Так же скоро Софья стала собираться. Радуясь тому, что Евдокия пришла помогать одеваться, они приятно беседовали. И Евдокии, и Макару, как оказалось, было позволено отправиться служить им в имении. Такая приятная новость радовала Софью, а прибежавшая с запиской горничная с улыбкой добавила: -От Вашего супруга! Приняв записку, Софья удивилась: -Он ждёт меня в имении Мамонова?! Зачем там? -Может какие вещи забрать Ваши? - предположила Евдокия, и Софья, задумавшись, пожала плечами: -Мне ничего оттуда не надо, но... Я прибуду, раз так. Странное приглашение любимого встретиться именно там не остановило Софью, хотя Евдокия и заподозрила, что может что не так, как в прошлый раз. Она предложила вместе поехать, но Софья всё же уехала одна, веря, что любимый там и всё объяснит. Проводив Софью в путь, Евдокия уходила обратно в комнату, как выбежавший навстречу Алексей остановил её: -Где Софья? -Как где? - смотрела удивлённая Евдокия и сразу закрыла рот руками, понимая, что происходит всё же что-то неладное. -Мне прислали записку, что она ждёт меня в имении Мамонова, - смотрел встревоженный Алексей, встряхнув запиской. -Господи, Иисусе Христе, спаси и сохрани, - перекрестилась Евдокия. - Она получила такую же записку от Вас, мол, ждёте её там... у Мамонова... -Нашёл? - вышел навстречу Пётр, и Алексей попятился назад: -Нет,... это чья-то ловушка... Софье грозит опасность... Он бросился бежать прочь, чтобы, как можно скорее, догнать любимую и остановить беду, приход которой чувствовал, как ни отгонял... Глава - 47 Алексей мчался верхом впереди своих друзей и брата. Те, не раздумывая, зная, что происходит что-то нежеланное, отправились следом. Каждый переживал и боялся, а страх возрос, когда за версту до имения Мамонова уже виделась масса клубящегося к небу чёрного дыма. Будто то были кучевые грозовые облака, несущие смерть... -Нет! - кричал заранее Алексей, подгоняя коня мчаться быстрее. Будто уже знал, что произошла беда. Он спрыгнул с коня, подбегая к дому, от которого бежала горевшая девушка. Её пронзительный крик душил, убивал, казнил изнутри... Догоняя её, Алексей кричал от горя, как и мчавшиеся позади друзья... -Нет! - пал он на колени у павшей наземь в обвившем её пламени девушки. Друзья скорее сняли плащи, накинув их на неё, чем потушили огонь. Уставившись на кусок платья,... на обгоревшую руку, виднеющуюся из-под плаща,... Алексей выдохнул: -Нет... Софи?... Софья? Софья, нет!!! - орал он с надрывом, узнавая кольцо любимой на руке и остаток её платья. Схватив ещё горячее, укрытое под плащи тело, он хотел прижать к себе, но друзья оттащили в сторону. Ничего не говоря, сами застывшие от случившейся беды, все молчали... Неотрывно смотрел Алексей на тело любимой, скрытой от глаз и вскоре укрываемой наступлением неизбежной ночи... Догоревший дом имения Мамонова утихал и так же исчезал под покрывалом тьмы... Не желая упускать милую из вида, не желая расставаться с нею, Алексей подполз вновь к её телу... Теперь он всё же прижал его к груди... Он укачивал, рыдал, но не верил, что жизнь вот так вот оказалась жестока, что счастье оказалось столь коротким. Отрывками всех воспоминаний был полон Алексей, обнимая погибшую любимую... Не сдерживая слёз и друзья, и его брат, сидевшие рядом, смотрели кто куда и молчали... Эта ночь длилась долго, столь невыносимо, а будущее казалось бессмысленным и тёмным, как эта ночь. Даже рассвет, показавшийся на безоблачном небосводе, не пробуждал ни к каким действиям. Алексей так и укачивал тело любимой, уставившись в видимую лишь ему даль. Его широко раскрытые глаза выражали шок и боль. Смотреть на всё это было ужасно невыносимо. Жить Алексею без неё уже явно было невозможно, но брат положил ему руку на плечо: -Отсюда надо уезжать... -Лёшка, - хриплым голосом, возвращающимся от сопереживания, Николай отозвался тоже. - Её надо отвезти... домой... -Я займусь расследованием, - заметил Пётр приехавших на двор пару крестьян. - Вот и повозка, кстати... Отнесите... тело... туда... Отвезите их домой... Только Алексей будто не слышал. Он не обращал внимания, как его друзья поднимали, как он, не выпуская из рук тело любимой, вскоре сидел в повозке, и та медленно везла его прочь от этого проклятого места... Только горе не уходило, а боль потери лишь росла... Как выжил в душащей его душевной безжизненности, Алексей не знал... Оставаясь после похорон у могилы любимой, он не стал подниматься ни на уговоры, ни на попытки увести его домой. Сидя и ночь, и следующий день под начавшимся ливнем, Алексей плакал вместе с небом о своей потере, о своей тоске повернуть время вспять и не выпускать возлюбленную из рук никогда... Только бы жила, только бы была рядом,... только бы их счастье было с ними,... только бы не отнимали у них возможность жить и любить друг друга... Но судьба всё решала иначе, а соглашаться с нею Алексей не хотел... Достав давно припрятанный за пазухой пистолет, он смотрел на свежий холм могилы перед собой, где под грудою цветов и земли была спрятана жестоко уничтоженная его любимая,... смысл жизни... Слёзы катились по щекам, душа изнывала всё больше, и ливню не удавалось смыть всё прочь, очистив жизнь от случившегося