До чего докатилось человечество? До каннибализма? Об этом даже думать страшно. – Давай достанем тебя отсюда, – предлагаю я. Девушка вроде кивает, или её голова от бессилия опускается. – Зейн, помоги мне! Келлер спускается и аккуратно, словно хрупкий цветок поднимает девушку на руки, выносит её из подвала и кладет на диван, на котором недавно сидел. Зейн отходит, а я зажимаю рот ладонью. Она умерла. Девушка, которая спасалась неизвестно сколько времени, всё же умерла. Её взгляд замер навечно. – Вот, – говорит Фиби толкая мне в руку аптечку. Убираю ладонь от лица. – Уже не нужно, – безэмоционально отвечаю я. Оставляем девушку на диване и выходим вон из дома, нужно убираться отсюда. Этот город ничего хорошего не принесет нам. Идём в сторону нашей машины. Навстречу нам бежит Кортни. – У нас проблемы, – говорит она. – Какие? – Шальная пуля пробила бак на машине. У нас снова нет транспорта. Зейн устало проводит рукой по лицу. – Скоро стемнеет, останемся здесь. Завтра найдём машину и поедем дальше. Ни у кого нет сил спорить с ним или предлагать иной выход из ситуации. Глава двенадцатая На следующий день мы никуда не уехали. Как и в последующий, как и ещё через неделю. Моунти стал нашим проклятием и моим персональным котлом в аду. После долгих поисков мы пришли к умозаключению, что семейка каннибалов испортила все машины, до которых только могла добраться. Перерезанные шины – самый распространенный вандализм мертвой семьи. Можно только догадываться, в какой момент они окончательно слетели с катушек, стали делать ловушки и охотиться на… людей. Я долго думала об этом, но так и не смогла их понять. Да, мир ужасен и жесток, но ещё прошло не так много времени, чтобы не найти себе еду более традиционным способом. Может, эта семья была поехавшей ещё до прихода тумана? Этого мне уже не узнать. Мы не потрудились похоронить их, оставили тела там же. Но вот девушку из клетки мы закопали на заднем дворе соседнего дома. Я всё понимаю, она мертва и ей уже плевать на то, что будет с телом, но я не смогла оставить её в том доме. У нас осталось одно транспортное средство – мой мотоцикл, только его не задели. В переднюю шину байка Зейна тоже угодила пуля. Искать замену пустая трата времени, но Зейн всё же прикатил байк к временному убежищу и ещё лелеет надежду на его "выздоровление". Так мы и застряли в Моунти. Город слишком большой, чтобы обследовать его полностью, но мы старались. Очень старались и в итоге сдались, решили немного пожить здесь. Пешком идти не вариант, погода может измениться в любой момент. Мы заняли два дома немного дальше от окраины Моунти, забрали генераторы, один из дома каннибалов, второй из бесполезной машины. Синтия возмущалась, почему мы не можем жить все вместе, ведь так безопаснее. Возможно, она и права, но девушки ещё не настолько свободно себя чувствуют в присутствии мужчин. Фиби самая непробивная, остальные постоянно вздрагивают, когда Кит, Хьюго или Зейн обращаются к ним. Даже бесстрашная Кортни старается лишний раз с ними не разговаривать, а Софи и вовсе уходит, стоит кому-то из парней наведаться к нам. Но мы расположились недалеко друг от друга. Выбрали два соседних дома, которые объединяет задний двор. Жилища оказались с более-менее целым наполнением внутри. Домики маленькие, и мы можем отапливать их генераторами, еда кончается, но пока не критично. Тем более Зейн и Кит периодически что-то нам приносят. Наша женская компания обуза для команды Зейна, все это знают, но тактично делают вид, что это норма. Дни идут и кажется, что разделения во времени прекратили существование. Всё срослось в один долгий и нудный день. Мы обследуем город, пытаемся найти транспорт, но всё безуспешно. Периодически встречаем следы других людей, но больше не предпринимаем попыток "узнать их поближе". А вот зараженные не сомневались и шли на знакомство, иногда мы слышали это из дома, но ни разу не попытались помочь. Не могу сказать, что меня не мучает совесть по этому поводу, изредка она всё же выглядывает из-под завалов самолюбия и дает знать, что я стала отвратительным человеком, который думает только о своей шкуре. Думать о других утомительно и морально, и физически. И если быть честной, то присутствие Зейна в соседнем доме помогает мне быть более расслабленной. Процентов на десять. Из хорошего, Софи всё же не беременна, у неё начались женские дни. Скорее всего сбой был из-за стресса и обморожения. Узнав эту новость, я выдохнула с облегчением. Софи и вовсе заплакала от счастья. О её подозрениях, кроме меня, так никто и не узнал. Хьюго до сих пор не может до конца прийти в себя, он то и дело говорит об угощении старухи, которое попробовал, как только увидел кастрюлю. У меня снова появилась тень, Фиби постоянно рядом со мной. Мы даже