Я убрала влажные волосы от его глаз. Теперь они всегда будут мокрыми. Я приговорила его к этому водному аду. Его кожа была холодной. Он всегда будет холодным. Я хотела согреть его своим телом. Ступив в воду, я провела ладонями по его рукам, пока не коснулась пальцами холодного металла. — Если я позволю тебе вернуться, ты истощишь меня. И я не стану сопротивляться. Ни один из нас не может противиться этому. — Я знаю, Калли. Знаю, что не могу вернуться в твой мир… но если ты освободишь меня от оков, я, по крайней мере, могу остаться в Царстве Фей. Я вгляделась в его лицо. — Обещаешь? Слезы застили его глаза. — Никогда не рискнул бы снова навредить тебе. Я дотронулась до железного ключа. Он был холодным и тяжелым грузом на моей груди. Зачем я хранила его, если не для того, чтобы отпустить Лиама? Понимание того, что он испытывает из-за меня вечные муки преследовало меня в кошмарах. Сейчас появилась возможность освободить его, — и себя саму от этих снов. Стянув с себя цепочку, я поднесла ключ к его правому запястью. Руки тряслись очень сильно, я едва смогла попасть в замочную скважину. Это от холода? Или от страха, что я совершаю ужасную ошибку? — Ты знаешь, что я никогда не сделал бы тебе больно, — прошептал Лиам, когда я попала в отверстие и провернула ключ. Щелчок был громким, словно выстрел. Лиам вздохнул и стряхнул браслет в воду. Запястье было стерто до кости. — Мне так жаль! — простонала я, возясь с замком на его левой руке. — Я не хотела заставлять тебя страдать! Как только вторая половина кандалов канула в воду, он поднял обе руки к моему лицу и поднял мой подбородок. Наклонившись, он поцеловал меня, сначала мягко, потом настойчивее, раздвигая мои губы и засовывая свой язык глубоко мне в рот. Его руки порхали по моему телу, будто птицы, выпущенные из клетки: лаская мои груди, мой живот, обхватывая меня сзади, прижимая мои бедра к его. Его эрекция уперлась в мой живот. — Лиам, — выдохнула я, отодвигаясь. — Ты обещал… — Я обещал не преследовать тебя в твоем мире, Калли. Но ничего не говорил о том, что сделал бы в этом. Подхватив меня на руки, он вынес меня на берег, в тень ивы. Лиам уложил меня на мягкую, словно бархат, постель из изумрудно-зеленого мха. Он встал на колени возле меня, пожирая мое тело глазами. Не могла не делать того же в ответ. Он был Лиамом, и в то же время нет. Кожа была более глубокого оттенка золота, его руки и ноги были длиннее… все у него было немного длиннее. Его глаза — больше изумрудные, чем черные — сверкали. Он пробежал рукой вниз по моему животу и между ног. — Несколько месяцев мне не оставалось ничего, кроме как вспоминать каждый изгиб твоего тела снаружи… — он скользнул пальцами внутрь меня и я застонала, — … и внутри. Он опустился на меня и я почувствовала, как головка его члена задела мой клитор. Я выгнулась ему навстречу, но он слегка отстранился. — Давай посмотрим, все ли я так хорошо помню, — произнес он с лукавой улыбкой на губах. — Давай, — согласилась я, обняв руками его спину, а ногами обвив бедра и толкнула его в себя. На этот раз он встретил мой толчок одновременно со своим. Я вскрикнула так резко, что он вышел из меня. — Калли? Ты… — Идеально, — застонала я, вновь притягивая его в себя. — Идеально. ------------- [1] Фестиваль Сент-Дженнеро — один из самых старых и популярных праздников в Нью-Йорке. 