несчастья... -Может это когда и случится, но не сейчас, - тихо молвил подошедший Пётр. Он с силой выдернул из рук брата оружие, которое тот только хотел преподнести ко рту. -Нет!!! - с надрывом после всех дней молчания вырвалось из груди Алексея. Он пал на могилу любимой, желая откопать, желая то ли забрать её, то ли остаться там с нею, но схвативший брат не выпускал, и оттаскивал всё дальше и дальше... У ворот кладбища, ожидая с каретой, стояли Николай и Антон. Они помогли усадить пытающегося врываться Алексея в экипаж и, не давая ему освободиться, увезли прочь. Оставшийся у ворот кладбища Пётр смотрел им вслед и, поправив треуголку, кивнул: -Хорошо, что жена уговорила остаться гостить подольше... Как всё порой случается... Но клянусь,... узнаю, кто убил, отомстим,... отомстим... Глава - 48 Слыша шум дождя за окном, словно и природа сама плакала вместе с его душой, Алексей открыл глаза. Он лежал на постели, узнавая, что находится у себя в имении. Помня вновь и вновь гибель любимой, её обгоревшее тело, похороны — он через бессилие поднялся. Зеркало, в котором столкнулся со своим отражением, показало его жалкий вид... Побритый, с ссадинами на лице, в чистой одежде — Алексей смотрел на себя и вспоминал, как друзья пытались вернуть его в жизнь, но всё казалось бесполезным. Алексей вновь пытался застрелиться, укрывшись ночью в кабинете. Однако и там следивший за ним брат помешал и увёл обратно в спальню, дав успокоительного. Глядя на себя в зеркало, Алексей снова вспоминал, как стоял на могиле любимой с пистолетом, где так же пытался застрелиться, а голос брата, вошедшего в этот момент в комнату вновь повторил, как и тогда на кладбище: -Может это когда и случится, но не сейчас. Душа вновь наполнялась презрением ко всему и всем, ко всей жизни вообще. Алексей смотрел исподлобья на отражение брата в зеркале и молчал... -Приехали твои дети... Дочь Елена, сын Алексей, которого вы успели усыновить с Софьей, - спокойно говорил тот. - Вот смысл... Ради них живи... А убийцу Софьи найдём... Но Алексей молчал. То ли ему было всё равно и до детей, и до убийцы, то ли он даже не слышал, что брат сказал. Взгляд был далёким, хоть и пронзительным. Видя Алексея таким, Пётр подошёл ближе и захватил его в крепкие братские объятия. Он несколько раз его встряхнул, погладил, а Алексей зажмурился. Сдержать слёз всё же не получилось ни у одного из них. Закрыв глаза, они ещё долго стояли так, а тихо появившаяся на пороге супруга Петра так же тихо удалилась. Она вернулась в комнату к детям, где те с Евдокией и Макаром играли, даже не подозревая о царившем в доме горе... Вскоре туда же вошёл и Пётр, пропуская Алексея пройти вперёд. Множество трудностей мог бы Алексей ещё преодолеть, была бы Софья жива... Каждый понимал, и сам он знал всё это, глядя на играющих детей. Только всё же смысл жить не существовал. Жалея, что дети могут остаться одни, без его отцовской любви, Алексей опустился сесть в кресло. Уставившись в пол и уже не поднимая взгляда ни на кого вокруг, он молча сидел ещё долго... Приходила новая ночь, тянулась и пропускала появиться новый день... Сколько ещё времени пролетело вот так, в пустых днях, когда Алексей просыпался, что-то через силу ел, смотрел на играющих детей, но так и молчал. Его безжизненность Петру с супругой, живущим в его доме с момента гибели Софьи уже полгода, наблюдать становилось всё тяжелее. Тревога росла, а выхода из ситуации было не видно. Алексей же догадывался обо всём, но изменить своё состояние не мог. Потеряв смысл жизни с гибелью любимой, ему хотелось умереть, чтобы снова быть с нею, пусть и там... -Ты бы тоже таким стал, если бы я погибла? - вопросила супруга Петра, а подошедший именно в тот момент к их комнате Алексей остановился за дверью. -Да, конечно, любимая, - тут же ответил Пётр. - Я понимаю брата, переживаю вместе и оставить не могу. -Я знаю, - вздохнула его супруга. - Но находиться здесь я уже не могу. Отец вот-вот приедет забрать нас. Он требует, чтобы вернулись. Боится за меня. Да и я по детям скучаю, а они по нам. Да и живот вот-вот виден будет... Тогда уже трудно будет перенести поездку домой. Рожать здесь не хотелось бы. -Я тебе говорил, - склонился Пётр над сидевшей у окна возлюбленной. - Иона, милая, ты поедешь без меня. Уверен, твой отец поймёт меня. Мне предстоит вернуться во дворец. Дело об убийстве Софьи не ждёт, и я на верном пути. А там я приеду сразу домой. -Значит,... одна, - кивнула с чувством разочарования Иона. - Понимаю всё, но без тебя... Как долго мне без тебя там жить? А если с тобой что случится? -Ты знала, за кого замуж шла, - улыбнулся Пётр ласково. - Ну вспомни нас. Неужели есть ещё кто-то, кто поможет Алексею? Нет, - кивнул он, видя реакцию супруги, соглашающуюся с ним. - Вот видишь... Скоро, уверяю, приеду. Уверен, когда выведу на чистую воду преступников, Алексей начнёт возвращаться к жизни,... к детям. Алексей слушал их, а соглашаться ни с чем не хотел. Удаляясь обратно, он снова ушёл в свою спальню, где лёг на кровать. Уставившись в потолок, он снова видел образ Софьи. Он снова шептал ей о любви, как раньше, звал вернуться, но... только воспоминания,... только боль,... одиночество...