спим в одной комнате, хотя есть ещё одна свободная. Не знаю почему, но она прилипла ко мне, постоянно расспрашивает о моей жизни и о том, как я стала "такой". Какой такой? Этот вопрос я задала ей и получила ответ – уверенной. Ни черта я не уверенная. Просто научилась делать вид. Лекса более-менее пришла в себя, она общается с девочками, помогает готовить и даже ходила со мной дважды на поиски транспорта. Синтия всё так же сторонится меня, а я не напрашиваюсь на общение с ней или с кем-то другим. Мне с лихвой хватает несмолкающей Фиби. Да и вообще, девушки, прежде чем выйти из дома или что-то сделать, постоянно посвящают меня в свои планы и ждут одобрения. Я словно обзавелась детьми. Искалеченными, замкнутыми, с огромным багажом жизненного опыта детьми. Лекса считает, что после того как я спасла их, они думают, что я всемогущая. Глупость всё это. Я обычная, немного менее искуроченная душевно, чем они. Я уже потеряла счёт времени, но Лекса подправила это и напомнила о празднике, который я когда-то любила. У меня день рождения через две недели, но Лекса решила, что мы должны отпраздновать его сейчас. Она считает, что через две недели мы можем оказаться где угодно, и у нас может не быть возможности отметить мой праздник. И вот девятнадцать. Почти. А я и не заметила как быстро пролетел год. Настолько стремительного течения времени в моей жизни ещё не было. Девочки сделали что-то вроде торта. Смотрю на этот ужас на середине стола и боюсь даже подойти к нему. Не хочу знать, из чего они соорудили это чудо. Какие-то блины и крем, скорее всего сгущенное молоко. Блины настолько твердые, что Лексе приходится держать свечу в руках. Я видела, как она пыталась воткнуть её, но ничего не вышло. – С днем рождения тебя… – заканчивают петь девочки и хлопают в ладоши. – Спасибо, – благодарю их я. Подхожу к столу и, смотря на пламя свечи, думаю о том, что у меня есть одно-единственное желание, но его не осуществит никакое волшебство. Я хочу, чтобы время отыграло назад, и мама с папой никогда не расходились, чтобы туман не появился, чтобы мама была жива, а Лекса не потеряла ребенка, чтобы я никогда не встретила Закари Келлера. – Ну же, загадывай, – подбадривает меня Лекса. Встречаюсь с ней взглядом, слабо улыбаюсь и, задувая свечу, думаю о том, чтобы нам удалось найти безопасное место. Место, где мы смогли бы чувствовать себя под защитой. Безопасность, это сейчас важнее всего. Мысли уносят меня к последнему празднику, о котором мама и Лекса позабыли, а вот Лари подарил мне футболку. От воспоминания о друге щемит грудь, и я стараюсь абстрагироваться. Когда свеча гаснет, девушки снова начинают хлопать в ладоши. Они улыбаются. Все. Это так непривычно. Откидываю все свои проблемы и сажусь за стол. Кортни нарезает "торт", Фиби разливает чай по кружкам, а Софи расставляет тарелки на столе. Лекса садится рядом со мной и целует в щеку. – С днем рождения. – Он только через две недели, – напоминаю я. Чувствую неловкость, словно не имею право на праздник. – Да, но отмечаем мы сегодня. – Спасибо… спасибо, что заморочилась, это выглядит… – Странно, – говорит Фиби, и я согласно киваю. Кортни усаживается напротив и, улыбнувшись, говорит: – Мы всё же люди и порой нам стоит поступать так, как мы сделали бы это раньше. Я бы даже сказала, что это полезно. – Быть человечными, – добавляет Лекса. – Это неплохо. Смотря на сестру, вспоминаю, что её праздник уже прошёл, мы тогда были в разных точках нашего штата, но я не решаюсь поздравить её с прошедшим, ведь не знаю, что с ней происходило в тот день. Передо мной появляется тарелка с куском торта, девушки не едят, ждут, что я сделаю это первой. Ну что ж. Умирать, так от отравления сладким, вполне себе достойный уход из такого отвратительного мира. Подцепляю вилкой небольшой кусочек торта и отправляю его в рот. М-м-м-м. А это вкусно. Слишком сладко, но в условиях апокалипсиса – это божественно. – Девочки, налетайте, пока я всё не съела, – говорю я, отделяя второй кусок, уже побольше. Под тихое хихиканье мы съедаем половину торта. Ведем обычные разговоры. Каждый участвует в беседе и складывается картинка всеобщего релакса и умиротворения. Словно несколько дней назад мы не убили троих и не закопали четвертого человека. Будто я не бегу от своего призрака, а Лекса не страдает по Доми. Словно так всё и должно быть. Тихо, мирно, по-домашнему. После чаепития я забираю половину торта и отправляюсь в соседний дом, волк плетется следом. Мы с девочками решили, что будет жестоко лишить соседей такой вкуснятины. Натягиваю куртку, кепку и беру в руки тарелку. Дверь за мной закрывает Кортни. Перехожу по внутреннему дворику и оказываюсь у запасного входа. Пинаю по двери три раза и жду, когда кто-то откроет её. Впускает меня Синтия.