19 сентября у туристов и жителей города появляется возможность насладиться колоритом Италии, ее традициями, песнями, едой и особенным средиземноморским настроением. Фестиваль продолжается 11 дней в «Маленькой Италии» — бывшем районе компактного проживания выходцев из Италии на Манхэттене, Нью-Йорк. [2] Эния (Enya), полное имя — Энья Патриша Ни Бреннан, ирландская певица, автор музыки к фильмам. [3] Pixies — американская альтернативная рок-группа. [4] Человек-крюк. Городская легенда 1862 года о проповеднике по имени Джейкоб Карнс. Он был против квартала красных фонарей в своем городе и однажды ночью убил крюком тринадцать проституток (одни были найдены в своих кроватях, залитых кровью, других Карнс подвесил за ноги на деревья в назидание грешникам). Джейкоб был приговорен к смертной казни и повешен. Его тело захоронили в безымянной могиле, а крюк пожертвовали церкви, где он был переплавлен в нечто другое. После этого дух человека-крюка якобы начал убивать священников и их дочерей. Глава 4 Если бы Лиам не заставлял меня уходить, не знаю, как долго я оставалась бы на берегу, под ивой. — Опасность Царства Фей состоит в том, что, чем дольше ты остаешься здесь, тем тяжелее уйти, — сказал он мне, после того как мы во второй раз занялись любовью. — Мммм, — простонала я, лежа щекой на его широкой груди. — Это разве плохо? Он приподнялся на локте и посмотрел на меня. Солнце подсветило красные блики в его темных волосах и зеленые искры в черных глазах, которых не было, когда он был Лиамом. Я задумалась, как он выглядел, когда был смертным, человеческим мальчиком, украденным Королевой Фей в свое Царство; где он прожил так долго, что потерял человеческую сущность, превратившись в демона-инкуба. Сейчас он, конечно, вовсе не выглядел мальчиком. У него было тело Адониса, а глаза были такими древними, будто сам он действительно был божеством из глубины веков. Смотря в них, я видела столетия, что он провел под неизменным небом Царства Фей, медленно теряя человечность, превращаясь в существо, вынужденное питаться человеческими жизнями, чтобы хоть что-то чувствовать. — Тебе бы не понравилось, во что ты можешь превратиться здесь, Кайллех, — он произнес мое имя с ирландским акцентом, «Кай-лех». — Без общения с людьми феи становятся бескровными существами: красивыми, но бесчувственными, нестареющими, но без огня юности. Трель смеха прервала его. — По мне, так звучит довольно юно, — сказала я, игриво ударив Лиама по руке. — Уверен, что не пытаешься избавиться от меня, чтобы сойтись с одной из русалок? Он сгримасничал. — Теми бедными созданиями? Можно только пожалеть их. Уверен, что молодежь вернулась полная жизни и огня, поглощенного из мерзости и гнили человеческого мира… Я вспомнила вкус малины на губах молодой русалки и задумалась, пришлись ли ей по вкусу первые моменты в Царстве. — …но после века здесь они потеряют их. Пойдем. Он встал на ноги и протянул руку, чтобы помочь мне подняться. — Я покажу тебе. — Ты собираешься идти прямо так? — спросила я, рассматривая его длинное, поджарое, обнаженное тело. — Они никогда не смогут сохранить… — Но прежде, чем я успела закончить предложение, Лиам уже был одет в свободную белую тунику, легкие темно-зеленые легинсы и сапоги из мягкой кожи, а на мне было оказалось длинное льняное платье, зашелестевшее вокруг моих ног. — В Царстве Фей ты можешь сделать себя любым, каким захочешь, — сказал он, притягивая меня к себе. — И, хотя, я все же предпочитаю тебя без одежды, — проворчал он, — эти проклятые русалки, скорее всего, набросятся на нас. — Может, нам следует остаться здесь… — мечтательно протянула я, прижимаясь к нему. Я представила на себе тонкую ночную сорочку и…вуаля! — почувствовала, как шелк заскользил по моей коже. Осталось добавить к образу пару лодочек на низком каблуке и аромат «Диориссимо». — Я могу привыкнуть к этому — неограниченный гардероб и никаких счетов за химчистку! Лиам наградил меня одобрительным взглядом, но повернулся к холму, потянув меня за собой. — Тут есть другие