Предложение Кирилла переехать на время в его квартиру звучит не так уж и плохо. В настоящий момент это лучшее решение, которое можно придумать. Поэтому, всё тщательно взвесив, я соглашаюсь. Тем более после отъезда его матери мы с Марком останемся здесь одни. Но мои мысли всё время занимает жена Воскресенского. А что, если в один прекрасный день она ворвётся сюда и станет качать права? Или придумает ещё что-нибудь похуже? С другой стороны, нет ничего плохого в том, что отец хочет помочь сыну, а поскольку тот ещё слишком мал, то к нему прилагается ещё и мать. И если Кирилл испытывает желание решить наши проблемы, то так тому и быть. Несмотря на свою гордость, я думаю, что отказаться было бы глупо. Воскресенский въезжает во двор дома, где я прожила столько лет, а моё сердце сжимается. Не чувствую, что возвращаюсь домой. Теперь эта квартира принадлежит матери, хоть и по праву её добрая половина должна быть моей. Не хочу. Не буду воевать за неё. Да и зачем? Чтобы лишний раз нарваться на выяснение отношение с этой стервой? Ну уж нет, увольте. – Ты так и будешь сидеть здесь? – Кирилл касается моего плеча. Я машинально дёргаю им, скидывая руку мужчины. Это выходит непроизвольно, но Воскресенский меняется в лице. – Я сегодня никуда не тороплюсь, но и вечно находиться здесь не хотелось бы. – Уже иду. – Подбираю подол платья и выхожу из внедорожника. – Я поднимусь через пару минут. Мне нужно позвонить, – говорит мне вслед. Я переступаю порог квартиры, ощущая себя совершенно чужой. Удивительно, ведь прошло всего один день. Я ушла отсюда только сегодня утром. Обхожу все комнаты в поисках мамы. Её здесь нет, чему я неимоверно рада. Первое и самое нестерпимое желание – наконец-то снять свадебное платье. Аккуратно складываю его и убираю в шкаф на самую дальнюю полку. Разумеется, мне больше не придётся его надевать, но и выкинуть жалко. Возможно, в будущем отдам в ателье, где его перешьют. Усмехаюсь своим мыслям. Как глупо звучит. Конечно, я этого не сделаю. Пройдёт совсем немного времени, и оно всё равно отправится на помойку вместе с другим барахлом. В чемодан складываю самое необходимое: важные документы, одежду на первое время и любимые игрушки Марка. Всё остальное можно будет докупить, тем более у меня есть небольшие сбережения и пока ещё не тронутый расчёт, который я получила, уволившись из компании Воскресенского. Требуется не так много времени, чтобы всё собрать, и уже через каких-то двадцать минут баул, набитый вещами до самого верха, ожидает меня в прихожей. Проверяю все комнаты, перед тем как уйти, и напоследок вхожу в спальню мамы. Связываться с ней по мобильному нет никакого желания, поэтому я беру со стола карандаш, намереваясь сообщить в записке о нашем с Марком переезде. – У неё даже блокнота нет, – бурчу себе под нос, открывая шкафчики и выдвигая ящики. Взгляд останавливается на одном из журналов, вернее сказать, на образце. – Что это? На обложке фотография Кирилла и его супруги, а заголовок гласит: «Что скрывает Кирилл Воскресенский? В курсе ли новоиспечённая супруга о тайном наследнике олигарха?» Я оседаю на стул, который, к счастью, оказывается у меня почти под пятой точкой. Прикрываю глаза, медленно вдыхая через нос и выдыхая через рот. Черт бы её побрал! Как можно быть такой стервой?! Глаза щиплет от подступающих слёз. Наша история станет достоянием всей столицы благодаря моей неадекватной матери. И что-то мне подсказывает: катастрофу предотвратить уже не представляется возможным. – Арина, почему не закрываешься? – Я вскакиваю со стула от неожиданности. – Ты меня напугал. Чемодан у двери. – Сердце бешено колотится, и это связано не с внезапным появлением Кира. – Что тут у тебя? – Кирилл подходит ближе и забирает из моих рук глянцевый журнал. – Это… – Думаю, что это, – тыкаю указательным пальцем в обложку, – будет в печати со дня на день. В понедельник. – Стерва! – выплёвывает Воскресенский. – Она сказала, что сделает другой материал. – И