– Что-то неладно, – говорили зеленые глаза. – Разберемся, – Джерисон был полностью уверен в себе. Граф сказал, попробуйте не сделать! Лиля бы орала, ругалась, изобретала ненужные окольные пути там, где надо просто идти вперед и верить в себя. Джерисон так и поступал, и все ему верили, и повиновались. И Лиля подумала, что неплохое ведь разделение труда можно устроить? Она изобретает и занимается целительством. Супруг защищает ее интересы в обществе. Если только Джерисон согласится… Ах, ваше величество, вы мудры, аки змий. Отправить супругов в дорогу, вместе, в результате либо они передерутся, либо все же подружатся и начнут понимать друг друга. Кажется, именно ко второму варианту они и склоняются? Девушку доставили примерно через полчаса. И Лиля присвистнула. Красота? Однозначная. Представьте себе тонкое, почти иконописное лицо, с громадными, широко расставленными глазами, с черными дугами бровей и белой мраморной кожей без единого пятнышка, с небольшим свежим ротиком и тонким, красиво очерченным носом. И все это в обрамлении гривы черных как смоль волос. Джерисон тоже присвистнул. К очаровательному лицу добавлялась еще и фигура. Того самого типа, который от века привлекал мужчин. Высокая грудь, тонкая талия, округлые бедра и длинные ноги. Через прорехи в платье это было отлично видно. Равно как и синяки на тонкой шее. И… Лиля пригляделась. Девчонка была просто сломлена. А еще… За спиной выругался Гэл, который неотлучно состоял при ее сиятельстве. Выругался на своем языке, но вирманский Лиля освоила достаточно быстро. Это как русский и украинский, языки-родственники. Или как английский и староанглийский. Знаешь один – поймешь и другой. – Баб насиловать… суки. Оторвать бы им … вместе с … и в уши засунуть. Джерисон смерил вирманина грозным взглядом, но кажется, был полностью согласен. Благородный граф имел успех у женщин, но никого не насиловал. Кроме… кроме своей жены, черт возьми! «Лежите смирно, мадам, может так мне удастся что-то сделать…» Воспоминания были гадкими. И чтобы избавиться от них, Лиля поступила, как все женщины. Разозлилась. – Насиловать женщин? Какая доблесть! Сказано было едко и насмешливо. Барон аж подскочил на месте от возмущения. – Ваше сиятельство! Это шильда! Лиля посмотрела на него, как на разновидность мокрицы. – Доказательства? – Она сама призналась! – И сама кого-то изнасиловала? – Джерисон понял, что еще пара минут, и его жена глаза мэру выцарапает, пришлось вмешаться. – Сама кинулась, сама себе синяков наставила…. Какие интересные синяки, благородный граф встал из кресла и одним пальцем приподнял подбородок задрожавшей, как осиновый лист девушки. – Да, ее держали за горло. – Она сама все сделала! – взвизгнул барон, понимая, что история трещит по швам. – Сами ее спросите! – Что вы, – медом в голосе господина графа можно было королевскую поварню на год обеспечить. – Мы ничего спрашивать не будем, мы доставим сюда ее отца. И у него спросим. – Я… я против! – рявкнул мэр. Джерисон пожал плечами. – Я – граф Джерисон Иртон. Я племянник его величества. Если через полчаса я этот городишко запалю с восьми концов, я даже отвечать за это не буду. А если некий очень умный барон незадолго до этого подавится моим клинком… Намек был понят. Полным дураком барон не был, а потому кивнул клеркам, но Джес покачал головой. – Э, нет. За мастером пойдут мои люди… где он? – У меня. Под замком. Граф кивнул. Это в столице был Стоунбаг, было и еще несколько тюрем, хоть для простонародья, хоть для благородных, а в провинции с этим было проще. Пристраивали к магистрату пару сараев, или подвал оборудовали под это дело. Долго все равно там никто не сидел. Кого-то определяли на виселицу, кого-то на рудники, на галеры… Содержать преступников за счет государства? Здесь такое и в голову никому не приходило, ладно еще аристократов, но всякую чернь? Денег в казне – нет! Пусть либо сдохнут, либо пользу приносят! Олаф, второй из вирман, исчез за дверью. Лиля встала из кресла и подошла к девушке. – Ты действительно шильда? – Да, госпожа. – Посмотри на меня? Девушка медленно подняла глаза. Лиля еще раз вздохнула про себя. Встречается же такая красота… но вслух она сказала нечто иное. – Почему зрачки не вертикальные? Мэр аж слюной подавился. – Ва… кха! Ше… сиясь… – У шильды должны быть вертикальные зрачки! – Лиля говорила даже возмущенно. – А тут – нет? – Правда, мам! – Миранда подключилась к игре, понимая, что сейчас не получит по попе за вмешательство. – Где зрачки? – Зрачки нормальные. Насиловать… девочка, ты кого изнасиловала? Увы, на этот вопрос тоже ответа не было. Кто бы и чем не угрожал девушке, но такого они не предусмотрели. Максимум, чего ожидали от Лилиан – это потыкать в сторону шильды пальчиком, громко повизжать в испуге и спрятаться за спину мужа. Но уж точно не допроса. – Милый, я разочарована, – Лилиан развела руками. – Вы мне обещали шильду, а это какая-то сопля. – Мне это тоже интересно, – прищурился Джерисон. – Где настоящая шильда? – Я настоящая, – прошептала девчонка. – Ха! – высказалась Мири. – Врешь ты все! Джерисон исподтишка показал дочери кулак. Мол, не зарывайся, по попе дам! – Виконтесса Иртон, извольте не вести себя, как площадная девица. – Папа, но она врет, врет, врет!!! – С этим мы еще разберемся. И разъясним. Не успели. В комнату вошел Олаф с мужчиной явно эввирской наружности. Мастер Шмульц оказался седовласым стариком неопределенного возраста. Грязные патлы спутались серыми сосульками, на лице видны синяки, одежда, некогда дорогая и хорошая, изодрана… – Дочка!