счета, по которым придется платить, — вздохнул он. Я последовала за ним к травяному холму, по которому бегали русалки, слегка удрученная тем, что попытка соблазнения не сработала. Пока мы шли, изменила одежду на джинсы и футболку, но затем, вспомнив, какими хорошенькими были русалки, переключилась на сарафан, который понравился мне в каталоге одежды. Как и ожидалось, лиф был слишком узок для моего размера груди, но, пожалуй, можно это изменить… — Не вздумай, — проворчал Лиам, не оборачиваясь. — Ты всегда мог читать мои мысли? — спросила я, добавив к своему наряду кружевной жакет. — Не в твоем мире, но в Фейри все прозрачно. Это одна из тех вещей, которая здесь может быть немного … утомительной. Я попыталась прочитать мысли Лиама, но получила только изображения — в основном, обнаженной себя под ним. — Прости, — сказал он. — Хочу запомнить каждый момент. — Мы дошли до вершины холма. Он повернулся ко мне, глаза расширены от горя. — Эти воспоминания должны остаться со мной надолго. — О, Лиам…, — начала было я, испытывая муки совести, что не могла дать ему того, что он хотел, но тут мой голос застыл в горле, — я увидела раскинувшуюся перед нами картину. В долину, разделенную широкой рекой, спускались зеленые луга, усыпанные цветами всех оттенков радуги. С одной стороны реки высились горы. Каждая гряда была различных оттенков синего: от индиго, фиолетового и синего смягчаясь к самому бледному жемчужному и серому с голубоватым отливом. Горы были будто подсвечены солнцем, но светила над ними не было. И остальная часть долины была залита золотисто-медовым светом. — Похоже на работу художника Гудзонской школы живописи[1], — заметила я, когда мы начали спуск с холма. По другую сторону реки росли густые леса. Я чувствовала, что они полны разных созданий, наблюдающих за нами, но видела лишь какие-то движения, да, однажды, силуэт рогов на хребте позади. — Гудзон бежит прямо по границе миров, — сказал Лиам. — Иногда, глядя на реку, ты видишь Царство Фей. И художники ее видели. Пойдем же. Ундины уже у воды. Сестры пришли поприветствовать их. По мере того, как мы продвигались вперед, медовый свет следовал за нами, будто золотая волна. Вся долина буквально утопала в нем. Я практически ощущала его вкус, отдающий нектаром из жимолости. — «Эльфийское золото», — объяснил Лиам. — Основная субстанция Фейри, строительный материал для любой магии. — Эльфы? — удивилась я. — Тут есть эльфы? Кажется, мы еще ни одного не встретили… Лиам выглядел встревоженно. — Будем надеяться, что и не повстречаем. Давным-давно они были изгнаны за попытку захватить Царство Фей и поработить человечество. Кто-то говорит, что эльфы были уничтожены, кто-то — что они превратились в монстров. Я уже хотела попросить Лиама объяснить, но тут нас заметили ундины и несколько девочек уже бежали по холму. Во главе группы, прямо как маленькая кобылка, неслась длинноногая русалка с рыжими волосами. Добежав до нас, она обхватила меня в удушающем объятии. Я почувствовала аромат малины в ее дыхании. — Ты спасла меня, — воскликнула она. — Мы спасли друг друга, — ответила я ей. Девочка так тепло улыбнулась мне, что я даже не испугалась при виде ее острых зубов. Потом ундина сделала круг на месте, волосы метнулись искрящейся красно-золотой волной. Когда она повернулась ко мне снова, блеснули ее зеленые глаза. — Как тебя зовут? Девочка склонила голову и я буквально слышала, как завертелись мысли в ее голове. У русалок нет имен, пока они не достигнут Фейри, поняла я. И тут девочка ухмыльнулась, сверкнув острыми зубками. — Малина! — объявила она, явно гордая собой. Я рассмеялась. — Имя тебе подходит идеально! Я — Калли. Приятно познакомиться.