ты ей поверил? – горько усмехаюсь я. – Нет, но она была весьма убедительна, – Кирилл швыряет глянец на стол. – Попробую всё уладить, если только это не журнал Круглова. С ним у меня очень и очень плохие отношения. – Если тираж уже напечатан, то не спасут даже родственные связи, не говоря уже о её возможных соглашениях с твоими недоброжелателями – они точно лишь усугубят ситуацию. – Я судорожно провожу рукой по волосам. – Думаю, лучше сосредоточиться на последствиях. И кстати, как Олеся отреагирует на это? Она ведь ещё не знает? – За это можешь не волноваться, – отмахивается мужчина и выходит из комнаты. Оставшись одна, ныряю рукой в сумочку и достаю мобильный. У меня нет намерения выяснять отношения с мамой, но я должна знать, зачем она так поступает. Неужели у этого человека совсем нет ничего святого? – Привет, Арина! – она отвечает с первого же гудка, будто ждала моего звонка. – Объяснишься по поводу статьи? – спрашиваю в лоб. – А что сказать, Ариш? Круглов знает, где надавить, – часто дышит в трубку. – Думала, мне удастся с ним договориться, но не получилось. – Не ври, мама! – рявкаю я. – Ты и не собиралась этого делать. Ты планировала хорошенько заработать на моем сыне и на Кирилле. Признайся! Скажи хоть раз правду! – требую я, едва сдерживая поток слёз, который рано или поздно вырвется наружу. – Деньги хорошие, это правда, – спокойно отвечает женщина. – Думаю, часть должна принадлежать тебе. Всё-таки история касается и тебя. – Я просто не верю своим ушам! – взрываюсь, скидывая со стола всё, что попадается под руку. – Ты циничная… – Кто? Договаривай! – теперь и она повышает голос. – Ты даже не представляешь, как я ненавижу тебя, – цежу сквозь зубы и сразу сбрасываю вызов. Больше не могу её слушать. Слёзы быстрым потоком стекают по щекам, а уже через полминуты я сотрясаюсь в горьких рыданиях, закрывая лицо руками. Не могу остановиться и даже не пытаюсь сдерживаться. Видимо, выходят все накопленные за столько лет обиды. Мне не нужно оборачиваться, чтобы удостовериться в появлении Воскресенского. Кирилл обнимает меня за плечи, крепко прижимая, и, когда мне удаётся немного успокоиться, разворачивает к себе. Он проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, после чего заставляет посмотреть на него, приподнимая мой подбородок шершавыми пальцами. От мужчины веет спокойствием и уверенностью в себе, а ещё свежими нотками парфюма с примесью цитруса. – Арина, она не стоит твоих слёз, поняла? – Его дыхание обжигает кожу. – Ситуация разрешится, просто постарайся сделать вид, что всё в порядке, а иначе из этого дерьма нам будет сложно выбраться с поднятой головой. – Спасибо, Кирилл, – отвечаю я, мягко отстранившись. Сейчас я не в том состоянии, и главным моим желанием в эту самую секунду остаётся только потребность слинять отсюда как можно дальше. – Поехали. Здесь нам больше делать нечего. *** В квартиру Кирилла мы возвращаемся поздним вечером. Мужчина помогает занести чемодан и несколько пакетов с игрушками в наш новый временный дом, после чего удаляется, пожелав доброй ночи. Снимаю обувь и босиком топаю в гостиную, мечтая поскорее добраться до самого удобного в мире дивана. Спать буду здесь. Оксана Викторовна улетает утром, поэтому, скорее всего, сейчас женщина видит десятый сон вместе с Марком. Проверю их чуть позже. Исполняю свое желание и плюхаюсь на мягкое сиденье. В голове проносятся все события, произошедшие только за сегодня. Это был самый долгий день в моей жизни, который я никогда бы не желала повторить. Ощущаю некую опустошенность. Хотя нет. Думаю, это всего лишь усталость. Не столько физическая, сколько моральная. – Марк очень быстро уснул, – в дверях раздаётся тихий голос мамы Кирилла. – Оксана Викторовна, я думала, вы уже спите. Вам же рано вставать завтра, – рассеянно произношу я. – Это я вас разбудила? – Нет, Ариш, что ты, я не спала. Любовалась внучком. Какой славный мальчуган, – с трепетом говорит женщина. – Да и хотела