слишком много невысказанного хранится в памяти обоих. Затянувшиеся раны начинают кровоточить, а я как будто возвращаюсь на три года назад, когда так отчаянно пыталась скрыть свою любовь к этому человеку. – Ты в самом деле считала, что я бы бросил тебя с малышом на руках? – Кир поворачивается ко мне. Я вижу боль в его синих глазах, и от этого мне становится не по себе. – В довершение к моей никчемности ты нарисовала меня у себя в голове законченным ублюдком. – Извини, что не оправдала твои ожидания, – вырывается у меня. – Но тогда я оценивала лишь твоё поведение, а мои чувства… – Какое поведение? – Он бьёт ладонями по рулю, возвращая взгляд на дорогу. – Да, до отношений с тобой у меня не было ничего серьёзного. Я шатался и прожигал жизнь, как только мог. Но с твоим появлением всё изменилось. Я был только с тобой, а если не с тобой, то в это время я работал. Работал, Арина! А не развлекался с кем-то. Он замолкает, а я перевожу дыхание, потому что во время небольшого монолога Воскресенского мне едва ли хватает воздуха. Между нами снова повисает напряжённая пауза. Смотрю перед собой, провожая глазами изредка мелькающие автомобили. Мы наконец-то съехали на трассу и движемся в неизвестном мне направлении. Но спросить, куда именно мы едем, я не рискую. Впрочем, разницы-то нет. – Ты хочешь участвовать в жизни Марка? – осторожно спрашиваю я. – Конечно, Арина! – громко восклицает Кирилл. – А ты чего ждёшь? Что я ограничусь подарком на день рождения? – Я ничего не жду, Кирилл. Я просто хочу выстроить с тобой хоть какой-то конструктивный диалог, – пытаюсь сохранять спокойствие, хоть и сама в этот момент сижу как на иголках. Воскресенский коротко кивает, постукивая подушечками пальцев по рулю. Он сосредоточенно смотрит перед собой, только играющие желваки на скулах выдают его нервозность. – Ребёнок должен знать, что я его отец, – хрипло произносит мужчина. – Он должен знать, что Паши, Саши, Миши – это всего лишь дяди, не отцы. Ты поняла меня, Арина? – Думаешь, я решила рассказать тебе о сыне, чтобы он в будущем называл отцом кого-то другого? – удивляюсь я, переводя взгляд на Кирилла. – Рад, что ты вообще на это решилась, Арина, – он поворачивает голову в мою сторону, и на губах мужчины я замечаю подобие улыбки. Ощущаю, что делаю в ответ то же самое, и внутри меня начинает разливаться приятное чувство. Глаза Кирилла в этот момент говорят о многом, и появляется призрачная надежда на совместное будущее. – Кирилл! – Я резко поворачиваю голову, замечая боковым зрением нечто огромное, движущееся на нас. Здоровенный грузовик на огромной скорости несётся нам наперерез. Я буквально прирастаю к сиденью и крепко зажмуриваюсь, когда до столкновения остается около десяти метров. Меня мгновенно отбрасывает вправо, но благодаря ремню безопасности я не болтаюсь по салону, когда машина Кира переворачивается несколько раз. Тупая боль отдаётся, кажется, в каждой части моего тела, но я радуюсь тому, что чувствую её. Значит, жива. Открываю глаза и медленно оглядываюсь по сторонам. Ужас, которого я не испытывала, пожалуй, никогда, граничит с паникой, когда я вижу Кирилла. Мужчина не подаёт признаков жизни, а по его щеке стекает тоненькая струя крови. Глава 10 Арина Кирилл в коме. Это единственное, что на данный момент мне удалось узнать. И то случайно. Я смотрю в белый потолок своей сервисной палаты, чувствуя себя совершенно беспомощной и разбитой. Не могу думать ни о чём, кроме того, что его жизнь висит на волоске. Чёрт возьми! Если бы я не попросила о встрече, то ничего бы такого не произошло. Из глаз брызгают слёзы, оставляя на щеке влажные следы. Моё тело, на котором нет живого места из-за многочисленных синяков и ссадин, начинает сотрясаться в рыданиях. Если с Кириллом случится непоправимое, то как я смогу жить с чувством всепоглощающей вины? И что я скажу сыну, когда он подрастёт? В палату