поговорить с тобой о Кирилле. – Со мной? – удивляюсь. Честно говоря, я не ожидала ничего такого. У Оксаны Викторовны есть невестка, с которой она и должна вести разговоры о своём сыне. Со мной она может беседовать только на тему Марка. – Да, – просто отвечает она. – Как насчёт чая? – Согласна, только Марка проверю, – поднимаюсь с дивана. – Он так быстро уснул. Никто из моих сыновей никогда не засыпал через пять минут укладывания. Чего я только не делала, чтобы уложить этих троих хулиганов, – хихикает она. – Не представляю, как вы справлялись, – качаю головой в разные стороны. – Я за одним-то не всегда успеваю, а у вас было три маленьких мальчика. – Сначала тяжеловато, но со временем привыкаешь, – подмигивает женщина, после чего удаляется в сторону кухни. Размеры спальни впечатляют. Это не та комнатушка в доме моей матери, к которой я успела привыкнуть за долгие годы. Теперь вся моя жизнь до появления в ней Кирилла Воскресенского вновь кажется далеким прошлым. И я не думаю, что когда-либо вернусь к нему. Марк сладко сопит на огромной двуспальной кровати. Сердце сжимается от любви и трепета по отношению к этому маленькому комочку счастья. Несмотря на все трудности и проблемы, которые мне пришлось испытать на себе в первый год жизни сына, радоваться, глядя на него, я не перестала. – Кто? – слышу взволнованный голос Оксаны Викторовны в ответ на стук в дверь. Не спешу выдавать своё присутствие, поэтому прислушиваюсь к голосу, который, кстати говоря, принадлежит женщине. – Оксана Викторовна, приветствую! Как дела? Неожиданно снова видеть вас в столице. Свадьба ведь отгремела всего несколько недель назад, – нервно говорит девушка. И тут меня осеняет. Это ведь Олеся. Неужели ссора между ней и Киром была настолько крупной, что супруга Воскресенского не знает, где её муж? Тихонько выхожу из спальни и аккуратно выглядываю из-за угла, надеясь, что меня скрывает тень. – Всё в порядке. У меня были здесь дела, – спокойно отвечает Оксана Викторовна. – Завтра улетаю. Вот, видишь, даже чемодан собрала уже. – Вижу, – тон Олеси меняется. – Оксана Викторовна, я ищу своего мужа. Вы не знаете, где он может быть? – Кирюша взрослый мальчик, Лесь, и он вправе сам решать, где ему быть и с кем, – отвечает мать Кира. – Почему сама не позвонишь ему? – Звонила много раз, он не отвечает. – Нервно одёргивает подол своего платья. – Ссора была крупной? – интересуется женщина. – Не то слово. – Он отходчивый. Олесь, я была бы рада поболтать, но у меня завтра ранний вылет, так что мне хочется выспаться. Тем более я жуть как не люблю все эти перелёты, – усмехается женщина. – Хорошо, я вас поняла. Извините за беспокойство, – цедит та сквозь зубы. Олеся осматривает квартиру, задерживая взгляд на коридоре, как раз там, где стою я. Но Оксана Викторовна не даёт девушке возможности что-либо выяснить и закрывает дверь практически у неё перед носом. Проходит около пяти минут с момента ухода Олеси, и только тогда я выхожу из своего укрытия. В голове перемешиваются мысли, но одно ясно наверняка – Оксана Воскресенская спасла нас всех от большого скандала. Уверена, если бы жена Кирилла узнала о Марке, то неприятностей миновать не удалось бы. Значит, есть небольшая фора. – Мне никогда не был понятен выбор Кирилла. – Женщина стоит ко мне спиной, наполняя кружки горячей водой. – Мой младший сын всегда был самым отзывчивым и добрым мальчишкой. А Олеся… – Не пара ему, – заканчиваю я, присаживаясь на стул. – Ты не думай, я не из тех свекровей, которые люто ненавидят своих невесток, – на лице женщины появляется подобие улыбки, которая мгновенно тает. – И в жизнь своего сына я никогда не залезу, если только он сам не попросит об этом. Но женитьба на Олесе – довольно странное решение. – Почему? – удивляюсь. – Да потому что за некоторое время до аварии Кирилл вскользь сообщил нам с отцом о разрыве отношений с ней, – быстро произносит женщина, протягивая мне кружку с чаем. – Молока? – Нет, спасибо.