входит врач, когда новый поток слёз оказывается на подходе. А мне ничего не остаётся, как смахнуть с щеки остатки солёной влаги. – Арина Александровна, как вы? – интересуется врач, поправляя очки, которые ему явно велики. – Всё в порядке, спасибо, – безликим голосом отвечаю я. – Я могу узнать о состоянии Кирилла Воскресенского? – К сожалению, я не могу сообщить о состоянии здоровья пациента, поскольку вы не являетесь родственницей, – пронзительный взгляд врача оставляет надежду. – Одно я могу сказать вам: он крепкий мужчина, и шансы, что выкарабкается, очень и очень велики. Облегчение, смешанное с тревогой, вызывает у меня новый поток слёз. Пожалуй, именно в этот момент я чётко осознаю свои настоящие чувства по отношению к Кириллу. Воскресенский не остался в прошлом, как бы я ни пыталась заверить себя в обратном. – Спасибо, – эхом отдаётся мой голос. – Когда я могу уехать домой? – Сегодня мы оставим вас под наблюдением. А завтра с утра, если всё будет в порядке, отправим домой, – спокойно произносит мужчина. – Я ещё зайду чуть позже. А пока отдыхайте. Я снова остаюсь одна. Дрожащие пальцы тянутся к мобильному. Нужно предупредить Свету. – Ариш, привет! – моя лучшая подруга Агния врывается в палату. Её обеспокоенный взгляд сменяется на печальный. – Как ты, милая? – Это я во всем виновата. Если бы я не попросила о встрече, то сейчас всё было бы по-другому и он не пострадал бы, – отвечаю я, тихонько всхлипывая. Лисянская присаживается рядом и нежно обнимает меня за плечи. Я кутаюсь в объятия близкого человека и прикрываю глаза, сдерживая подступающие слёзы. – Перестань, – негромко произносит подруга. Агги проводит рукой по моим волосам, пытаясь успокоить. – Не вини себя. Кир – крепкий парень, он выкарабкается. – Я рассказала ему, Агги! Рассказала о сыне, – тихо говорю ей. – И мы поругались. Он захотел увидеть его. А потом та машина вылетела на встречку. Он пытался уйти от столкновения, но… – голос срывается, и я снова начинаю плакать взахлёб. Некоторое время мы сидим обнявшись, после чего дверь в палату открывается, и на пороге показывается старший брат Воскресенского, Даниил. Он коротко кивает мне, цепляясь взглядом за Агнию. – Арина, я рад, что с тобой всё в порядке, – в его голосе отражается спокойствие. – Спасибо, – отвечаю. – Операция прошла успешно, – после непродолжительного молчания произносит Воскресенский. – Он будет жить. Я облегчённо выдыхаю и уже открываю рот, чтобы расспросить Даниила о том, что ему известно, но в палату снова входит мой лечащий врач и намекает посетителям на окончание визита. Агния целует меня в щёку, обещая перезвонить позже, и вместе с Даниилом выходит в коридор больницы. *** Уже через несколько дней я возвращаюсь на работу, потому что, находясь дома, я медленно схожу с ума. Одновременно со мной Анатолий стремительно врывается в рабочие будни после перерыва и в первый же день нарезает неимоверное число задач всем сотрудникам. – Арина, останься! – говорит он после планерки, когда я вместе с остальными сотрудниками намереваюсь покинуть кабинет директора. – Я уже вернулась к работе. Всё в порядке, – быстро отвечаю я в надежде, что Анатолий оставил меня только из добрых побуждений. Мне не хочется говорить с ним о том, что произошло, и тем более обсуждать, почему в том внедорожнике была я. – Арина, может, всё же стоило отдохнуть ещё недельку? Восстановиться? – в его взгляде читается сочувствие. – Кир – отличный водитель. До сих пор в голове не укладывается, как такое могло произойти. – Грузовик вылетел неожиданно, – отвечаю я. – Спасибо, Анатолий Андреевич, но, если вы не возражаете, я буду работать. Сейчас это лучший способ прийти в себя после произошедшего. – Да, ты права. Похоже, вы с Киром родились под счастливой звездой, – натянуто улыбается начальник. – Я могу идти? – осторожно спрашиваю я, нервно постукивая каблуком по полу.